Право на ошибку

— Сюда никто не войдет, не бойся, — он фиксирует меня, заставляя вновь прогнуться. В эту же секунду, не желая больше ждать и боясь что я передумаю, раздвигает мои складки и направляет в меня член.

Я вскрикиваю, когда он делает первый резкий и глубокий толчок. Меня напрягает приятная волна дрожи. Одно рукой он сжимает мое бедро, задавая темп, второй мнет грудь, обостряя все ощущения.

Это так неправильно, но так сладко.

Я вскрикиваю, когда он ускоряет темп и начинает быстро трахать меня.

— Кричи для меня, Поль, не сдерживай себя, — почти рычит мне на ухо.

Я закидываю голову назад и закрываю глаза. К члену Артема добавляются его пальцы. Он нащупывает чувствительный бугорок, растирает влагу по клитору.

Я больше не контролирую ни свое тело, ни разум, все мое естество сосредоточено на движениях твердого члена внутри меня.

Мы оба на пределе и я понимаю что никто из нас не продержится долго.

— Кончай, Поль. Для меня. Давай, — раздельно произносит он между вдохами.

Еще несколько толчков и я чувствую как разрываюсь на атомы и с криком растворяясь в наслаждении. Ноги больше не держат меня. Я падаю животом на столешницу, бывший муж делает еще несколько толчков, выходит из меня, и наваливается сзади, тяжело дыша мне на ухо. Чувствую, как его горячее семя потекло по моим ягодицам.

Мы оба тяжело дышим и не произносим ни слова. Оргазм настолько сильный, что в глазах до сих пор пляшут черные точки

И вот, когда возбуждение проходит, а самоконтроль и ясный разум возвращаются, я наконец-то понимаю что наделала.

Почему всегда так? В порыве возбуждения напрочь обо всем забываешь, а после оргазма одним махом реальность сваливается на голову с неба тяжелым камнем и становится стыдно и противно от своих действий.

— Только ничего не говори, Поль. Лучше промолчи сейчас, — словно почувствовав мою перемену, произносит Артем. — Пошли в спальню.

Он отстраняется от меня и помогает подняться. Поправляет на мне одежду, потом одевается сам. Я все это время стараюсь не смотреть в его глаза. Потому что боюсь что если он поймает мой взгляд то все узнает. Как тосковала по нему, как не хватало мне его по ночам, как ненавидела его за то что заставил чувствовать себя одинокой и сколько выплакала из-за него слез.

Он берет меня за руку и тянет к спальне. Тихо отворяет дверь, чтобы не разбудить дочь. В свете ночника расстилает кровать, начинает раздеваться. Я беру ночнушку с комода, поворачиваюсь к нему спиной, переодеваясь. Не решаюсь лечь к нему. Не хочу я этого. Почему он просто не может сейчас уйти и оставить меня одну.

— Ложись, Полина, — с нажимом произносит он, его голос далек от дружелюбного. — Я завтра поговорить с тобой хочу. На непростую тему, поэтому давай сегодня не будем ссориться. Прошу, — последнее слово он произносит мягко, словно и правда просит меня.

— Хорошо, — соглашаюсь я, потому что мне тоже есть что ему сказать.

Завтра.

Это будет завтра. А сегодня я сделаю вид, что ничего не происходит. И что Артем не женат на другой, а я не сбегала от него три года назад. Я ведь могу позволить себе эту маленькую слабость? Почувствовать его запах в постели, проснуться утром, а он рядом. Почувствовать себя вновь женой…

Глава 40

Непривычно слышать в постели рядом с собой чужое дыхание. Полная луна освещает комнату и я отчетливо вижу силуэт мужчины. Артем спит, раскинув руки по сторонам. Время от времени сопит, чем жутко меня до сих пор раздражает.

Я тянусь рукой к его лицу. Почти невесомо пальцами провожу по колючей щеке, подбородку. Очерчиваю контур губ, а потом разозлившись на себя, отворачиваюсь в другую от него сторону, закрываю глаза и пытаюсь уснуть.

Мой сон тревожный и беспокойный. Близость Артема, жар его кожи — не дают полностью расслабиться. Чувство неправильности не оставляет меня. Я корю себя за эту слабость, но ничего с собой не могу поделать. Эта любовь к нему словно болезнь. Неизлечимая. То в острой форме, то переходит в хронику. Единственное лекарство — разорвать все связи и улететь на другой край света. Иначе время от времени меня будет тянуть к нему, чтобы увидеть хоть раз. И теперь я точно уверена, что и сам он не сможет исчезнуть навсегда.

Когда рано утром открываю глаза, то не сразу вспоминаю о том, что в спальне не одна. Потягиваюсь, подавляя в себе зевок и замираю, заметив фигуру мужчины рядом с детской кроваткой.

Артем уже одет. Стоит ко мне спиной, спрятав руки в карманах. Его поза выглядит напряженной. Он даже не слышит шорох одеяла и простыни подо мной.

— Что ты делаешь? — испуганно спрашиваю я, боясь что Артем догадается о своем отцовстве. Или же уже знает. Почему он так рассматривает дочь?

Меня парализует страх и накрывает паника.

— Послушай, Полина, — поворачивает ко мне лицом Артем и от его тона я вся напрягаюсь. — Я хочу поговорить с тобой об одной серьезной вещи и кое-что предложить. Только давай сразу договоримся — без ссор, криков и истерик. Давай пообщаемся как взрослые люди и прекратим уже ходить вокруг да около.

К горлу подступила тошнота. Я вцепилась руками в одеяло, напряженно вглядываясь в выражение лица бывшего мужа, пытаясь предугадать его слова.

— Говори, — мой голос звучит сипло и тихо.

Я начинаю жалеть о том, что впустила его в свою жизнь слишком близко.

Меня трясет от нервного напряжения.

Артем бросает короткий взгляд на спящую в кроватке дочь, потом делает несколько шагов ко мне. Поджимает губы, смотрит как-то странно.

— Я никогда не говорил тебе, — он делает глубокий вдох, словно собирается с мыслями, — я бесплоден.

Минутная пауза, после которой из моего горла срывается смешок. Мне хочется крикнуть какого черта он несет. Прямое доказательство его лжи сейчас сладко спит с плюшевым зайкой. Что это за игры такие?

— Это шутка? — наконец-то обретаю я голос. Слежу за каждым его движением.

— Я не смог признаться тебе во время брака. Думал, пролечусь несколько месяцев и что-то да получится. Но прошел год, второй, третий, а лечение так и не дало результатов.

— Ты хочешь сказать, что пока я сходила с ума, ревела по ночам, посещала докторов, пила витамины и гормональные препараты, все это время причина была в тебе? — не могу поверить в то, что он только что сказал. Меня медленно начинает накрывать.

Артем не отвечает, лишь виновато тупит взгляд. Его лицо искажается. То ли от правды, то ли от злости на самого себя.

— Не могу поверить что ты так поступил со мной! — шиплю я, уже не боясь разбудить дочь.

— А представь себя на моем месте. Какие бы у тебя мысли возникли в такой ситуации? Что ты неполноценная женщина, что рано или поздно я от тебя уйду потому что ты неспособна родить мне ребенка, правда ведь? А теперь пойми меня! Я понимал, что ты женщина, а каждой женщине хочется ребенка. Я знал, что узнай ты о моем бесплодии, сразу же потеряешь во все веру и найдешь другого. Или же начнешь предлагать усыновить ребенка, сделать ЭКО с донорской спермой. Мне просто не хватало духа признаться! И я все это время ради нас не прекращал лечение!

— Ну, конечно, а так я много лет считала себя неполноценной и была несчастной. Пока ты свою гордость ущемленную удовлетворял, разрешая мне так думать.

Артем бросает в меня злой взгляд.

— Не перекручивай, Полина. Тем более никто из врачей не говорил что проблема в тебе. Я завел этот разговор не для того чтобы мы сейчас поссорились. Прошу, услышь меня, — смотрит на меня умоляюще и впервые я замечаю в его взгляде боль.

— А для чего тогда? — прочищаю горло и с опаской спрашиваю я.

Артем медлит. Меряет шагами комнату, неуверенно посматривая то в мою сторону, то на детскую кроватку.

— Я предлагаю возобновить наши отношения. Меня тянет к тебе, тебя ко мне. И не отрицай этого, — предупреждающий взгляд в мою сторону. — Возможно, это даже к лучшему, что ты встретила другого мужчину и родила от него. Теперь у тебя есть дочь и ты спокойна. Я готов удочерить ее, принять как собственного ребенка. Я хочу полноценную семью. С тобой.