Нисхождение короля

Нориус рассеялся, я осторожно поднимаюсь, ощущая, как болят рёбра и сломанное запястье, аккуратно отряхиваю плечи и грудь от острых камешков, продолжая напряжённо вглядываться в тёмное, облачное небо. Душой рвалась туда, и только собралась разбежаться, чтобы взмыть, как меня крепко хватают за плечо, разворачивая к себе и я сталкиваюсь с матерью.

Она одета по-зимнему, позади встревоженный Лиам и пара близких слуг с тюками, набитыми вещами. В глазах Алисты — решительность и тревога, она старательно не смотрит на небо, чтобы не слышать драконьих криков и не видеть вспышек огня.

— Сэлли, бежим. Прямо сейчас, пока Артан отвлекает его. Времени нет, идём!

Но я вырываюсь, непонимающе глядя на неё.

— О чём ты говоришь?! Там Артан, я должна помочь! — и когда мать вновь пытается схватить меня, отталкиваю её руки.

— Ну как ты не понимаешь! Он же убьёт тебя! И всех нас прикончит! Король сошёл с ума, он не в себе. Нам надо убираться как можно скорее, Сэлли, пожалуйста! — звонким от страха голосом молит мать, заламывая руки, пытаясь до меня дотянуться. — Прости, что не поверила, прости, что не услышала, но теперь я рядом, идём со мной!

Сверху раздаётся новый крик, и мы запрокидываем головы. К сражающимся драконам присоединяется третьи, с трудом держащийся в воздухе.

— О святая Клэрия, кэрр Рупер! — изумлённо воскликнул Лиам, подходя к нам и успокаивающе касаясь плеча встревоженной почти плачущей жены. — Селеста, твоя мать права, надо убираться, пока есть шанс. Король лишь забавляется с ними, но скоро он вспомнит о тебе и о нас!

Я порывисто обнимаю маму, вжимаясь в неё всем телом и крепко-накрепко закрывая глаза. Мне хочется услышать её запах, почувствовать материнское тепло, но всё перебивает запах каменной крошки и стоящая в воздухе пыль. Она вязнет на зубах, скрипит и противно отдаёт плесенью. Я ничего не чувствую, когда отпускаю маму, целуя в обе щёки, говоря:

— Прости, но я не могу оставить мужа. Ты должна это понять, — и по глазам вижу — понимает.

Кажется, мы видимся в последний раз. Вот так при тусклом моргающем свете оставшихся уличных фонарей, едва-едва разгонявших осеннюю тьму. Виден только страдальческий излом морщин на лице матери, и как она сжимает спрятанные в перчатки пальцы, как держит повёрнутой голову, пока Лиам осторожно уводит её со двора к оставленным снаружи лошадям. Она смотрела на меня до самого поворота, а потом скрылась в темноте, и я осталась одна. Даже охрана ушла, а слуги скрылись. Семейство Винцелей покинуло родовой замок.

Здесь холодно и много мокрого снега. Слышится как вниз падают остатки кладки, и в ответ доносится карканье разбуженных ворон. Над замком совсем близко возникает полоса огня, уходящая за одну из башен, раздаётся мощный звериный рёв, трясётся земля и на моих глазах вниз за стену падает дракон. Однако через мгновение зверь взмывает обратно в небо, успевая заслонил Артана от точечного удара зелёно-рыжего пламени Никлоса, всё ещё не выпустившего нориус.

Король и правда играл с врагами, наслаждаясь своим превосходством. Один удачный поворот головы и новая порция огня врезается в Рупера Свенского — складываются драконьи крылья, и он замертво падает на землю, сотрясая стены, отчего расширился проём на месте отцовского кабинета. Рухнул пол, дыра спустилась на несколько этажей ниже, вниз полетели крупные каменные глыбы, послышались треск, грохот и чьи-то отчаянные крики. Я, закрывая голову от посыпавшихся осколков лопнувшего оконного стекла, убегаю с внутреннего дворика за пределы замка, над которым волнами разносится отчаянный вопль Артана, потерявшего наставника.

Оказавшись рядом с поверженным бывшим маршалом, увидев окровавленную спёкшуюся морду зверя, и почувствовав запах горелой плоти, я была готова вернуться обратно под защиту неустойчивых стен, настолько отвратительно выглядел павший дракон. Через несколько секунд началась трансформация обратно в человека, и передо мной предстал полуобнажённый мертвец со сгоревшим лицом и переломанными костями. Так пал герой войны, кэрр Рупер Свенский.

Запрокинув голову, сумела разглядеть две фигуры, замершие над самой высокой башней замка. Никлос кружил вокруг Артана, издевательски задевая его крыльями и мешая спуститься ко мне вниз. Ещё немного и королю надоест эта игра и он примется за своего непримиримого врага, некогда бывшего лучшим другом. Злодейка-судьба. Не встреться им я — они бы всё ещё были бы вместе…

Я разбегаюсь и подпрыгиваю, натягивая внутреннюю пружину переворота. Со временем превращения даются легче, но каждый раз кажется, что всё впервые. Руки, ставшие тяжёлыми, а потом лёгкими и невероятно послушными… голова, что вытягивается, как нуга, обретая необычную плотность и тяжесть. И тело, что казалось маленьким, но твёрдым, сейчас растягивается, кости трещат и на несколько секунд оглушают противным хрустом. Когда всё проходит, во мне уже пара тонн, но по ощущениям — как пушинка, набитая воздухом. Жалею, что внутри, как у Анки, нет огня. Но у меня есть оружие получше.

И я взмываю вверх, когтями проходясь по наружной кладке замка, карабкаясь выше, чтобы целиком расправить крылья и устремиться в бой. В закрытых окнах на этажах вижу испуганные лица оставшихся слуг. Родной дом ходит ходуном, в немом ужасе пытаясь понять, что происходит под вновь разыгравшимся снежным бураном.

Ветер бьёт в лицо, но глаз не трогает — защитная плёнка спасает и от холода, и от огня, делая меня неуязвимой к ледяным порывам и противным льдинкам, что врезаются в чешую вместо снега. Ураган идёт с Бросвальской гривы, значит пришёл самый суровой, самый опасный ветер, что гнёт деревья, с корнем выкорчёвывая их из земли. И то, что было днём — лишь предупреждение, подготовка перед настоящим представлением осенней бури, что всегда первой заходила к нам, прежде чем отправиться дальше по континенту вниз до самой столицы.

Добравшись до крыши основного здания, я взмыла в небо, сталкиваясь с порывом ветра и идя напролом к удаляющимся вспышкам огня. Никлос и Артан вступили в очередной бой и теперь их сносило в сторону горной реки.

Я забираюсь всё выше и выше, к самой кромке тучных облаков. Моё стремление догнать кружащихся вокруг друг друга драконов кажется самоубийством, ведь мы, драконицы, не взлетаем так высоко — это опасно для наших нежных крыльев, не обладающих такой толщиной как мужские. Но я не могу остановиться, даже когда боль как острый нож взрезает мышцы и рвёт перепонки, снижая подвижность.

А когда я оказалась совсем близко, Никлос, будто зная, что смотрю с первого ряда, выпускает в Артана струю чистейшего пламени, подкрепляя волной нориуса, против которого маршал бессилен. Мой крик застыл в воздухе, и я засияла белым светом, вся становясь ариусом на пути нориуса. Не знаю, как сумела, но я будто пронзила пространство, заслоняя мужа от смертельного пламени, и, врезаясь в него, перехватываю его взгляд.

В них отчаянная решимость биться до конца. Он не сбежит, не сдастся, он будет пытаться защитить меня так как умеет, и я ничего не могу с этим сделать. С трудом пытаюсь оттолкнуть его, пока он щурится, разглядывая наполненную светом, сверкающую как перламутр, чешую. А когда не получается, оборачиваюсь к Никлосу, целиком защищая Артана, и в меня летит новая порция нориуса, сталкивающаяся с ариусом.

Грянул трескучий взрыв, молния вспышкой разошлась по небу, будто это настоящий удар молнии. Нас оттаскивает друг от друга силой сопротивления тьмы и света, которые, сталкиваясь, расходятся параллельными смыкающимися плоскостями вверх, вниз и по диагонали. Никак не выходит усилить нажим, будто вся выливаюсь через ариус, и не могу остановиться. Краем уха слышу какой-то рык, что-то пытается удержать меня на месте, но его отводит сияние моей кожи, и я остаюсь в воздухе, даже не управляя повреждёнными крыльями, одной лишь силой ариуса.

Но когда почувствовала дыхание смерти, когда ощутила, прилив безграничной власти, будто в меня влили свежую порцию силы, я проиграла бой. Не смогла переступить через себя и полностью раствориться в этом чувстве. Не смогла вновь раскрыть в себе то холодное нечто, в которое превращалась с Ником перед волной подводников.