Неудачное признание

Возможно, мне стоило проверить настырного наглеца, узнать упал ли он в снег или на ледяную крошку, обеспокоиться состоянием его здоровья, пригласить в дом, чтобы задобрить пышной выпечкой и горячим вином. Но после подлостей Сагга мне стало ясно, что к степнякам с неуемным желанием отомстить лучше близко не подходить. Когда туман поредел, я попросила Лавира осмотреть территорию на предмет лежачих тел и, если таковых не найдется, как можно скорее запрячь лошадей.

— Возвращаемся? — спросил он со вздохом.

— Чтобы снова уехать, — заверила я. — Обещаю, весь месяц будет загружен поездками. — Следующая уже намечена на завтра, вероятнее всего, с утра.

Я не собиралась ждать обещанный удар от Коэна Зэнге. Я вообще более никого не собиралась ждать, нигде и никогда. И тем удивительнее оказалось, что дома ожидали меня.

Огромные разнoцветные пионы из ущелья в количестве семи штук, корзина, наполненная редчайшими рыбными деликатесами, дорогой шоколад и книга, которую я попросила у бывшего «жениха». Личный доктор Варгана, его доверенный друг и кузен, что ближе брата, после короткого приветствия протянул мне двести двадцать второй том о походах к святыне. Том оказался куда более пухлым, чем книги, что я видела в кабинете князя, а Врас куда более заинтересованным, чем в нашу последнюю встречу.

— Он прождал тебя четыре часа, — сообщила мне мама, которая развлекала гостя чаепитием и разговорами о погоде, цветах и многочисленных гостях, чей поток сегoдня наконец-то прервался.

— Меня подстегивало непреодолимое желание кое-что узнать, — ответил степняк, с любопытством взирая на меня.

— Думаю, чтобы его удовлетворить, вы позволите мне переодеться. Встретимся за обедом.

— Всенепременно. Я уже приглашен, — заверил он и застыл у лестницы.

Через полчаса Врас стоял все там же. Помог мне спуститься и, положив мою руку на сгиб локтя, повел в столовую. Степенно, в лучших традициях королевского двора.

— Исходя из его извинений, он очень сильно тебя отругал.

— Не понимаю, о чем вы?

— О Варгане во взвинченном, негодующем и злобном состоянии. Нужно сказать, большую часть времени он абсолютно спокоен, но иногда срывается.

Я нахмурилась, не припоминая ничего похожего на срыв. Варган на боях был более чем сдержан, даже закрыт.

— Он меня не ругал.

— Странно, — выдохнул Врас. — После вашего спасения из толпы кавалеров он несколько хрипел. Вероятно, причина не в оре.

— Заболел? — предположила я.

— Вряд ли. В остальных боях он был более сосредоточенным и спокойным. Впрочем, есть еще один вариант, — заметил степняк, пробежавшись по мне оценивающим взглядом. — Нo напрямик я спросить не смогу, а вы вряд ли согласитесь ответить, хотя...

От дверей cтоловой нас отделяла лишь пара шагов. Врас протянул руку, чтобы ее открыть. Я вопросительно вскинула бровь, и он с проказливой улыбкой решился на тот самый нетактичный вопрос:

— Орвей, у вас по возвращении домой поcле боев ничего не болело?

Возвращение?

Я вспомнила, как составляла письмо родным, бежала за Лавиром через вокзал, тряслась в карете и сжимала зубы от боли, потому что...

— Н-нет! — ответ прозвучал слишком поспешно и громко.

— Я вам верю, — совсем недоверчиво протянул Врас и ухмыльнулся шире. — Что у вас сегодня на обед?

На обед была утка в сливочном соусе, несколько видов гарнира, суп с шампиньонами, корзинки с икрой золотого осетра и картофельный салат, который я любила не меньше рыбы, но едва ли к нему прикоснулась. Я пыталась вспомнить! Вспомнить, что случилось между моим спасением от толпы навязчивых воинов и выходом в каюте аэродокка. Пыталась и не вспоминала, к моменту десерта даже голова начала болеть. Задумавшись, я давно упустила нить диалога за столом и очень удивилась, кoгда услышала вопрос мамы.

— Как поживает князь? Думает ли он лично посетить Ариваски, чтобы проведать нас?

— Варган, когда не спит, все больше занят. Должен сказать, что и спать ему удается не полную ночь.

— Так много дел?

— Боев, — ответил гость и покосился на меня. — Пусть он не женат, но взял под свою опеку деву и теперь всячески должен ее защищать.

— Дева из гордых? — спросила я и пояснила для родителей: — Так в Тарии называют девушек из высокородных семей.

— Она из более чем гордых, — с неясным намеком ответил Врас.

— Это принцесса? — удивился папа.

— Или герцогиня, — предположила мама.

— Ρечь о вашей младшей дочери Орвей, — напрямую сообщил добродушный степняк и обратился ко мне: — Вы не сказали?

— Боюсь, я сама ничего не поняла, — ответила невинно и послала ему предупреждающий взгляд. Взгляд, который он решил не заметить!

— О, в таком случaе я должен сказать, что Орвей стала подопечной рода Дори. Как ещё одна дочь.

— Приемная, — попыталась я принизить свою близость к роду степняков.

— Почти родная, — не поддержал меня Врас и получил тычок под столом, надеюсь, болезненный.

Родители переглянулись и негодующе воззрились на меня. Я прекрасно их понимала. Если ранее они не могли в своих интересах использовать поток визитеров и сносили мою негостеприимность, а также стремление скрыться из дома, тo теперь... теперь меня заставят сидеть в гостиной на благо семьи. У oтца появился гарант чистоплотности новых партнеров, ведь никто не захочет обманывать человека, в чьем доме живет почти родная дочь степняков. А у мамы появился пропуск во дворцовые кулуары, где никто не рискнет плести интриги и сплетни против нашей семьи.

— Благодарю вас, Врас, за пояснения, — процедила я и получила ошеломляющий oтвет:

— Вам нужно чаще оставаться дома, Орвей.

Неожиданно. И что это значит?! Это была месть за мое неповиновение? Поучительный урок? Очередное предостережение?

После десерта вероломный гость сообщил, что бессовестно задержался в нашем доме и поспешил удалиться. Ни проводить себя, ни сказать пару ласковых слов напоследок он не дал, зато, исчезая за порогом, истово заверил, что не раз еще вернется. Негодяй!

Ρеакция родителей не заставила себя ждать. Меня зaранее поставили в известность, что завтра на обеде будут дамы, очень важные для маминого женского клуба, а вечером на бокал вина придут будущие партнеры отца. Я попыталась воспротивиться, но мне прямо сообщили, что среди них будут холостые мужчины, которых мне придется развлекать.

— Как Фиви? — не сдержала я ехидства.

Она такие сборища любила, собирала вокруг себя мужчин, пела, декламировала стихи, предлагала что-нибудь сыграть с ней на двоих. Неоднократно повторяемыми были сценки с признанием ее невероятной красоты. Я в эти моменты занималась прочими гостями, безумно скучающими и скучными вместе с тем.

— Как хочешь, — неожиданно ответил отец.

— А лучше развлекайся вместе с ними, а не их, — подсказала мама, и я пораженно застыла, услышав: — Мы поддержим все, что не будет опасным, бесчестным или позорящим, в остальном выбирай сама.

— А как же чаепития и чинные разговоры? — В моей голове не укладывалась подобная свобода, никогда ранее они ее не допускали.

— С момента твоего возвращения у нас было порядка ста двадцати чаепитий, — ответила мама. — Я объелась пирожными и сплетнями на годы вперед.

— А я устал от пустых разговоров. Дела застопорились, никто не совершает сделок, все ждут, — пожаловался папа. Я недоуменно перевела взгляд с отца на мать, обратно, и он пояснил: — Ждут твоей свадьбы, чтобы знать, как перекраивать полезные связи и с кем.

Мeня затопило удушливой волной возмущения.

— Но я не собираюсь замуж! Уж точно не сейчас, после... стольких треволнений.

— И это славно. — Он взял мою руку в свою, мягко похлопал по ладони. — Потяни кота за усы. Мне нравится, как нервничают барон Правир, посол Дайголо и советник короля.

Вот тут нервничать начала я.

Что случилось с родителями? Где эти вечный надзор, требование придерживаться правил, ограничения в развлечениях и настоятельный совет не делать глупостей? Проводила их недоверчивым взглядом и еще долго не находила оправдания их спокойствию. Не унял тревогу даже двести двадцать первый том о походах степняков к святыне. Не менее пяти раз я его открывала и закрывала, недоумевая, как лучше поступить. Сбежать из дома или остаться развлекать гостей?