Страница 57 из 80
Я аккуратно высвободилась из объятий. Ник тянется ко мне, чтобы поддержать, но и тут я уворачиваюсь, качая головой. Соберись, не дай волю слезам, тебе ещё в зал выходить, людей радовать своим видом.
— Амалия, как закончится Равноденствие, поедешь со мной в Сатуральскую долину? Всё равно нам здесь делать нечего, а нам обеим нужна поддержка друга.
Король будто споткнулся. От моих слов насупился, и это убедило Амалию тотчас согласиться. Она догадалась, кто держал её в неведении. И затаила обиду. Рыжие кудряшки взметнулись вверх, неунывающая особа заулыбалась, пряча поглубже боль, и устроила нам золотистое возвращение в зал. Грянула новая музыка и мы, как невольные танцоры, ворвались в центр зала, кружа первый танец. В глазах ведьмочки — печаль и грусть, мои — переполнены тоской, а королевские — темны и красны, в них отражается нориус.
* * *
Когда остановилась музыка, я тотчас высвободилась, хотя король притягивал ближе, нарушая рамки дозволенного, держа руку на талии, мягко сжимая пальцами мои пальцы, сокращая дистанцию до минимума, позволяя себе то, от чего иных ждали бы пересуды и осуждение. Но он король, а я его подопечная. Не единожды за вечер слышала обсуждения вполголоса о пропаже Артана, о странной экспедиции, об отсутствии Богарта и не в пример себе смурного и обеспокоенного Акроша. Слухи ходили толпами. Самые фантастические и нелепые, но над ними звучало противное: «Очаровательная пара! Какой горячий танец! Такая страсть! Такая нежность! Настоящая любовь!» Все будто позабыли, что я замужем, а король о рамках приличия.
Вот и пришлось бежать и прятаться, опять уворачиваясь от липкости высшего света. О, святая Клэрия, ведь я и правда раньше видела всё иначе! Мне казалось, аристократия — это возвышенные, холодные, чопорные ледышки, живущие по писанным правилам и ходящие по линейкам. Нет, на самом деле, это кипящий котёл завистников и любопытствующих, мечтающих с ногами залезть в чужую личную жизнь. И осуждающие, осуждающие, осуждающие…
Я как-то умудрилась ни в кого не врезаться по пути к фуршетной зоне, ограждённой от основной высокими тяжёлыми шторами, гасящими звуки оркестра. Мне повезло, Никлоса от меня отвлекла Анка, вовремя утащившая его в очередной танцевальный круг. Она играла роль развязной красотки, которой всё по плечу, но было видно — и её в помоях искупали.
Ненавижу это место.
А может это просто я такая? Озлобленная и уставшая, и мечтающая только о спокойствии и возвращении домой? Ведь на самом деле люди не такие. Здесь полно настоящих живых лиц, искренне получающих удовольствие от танцев и музыки, и представлений. Они упиваются праздником и щедро делятся наслаждением с остальными. Только мне всё видится в чёрном цвете.
Подхватив с подноса официанта бокал шипучки, подыскала свободный диванчик в одной из скрытых ниш и уединилась, надеясь, что никто не нарушит мой покой. Где-то через полчаса предстоит устроить эффектный танец ариуса. Винелия успела поделиться парочкой идей, как лучше устроить представление перед финальной речью белой драконицы. Красивые слова Винелия сама написала и перед началом бала передала мне, чтобы я как-то умудрилась выучить её до выступления. Разумеется, она сказала, что я могу говорить что захочу, но было ясно, что от текста лучше не отступать. Любое неточное слово способно быть неправильно интерпретировано, а я уже несколько раз совершала ошибки, за которые приходилось расплачиваться другим.
Развернув бумагу, зачитала негромко: «Я рада приветствовать собравшихся и собираюсь…»
Моё одиночество прервал неожиданный гость. Шаман Се́дова нашёл меня и, будучи не обременённым правилами приличия, вздумал приземлиться рядышком, одаривая широченной улыбкой и жизнерадостным настроением. Улыбка увяла, наткнувшись на мой отсутствующий взгляд. Перед ним не собиралась играть радушную хозяйку.
— Ну как, уже не так оптимистична, белокрылая красавица? — лукаво подмигнув, заявил он, выуживая из воздуха сладкую виноградинку. Запустив её в рот, прожевал, демонстрируя почерневшие зубы. Сейчас в нём было в разы меньше такта, чем при нашей первой встрече.
— А вы как будто знали, что так будет и играли моими чувствами, даже не подумав предупредить, — ответила холодно, пряча речь обратно в рукав платья. — Сейчас вновь решили поиздеваться или придумали что-то поинтереснее туманных намёков? Говорите — я вас услышу.
Он смутился, будто его и правда задели мои слова. Наклонил голову вперёд, вполоборота поглядывая в мою сторону. Как держусь… и при этом кусаю губы, прокладывая на лице новые печальные дорожки морщинок. Как касаюсь пальцами висков, пытаясь унять стоящий в ушах комариный писк. Он видит раздражение и напряжение. Внутренний протест. Мою зажатость и надрыв. Видит, как неприятно мне находиться в этом платье. Как постоянно двигаю плечами, пытаясь приподнять накидку и чуть ослабить талию. Как пытаюсь закрыть слишком обнажённую грудь, и как клоню набок голову от тяжёлой диадемы. Он видит, что я прячусь от всех в этой маленькой нише, потому что сама такая. Испуганная и усталая.
— Хотел бы вас успокоить и сказать, что всё будет хорошо. Сказать так, как говорят воспитанные кэрры юным девам. Ручаюсь, ваш муж так вас и успокаивал. Говорил, что заберёт все заботы и противился вашим слезам. Наверняка, вы хотите именно этого. Прекрасного принца, который заберёт ваши беды и принесёт счастье.
— Нет! — воскликнула горячо и злобно сверкнула глазами. — Мне не нужен принц, мне нужен мой муж! И вы знали, что так будет. Знали, что он умрёт, но не сказали! Предпочли насмехаться надо мной…
— О! Я не знал, — перебил мужчина, грустно качая головой. — То есть, я знал о предстоящей разлуке, но не подозревал, что всё обернётся так плохо. Соболезную вашей утрате, кэрра Селеста Каргат. В знак моей расположенности, позвольте я дам вам плохой совет, после которого вряд ли захотите говорить со мной, однако вам следует его услышать. Просто помните, я на вашей стороне, — аккуратно заговорил он, поглаживая костяшки своих пальцев, увешанные крупными перстнями с разноцветными дымчатыми камнями. — Думаю, пришла пора узнать историю первой белой драконицы. Ещё маленький кусочек ушедшей эпохи вечных.
— Белокрылыми становятся только зелёные драконицы и все они часть одного рода. Проследить до истока не смогла, но не сомневаюсь — я потомок святой Клэрии.
— Нет, не так. Но общий смысл угадали. Перед смертью Клэри поместила ариус в дочь своей подруги из зелёных драконов. Девушка была больна, а ариус дал ей силы. И так получилось, что он переходит из поколения в поколение. А дальше вступает в дело Сделка.
— Сделка? — я ощутимо напряглась. Не ожидала услышать от шамана Северных островов о книге сделок, да ещё такие подробности далёкого прошлого. — Откуда вам столько известно?
Вместо ответа шаман вознёс руки и перед ним появился туманный, потрескивающий белыми вспышками, спрут. Я отодвинулась подальше, мне не понравилась такая явная демонстрация силы шамана. А вот ариус остался спокойным и нориус не проявился, хотя до этого пару раз лениво обходил периметр зала. Нику было достаточно знать, что я здесь. Моё раздражение от подслушивания оказалось существенным, чтобы он не стал этого повторять.
— Эльфы знают не меньше. Феликс — старое существо с прекрасной памятью. Не дай обмануть себя — он точно знает, что произошло. И знает, что божественная Сделка обернулась проклятьем не только для вечных, но и для Чёрного короля и белой драконицы. Поэтому все твои предшественницы были обречены на муки — это наказание как для Клэрии, так и для Карга. Но не для остального мира. Пока великие силы скованы проклятьем, мир развивается и меняется. Пройдёт ещё достаточно поколений, но однажды жители этой планеты увидят, как огромна Вселенная. И это будущее способны дать вы с Каргатским королём.
Шаман опять говорил загадками. О каком проклятье идёт речь? При чём здесь драконы прошлого, ведь мы с Никлосом совсем иные! Что он хочет от меня?..