След зомби

Дожидаясь, когда Мастер решит, что Карма утихомирилась, Хунта пытался вспомнить, почему не взял с собой Султана, — и никак не мог. Возможно, оценить ситуацию ему помогли бы воспоминания о дилемме «семья-работа». Но такой дилеммы больше не существовало. В личной жизни Хунта был безупречно счастлив, а работу ценил и бросать не собирался. И он уже скучал по Султану.

— Ладно, — сказал Мастер, вставая во весь рост и поправляя сбившуюся набок портупею. — Поползли?

— Поползли, — кивнул Хунта.

— Неохота?

— Почему?!

— Да так, показалось…

Хунта только фыркнул в ответ и бодро зашагал по коридору к выходу из подвала — навстречу поземке и служебным обязанностям.

Из-за угла вышел Бенни, бригадир сенсов. Из-под мышки у него торчал обрез курковой охотничьей двустволки. Переломить ружье Бенни, конечно же, забыл.

Сенс уткнулся стволами в живот Китайцу и сказал:

— В подвале чисто. Зови технарей.

— Абрам, проверь, — сказал Китаец. — Вот отсюда заходи.

Нескладный голенастый Абрам ухватил за холку своего Шерифа, такого же высокого и костлявого, и оба они вихляющейся походкой двинулись к дыре погрузочного люка. Китаец направил в темноту ствол пульсатора.

— Я же сказал, там чисто, — вяло повторил Бенни Китайцу в спину.

Шериф сунул голову в люк, громко засопел, чихнул и попятился. Хвост его весело торчал в небо. Абрам с Китайцем переглянулись. Китаец, чертыхнувшись, включил подствольный фонарь. Абрам согнулся в три погибели и, кряхтя, полез в тоннель. Наконец он уселся на уходящую вниз ленту транспортера, развернул свой пульсатор вниз и сказал Китайцу, который свободной рукой придерживал его за воротник:

— Ну, я пошел в кино.

— Фонарь, фонарь, — напомнил Китаец.

— Склероз, — вздохнул Абрам. Он нажал кнопку, и из-под ствола вырвался яркий желтый луч. Бенни сплюнул и презрительно отвернулся. Шериф, щурясь, смотрел хозяину в затылок.

— Гоу, — сказал Китаец и отпустил руку. Абрам провалился в люк и с хрустом заскользил по транспортеру. Через несколько секунд послышался характерный звук приземления — гулкий хлопок подошв и короткий матерный возглас.

— Есть касание, — сказал Китаец удовлетворенно.

— Ну, бобслей! — глухо донеслось из тоннеля. — Шестой, я Пятый!

В левом ухе Китайца что-то зашуршало. Шериф отвернулся от люка и недоуменно посмотрел на охотника. Китаец тихо ругнулся, выдернул из уха динамик, повисший на тонком шнуре, и заорал в тоннель:

— Не берет, зараза! Фон сильный! Погоди, я спущусь!

— Не надо! — крикнули снизу. — Тут тесно очень! Со стволом хрен развернешься! Я один как-нибудь…

— Может, тебе пса сгрузить?

— Нет! Тут крысы… Щас, я быстро пройду до дырки, и обратно… Коридор узкий… — Голос Абрама постепенно глох, видимо, он сейчас медленно продвигался в глубь подвала — опасливо прижимаясь к стене, освещая дорогу наплечным и подствольным фонарями и обильно потея. Шериф отошел от люка и направился к Джону, который лежал рядом в сугробе, облизывая громадную сосульку. Проходя мимо Бенни, Шериф так наподдал ему плечом, что сенс пошатнулся и ухватился за стену.

— Не надо так, — сказал Бенни Китайцу, потирая ушибленное Шерифом бедро. — Я же сказал: в подвале чисто. Дырка не дышит. Я ее чувствую, она не сместилась и вообще больше не откроется. Тварь прошла в нее и заперла за собой. Они же понимают, что мы ее найдем и заглушим…

— Переломи обрез, — сказал Китаец. — И не хнычь, борода. В нашем деле сенс — как сапер, два раза не ошибается. Тебе повезло, что все остались целы. А то бы ты сидел теперь в поликлинике и лечил бабушек от гипертонии. И морда у тебя была бы… очень побитая.

Бенни сдвинул рычаг, и стволы обреза раскрылись, заблестев латунью гильз.

— Мне можно верить, — с нажимом сказал он. — Я ведь даже не ошибся… Я просто недоглядел. И это было далеко. Я дырки чую метров за пятьдесят, не больше. А потом, так раньше никогда не было — чтобы в одном углу дырка и в другом — тоже дырка…

— Такого, как сегодня, тоже раньше не было, — отрезал Китаец. На Бенни он вообще не смотрел, а наблюдал, как Шериф стоит над Джоном и жадно глядит на сосульку, которая с каждым взмахом длиннющего языка становится все тоньше. Рация Китайца время от времени задушенно хрюкала — вероятно, Абрам матерится там, в подвале, во весь голос. Подвал длинный и тесный. И, конечно же, никого там нет. Но Бенни нужно проучить. Китаец вспомнил, что случилось три дня назад в ТОМ подвале, и поежился. «Если бы не псы… Если бы не их чутье — или что-то большее, пришедшее с опытом, что ставит наших собак почти в один ряд с сенсами, — это был бы конец. Может, именно нас с Абрамом ловили бы сейчас по подвалам, синюшно-бледных, безглазых, несущих смерть… Бенни недоглядел. А если бы мы недоглядели? Псы лежали бы в могилах в Лагере. Мастер поставил бы два креста: «Джон III» и «Шериф». А у нас с Абрамом не было бы даже могил…»

Китаец повернулся лицом во двор. Грузовик с надписью «ТЕХПОМОЩЬ» на борту кунга стоит с погашенными огнями. Кучума уже упаковали в пластиковый мешок. Мастер и Доктор присели на корточки над аптечкой и что-то внимательно разглядывают. Руку, наверное, которую Кучум отгрыз у твари. В глубине двора с пульсатором наперевес застыл Боцман, напряженный и злой, готовый стрелять, — несет службу. А вот его Сильвер явно забавляется — толкает хозяина лапой, давай, мол, папа, играть. Он-то точно знает, что ни одной твари поблизости нет и стоять на шухере совершенно ни к чему. Мастер это тоже знает. Но Боцман наказан и теперь честно отрабатывает, что положено. В Школе взыскания налагаются редко, а уж в «группе Два» — и подавно. Даже сегодня Боцмана наказали по совокупности — и за прошлый раз, и за позапрошлый. Устали все зверски и обленились поэтому. Еще месяц назад здесь, во дворе, был бы чистый муравейник. А теперь хоть не смотри. Во всей зоне расчистки четыре охотника, убитый горем сенс, два трусливых фельдшера и пять собак, из которых одна — труп. Техников не считаем, они в бою никакие. Доктора беречь надо. Бардак. У Мастера челка — как у бобтейла, аж глаз не видно. Красавец мужик, но за собой не следит вообще. Третий месяц подстричься не успевает. Плохо он, видите ли, не хочет, а хорошо — времени нет, потому что гораздо важнее отоспаться и водки попить. Саймон стал на себя не похож. Зигмунд считает, что Саймон заболел. «Нужно что-то делать, — подумал Китаец, — иначе скоро нам каюк. Я чувствую, что надвигается беда, но пока не знаю, как ее предотвратить. Вечером Мастера вызывают в Штаб. Хорошо бы потом с ним поговорить. Но что я конкретно ему скажу? Что мне страшно?..»