Первый и последний

— Я удивлена, что ты все еще здесь, — бормочет она мне в шею.

— Просто это мой автобус. — Она застывает и перестает царапать ноготками мою щетину. — Я пошутил, Доллс. И просто чтобы ты знала: я хочу, чтобы все оставшиеся ночи ты провела в этом автобусе в моей постели.

— А вчера ты называл эту постель нашей.

— Она и есть наша, малышка.

Долорес снова расслабляется и возвращается к своему занятию, а я прикрываю глаза, наслаждаясь ее прикосновениями.

— Нам нужно одеваться. Скоро остановка. Мне Дилан написал.

— Хочу огромную порцию блинчиков с джемом, — говорю я.

— А я бы сейчас полила их шоколадом густо-густо, а потом слопала бы, наверное, целую дюжину.

Не знаю, от чего у меня во рту сильнее скапливается слюна: то ли от того, что рука гладит нежную попку, то ли от упоминания о блинчиках.

— Я не знала, что ты куришь.

— Не курю.

— Но в автобусе воняет…

— Этого больше не повторится.

— Нет, я не против, не подумай, — подняв голову, говорит Долли.

— Я не курю, малышка До, — повторяю и прижимаюсь наконец к ее теплым губам.

Долли отдается поцелую всей душой, насколько это возможно с не чищенными зубами. Поцелуй прерывается, когда я перетягиваю Долорес на себя и медленно вхожу в нее. Она упирается лбом мне в грудь и негромко стонет. Это потрясающее ощущение: чувствовать ее изнутри. Знать, что она отдается мне без каких-либо условий или барьеров. Что между нами нет тайн и недомолвок. Так легче нам обоим.

Долли горячая и нежная. Мне хочется чувствовать это вечно: как ее бедра плавно приподнимаются и опускаются, как обнаженная грудь с твердыми сосками трется о мою, как волосы щекочут плечи. Слышать ее протяжные стоны и вздохи. Берусь руками за ее бедра и обездвиживаю, заставляю остановиться. Начинаю медленно входить и выходить из нее, не позволяя ей шевелиться. Глубже и глубже. А потом Долли выравнивается и запрокидывает голову, и это сносит крышу. Я ускоряю движение бедрами, чтобы видеть, как скачет ее грудь, слышать шумное дыхание и вырывать из нее стоны громче. Она моя. Вся моя. Целиком и полностью. Не хочу ее отпускать.

Она проводит ладонями по своим ребрам и сжимает грудь, прокатывая между пальцами твердые вершинки сосков. Я становлюсь еще тверже, если такое возможно. Мимо Долли это ощущение не проходит, она распахивает глаза и я смотрю в мутно-голубые озера. В них как будто проплывает туман, сотканный из похоти и страсти. Она хитро сощуривается, и ее правая рука скользит вниз. По плоскому животу, накрывает холмик, и вот уже пальцы растирают влагу по чувствительному клитору, а зрачки расширяются, наполовину заполняя собой видимое пространство. Она сумасшедшая. Раскованная и открытая.

Резко поднимаю бедра вверх, вгоняя себя в нее до основания. Долли ахает и раскрывает глаза шире. Я ухмыляюсь.

— Не только ты умеешь играть, малышка До, — говорю я, и повторяю резкое движение.

Долли откидывает голову назад и зажмуривается, когда жесткие толчки становятся ритмичными. Она стонет мое имя, усиливая возбуждение. Не могу остановиться и не хочу. Широко распахнутыми глазами наблюдаю за тем, как Долорес ласкает себя. Как быстро кружат пальцы правой руки и как левая сжимает молочную грудь. Впиваюсь пальцами в ее бедра, пытаюсь сдержаться от того, чтобы не кончить слишком быстро. Сжимаю челюсти до хруста и громко рычу, когда сразу вслед за Долли достигаю оргазма. Она трясется, внутренние мышцы сокращаются, продлевая мое удовольствие.

Долорес падает мне на грудь и наше хаотичное сердцебиение смешивается. Шумное дыхание наполняет тихую комнату. А потом она начинает смеяться. Так заливисто и задорно, что я не могу сдержать улыбку.

— Что смешного? — спрашиваю я.

Долли едва успокаивается. Потом кладет ладошки мне на грудь, и упирается в них подбородком. Ее лицо светится, взгляд снова светлый и любопытный. О вчерашней истерике напоминают лишь слегка припухшие веки и немного покрасневшие белки глаз.

— Я сегодня проснулась и думала, что ты не захочешь меня видеть. Поэтому три раза уговаривала себя встать, позвонить ДиДи, чтобы он остановил автобусы, и вернуться к себе. Знаешь, почему я возвращалась?

— Почему?

— Первый раз вернулась, потому что мне стало холодно. Ты не до конца закрыл окно ночью. Я пришла согреться и уснула рядом. Второй раз встала, решительно оделась и вышла из спальни. Но сходила в туалет и снова замерзла.

— Пришла греться и уснула, — закончил я за нее. Долли кивнула. — А третий?

— А третий раз перед тем, как встать, я решила посмотреть на тебя во сне и запомнить каждую черточку, потому что пообещала себе больше с тобой не спать.

— И?

— И ты проснулся, — отвечает она, слегка пожав плечами. — А дальше ты уже в курсе.

— И что теперь ты думаешь по поводу ухода? — осторожно спрашиваю я.

— Думаю, что… — Она замолкает и смотрит в сторону. Мне это не нравится. — Думаю, что останусь.

В ожидании ее ответа сердце как будто замерло и перестало стучать, а теперь пустилось вскачь, как ненормальное. Прижимаю Долли крепче к себе.

— Навсегда? — спрашиваю.

— Пока рано говорить о вечности, Дрю.

— Попытаться стоило, — просто отвечаю я, а Долли шумно вздыхает.

Глава 21

Долорес

Концерт в Филадельфии отгремел с пафосом. Все три дня в этом городе мы были безумно заняты. Группа с их менеджером и охраной постоянно носились по интервью, презентациям нового альбома и фотосессиям. Их сопровождала моя съемочная команда, пока мы с Робом дорабатывали исторический фильм. Продюсер прислал не так много замечаний, но в работе я перфекционистка, так что мы дни напролет резали кадры и компоновали их, зачищали пробелы и вылизывали каждую картинку до блеска.

Ночи я провожу с Дрю, как и обещала. Решила прислушаться к его словам и не вести себя, словно незрелая девица. Я хочу быть с этим мужчиной, и я буду. Мы больше не затрагивали тему детей и моего неудачного брака. Но Дрю все чаще стал говорить мне комплименты и убеждать, что я стою всего счастья мира. И я счастлива, правда. Рядом с ним я забываю обо всем и просто наслаждаюсь жизнью. Как будто снова вернулась в школу, когда единственной заботой было осилить за лето список обязательной к прочтению литературы и поцеловать самого симпатичного парня.

И вот он лежит рядом со мной. Его обнаженное тело едва прикрыто покрывалом, и он читает мне вслух новый сценарий. Меня приглашают через почти полгода после тура на съемки документального фильма о знаменитых виноделах Португалии. Я всегда хотела съездить в эту страну, а тут подвернулся такой случай. Я лежу на кровати, подперев рукой голову, и смотрю на Дрю. До чего же он красивый. Безупречный. Настолько идеальный, что на него больно смотреть. Если я соглашусь на эти съемки, меня минимум три месяца не будет в Лос-Анджелесе. Будет ли Дрю скучать по мне? Потому что я точно знаю, что буду. Сердце уже тоскливо ноет от одной мысли о том, что мы можем расстаться на такой продолжительный срок.

Наши дни складываются, как кирпичики, наслаиваясь друг на друга и создавая мощный фундамент, который зовется отношениями. Затравленная глупышка во мне все еще не может поверить в то, что такой мужчина, как Дрю, обратил внимание на ущербную меня. Но ее перебивает влюбленная женщина, которую Дрю уже убедил в том, что она достойна самого лучшего. Я пока не знаю, кому из них верить, но все же убеждения влюбленной мне больше по душе.

— Вечером Триша с Адамом ждут нас на ужин, — произношу я, перебивая чтение.

— Нас?

Киваю.

— Именно нас. Адам чуть с ума не сошел, когда узнал, что мы работаем вместе. Кстати, почему вы все эти годы не общались? Вы же были в школе лучшими друзьями.

— Так получилось, — уклончиво отвечает Дрю, снова утыкаясь носом в сценарий.

Тянусь и отодвигаю стопку бумаги от его лица. Осматриваю его с любопытством. Дрю старается делать вид, что слишком увлечен текстом, но я вижу, что он что-то скрывает.