Второй шанс-VI

Следом дрались бойцы в весе до 54 кг, а потом снова наилегчайшего, до 48 кг, и тут уже на ринг вышел Шамиль Сабиров. Я помнил, что он стал единственным советским боксёром, выигравшим «золото» Олимпиады. Хочется верить, что в этой истории золотых медалей будет больше. Пока же он под воодушевляющие крики в том числе и казахских болельщиков спокойно довёл бой до победы и вышел в следующий раунд. В своей весовой категории Самсон Хачатрян в игровом стиле оставляет не у дел угандийца.

Ещё пять боёв, и программа сегодняшнего вечера оказалась исчерпана. Все наши, кто выходил в ринг, проходят дальше. Завтра, в понедельник, в дело вступают представители остальных весовых категорий.

Дома, как специально, мама нажарила картошки с мясом, и я тут же почувствовал, как к чувству жажды добавилось зверское чувство голода. Хотелось есть и пить, пить и есть…

— Да хоть пару кусочков мяса съешь, — переживала мама. — А то ведь завтра силы понадобятся, а мужчины должны есть мясо.

Не удержался, подцепил ложкой горку картошки с мясом и отправил в рот. Закусил свежим огурцом и закрылся в комнате, чтобы мои обонятельные рецепторы не слышали этого душераздирающего запаха. Устроился полулёжа на тахте, слушая «цеппелинов. Когда лежишь в полудремотном состоянии – вроде не так хочется есть и пить.

— Ты как?

Блин, всё-таки задремал под музон, не заметил, как в комнату проникла Инга. Глянул на часы – почти половина одиннадцатого.

— Может, на диван пойдёшь?

— Ага, перед завтрашним боем надо нормально выспаться. К тому же во сне не хочется ни есть, ни пить.

— Бедненький…

Она села рядом, чмокнула меня в щёку. А моя ладонь непроизвольно легла на её бедро. Близости у нас не было неделю точно. Вступительные экзамены, матч-реванш, подготовка к концерту – всё навалилось как-то одновременно. А тут ещё и олимпийский турнир… Одна только новость о моём включении в сборную моментально взорвала во мне маленькую ядерную бомбу, неплохо так выжегшую меня эмоционально изнутри. Плюс экстренное похудание, что тоже не добавляло тонуса. В таком состоянии подходить к главному турниру в своей жизни, конечно, не совсем правильно, но теплилась надежда, что с доминиканцем я справлюсь даже в таком состоянии. А дальше… Говоря языком «Библии», будет день – будет и пища.

А шаловливые пальчики Инги тем временем заползли под мою майку, тронув сосок, который тут же затвердел. Я не выдержал, в ответ мои пальцы нырнули в разрез её халатика, и вот уже её сосок, не в пример более крупный, окаменел, а она закусила нижнюю губу. Тут же на моём трико в районе паха явно обозначился приличных размеров бугорок. Чёрт, мне ведь завтра выходить на ринг, а если я ещё сейчас…

Дальше Инга вторую руку положила на этот самый бугорок, слегка надавив, и голова, та, что на плечах, полностью отключилась, а вместо неё инициативу перехватила другая голова, что обычно прячется в трусах. Наверняка мама даже на фоне работающего телевизора в зале слышала наши стоны, особенно Инги, но даже эта мысль не могла меня остановить. Я потерял счёт времени, вернулся в реальность, лишь когда обессиленно рухнул рядом с Ингой на не слишком-то непредназначенную для любовных утех тахту. Откинул с её потного лба прядь волос и нежно поцеловал в губы.

— О-о-о, как же хорошо, — простонала она, не открывая глаз.

А мгновение спустя уже смотрела на меня с гневом и страхом одновременно.

— Макс, идиот, ты что творишь?!

— В смысле?..

— В смысле?! У нас же презервативы есть!

— Ё…

Блин, вот как так? Действительно, не той головой думал. Если бы той – догадался бы протянуть руку к выдвижному ящику стола и взять оттуда импортный презик. Вот же я балбес! Да и Инга не сообразила, а теперь по-любому я буду виноват. А сама ведь ластиться начала.

— Ну, может, ещё всё обойдётся, — пробормотал я не очень-то и уверенно.

— Ага, как же! Нам про «закон Мерфи»[2] недавно рассказывала препод по философии, слышал о нём? Так я теперь уверена, что он-то обязательно сработает.

Мы замолчали, и я был согласен что закон подлости, именуемый на Западе «законом Мерфи», действительно только и ждёт момента, чтобы, дьявольски скалясь, расхохотаться вам в лицо.

— В конце концов, рано или поздно мы всё равно станем родителями.

— И что? Ты предлагаешь мне рожать на втором курсе?

— Инга… Ну можно же взять академический отпуск, потом восстановишься, многие так делают…

— Пойми, Макс, я мечтала сначала чего-то достичь в журналистике, и только потом позволить себе думать о детях! А если я рожу сейчас, то всё – моя журналистская карьера закончится, не успев начаться. Да тебе-то что, не тебе рожать, ты у нас вообще и так звезда мирового масштаба. Ты добытчик, охотник на мамонтов, а жена что, пусть с детьми возится, пелёнки стирает, есть готовит… А я тоже, может быть, хочу самореализоваться!

Она всхлипнула, на её глазах выступили слёзы, и я интуитивно прижал голову Инги к своей груди, поглаживая по волосам.

— Глупая, всё будет в твоей жизни, если захочешь. Дети не могут быть помехой, дети – это продолжение рода, и быть родителями — самое большое счастье. А журналистика от тебя никуда не денется, ты можешь заниматься ею всю жизнь. А то ведь как бывает… Сначала нужно закончить вуз, потом устроиться на перспективную должность, потом ты берёшь высоту за высотой, и тебе всё кажется, что вот на следующей ступеньке ты остановишься, сделаешь передышку, родишь, воспитаешь… И каждый раз откладываешь, откладываешь, а потом в какой-то момент понимаешь, что всё, время ушло. Если бы передо мной стоял выбор – семья или карьера – я бы не сомневаясь сделал выбор в пользу семьи.

Вроде успокоилась. Да и то, не факт же, что с первого раза без презерватива залетела, тут вероятность один к ста, если, конечно, у Инги сегодня не овуляция. Хотя… Месячные у неё через пару недель, так что всё может быть. Но лучше ей об этом не напоминать, а то опять истерика приключится.