Романс со Зверем

Все эти мысли и воспоминания картинками пронеслись в ее голове, пока она стояла, уставившись в окно своего бывшего кабинета. Из оцепенения ее вывел звонкий голос Тани. Как ей это удается?! Ей бы на «Скорой» работать, людей в чувства приводить.

– Ты чего копаешься? Поехали, отвезу тебя, помогу вещи собрать.

Аня знала, что помощь в сборе вещей будет заключаться в наставлениях по поводу общения с молодыми офицерами умудренной жизнью женщины. Как она ухитряется в свои тридцать восемь выглядеть на тридцать и бегать на свидания с двадцатипятилетними парнями? Замуж она больше не собиралась. «Единственный мужчина, которому позволено пить мою кровь, это мой сын. Что он талантливо и делает. Кровосос мелкий!» – всегда говорила она, собираясь на очередное свидание.

Бегая по квартире в одной футболке и периодически спотыкаясь о разбросанные вещи, Аня стойко, но одним ухом выслушивала Танину тираду.

– Ты пойми, подруга! В мужчине главное что?! Надежность! Чтобы он интересы семьи ставил превыше своих собственных, чтобы строил не свою карьеру, а будущее семьи. Потому что, как правило, когда их карьера заканчивается, а заканчивается она рано, он ни гвоздя в доме прибить, ни в магазин сходить не сможет. Звание не позволяет. Звезды всю жизнь на плечи давить будут. Так что эти вояки – народ не надежный. И любимая женщина у них одна и на всю жизнь, это Родина. Ну, еще золотая звездочка в стакане с водкой. По сути своей это те же маленькие мальчики, не наигравшиеся в войну в детстве. Они любят покорять вершины, брать силой города, а дальше слава, почет и уважение. А ты – офицерская жена с сопливыми детьми на руках и в кастрюлях. И таких, как ты, у него будет в каждой части по «штуке». Правильно сказал Евстигнеев: офицеры – это не твое. Тебе нужен кто-то с тонкой душевной организацией, как минимум кандидат наук или историк.

В очередной раз споткнувшись и больно ударившись коленом о подлокотник дивана, на котором восседала «семейный психолог» Татьяна, Аня к своему удивлению обнаружила за ним нижнюю часть от своей пижамы, короткие шортики с цветами сирени на них.

– Это что? – вырывая их из рук подруги, поинтересовалась Таня.

– Шорты от моей пижамы!

– То есть ты в этом собираешься спать? – растягивая их двумя пальцами, не унималась Татьяна. – Ты ничего не напутала? Не в монастырь едешь. Ты этой бабушкиной сиренью всех мужиков на расстоянии ста километров распугаешь!

– Ты мне только что сама прочитала лекцию о тяжелых буднях офицерской жены, а теперь одежду для соблазнения выбираешь? – не без усилия, но со смехом, Ане все-таки удалось собрать пижаму воедино и погрузить ее в чемодан.

– А кто тебя замуж выдает? Я как раз хочу предостеречь тебя от этого шага в пучину бытовухи. Но вот «курортный роман» – это то, что тебе сейчас нужно. Курорт, конечно, так себе. Но ощущение опасности, запах пота и звуки выстрелов только придадут пикантности этой поездке. И через несколько месяцев ты снова свободная женщина, не ищущая приключений, но готовая к серьезным отношениям.

– Ты действительно не понимаешь куда я еду? Это ведь уже не война, это хуже. Хуже, потому что коварнее, злее. Там нет романтики, только жестокость, подлость и предательство… И вот туда я еду. Господи, зачем я туда еду?! – бессвязно закончила она.

– А зачем ты туда едешь?

– Зачем? – Аня вдруг резко остановилась посреди комнаты с кроссовками в руках. – Зачем? – повторила она машинально. Потом медленно опустилась на подлокотник дивана. – Понимаешь, когда папы не стало, я вдруг почувствовала, что жизнь закончилась. В смысле, не вся она, а ЭТА жизнь закончилась. Что нужно что-то менять, точнее все. Потому что, то чем я жила прежде – это не мое. Я пошла в музыкальную школу, чтобы не обидеть маму, поступила в Юридический институт, потому что об этом мечтал папа. А теперь я только и слышу от всех: «Почему ты не счастлива?», «Когда ты уже выйдешь замуж?» А я себя в этой жизни найти не могу, не то что мужа… И согласилась я на перевод, потому что ухватилась за этот шанс все резко поменять. Я вообще больше не планирую возвращаться в этот город. Он мне так и не стал родным. А после того как я отправила маму на родину к ее сестре, меня здесь вообще ничего не держит. Ну, кроме тебя конечно! – спохватилась она. – Кто мне будет давать бесплатные женские советы на все случаи жизни?

Они захохотали и обнялись.

На следующее утро Таня провожала ее на вокзале. Еще раз выслушав несколько наставлений по поводу того как вести себя с мужиками и не встревать ни в какие передряги, а держаться ближе к штабу и кухне, чтобы окончательно не превратиться в доходягу, Аня заключила свою подругу в объятия.

– Послушай. Сегодня я снова позвонила маме, сказала, что телефон я отключила, как она давно и хотела. Правда, она сказала, что сейчас, когда она у родственников за тридевять земель, а я здесь одна, я поступила опрометчиво. Но что сделано, то сделано. Буду звонить с сотового. Не забудь: о моем переезде особо не распространяйся. Городок у нас маленький, сразу все разнесут и до мамы слухи дойдут. Как только я устроюсь там и пойму что остаюсь, я сразу ей все расскажу. На границу же она не прилетит. Наверное… Хотя она может..! В общем, не подведи меня! Главное, чтобы она сейчас ничего не узнала. Не поймет! – закончила Аня и в это время объявили посадку.

Они снова обнялись и Таня даже умудрилась всплакнуть, но Аня резко прервала ее: – Ну, не начинай. Не сына в армию провожаешь!

Глава II

На вокзале ее встретил молодой ефрейтор с широкой улыбкой, которая редко сходила с его лица, судя по крупным морщинам, резко выделяющимся на темном загаре.

– Да, артиллерия прибыла не тяжелая, – весело заметил он, подхватывая чемоданы и мимолетом разглядывая Аню. – И кем же вы к нам приехали?

– Юрисконсультом в штаб.

– Ах, вон что! Ну, такие кадры нам нужны, – с язвительной усмешкой заключил он.

После утомительной дороги и местной жары у Ани сильно разболелась голова и она не была настроена на дружескую болтовню. Поэтому, когда ее новый знакомый укладывал чемоданы в машину, она была очень рада откинуться на сиденье, закрыть глаза и притвориться спящей. Через некоторое время ее действительно укачало. Когда они подъехали к КПП части, девушка чувствовала себя гораздо лучше.

Миновав КПП, она принялась осматривать окрестности из окна автомобиля.

– Курорт! – услышала она все тот же веселый голос водителя. – И чего вас сюда на приключения потянуло? Здесь мужики-то не многие выдерживают.

Вид, представший ее глазам, действительно был жутковатый: «колючка», решетки, дневальные с автоматами и в бронежилетах. Но посреди всей этой настоящей военной атрибутики, то тут, то там обновлялись флаги, красились бордюры, разбивались клумбы. «Как к празднику готовятся!» – подумалось Ане. – «К празднику… Боже мой! Да ведь скоро День пограничника. Молодец, приехала с корабля на бал!»

Машина остановилась, как она догадалась, у общежития. Не успел водитель открыть дверь, как к нему подбежал молодой солдат, и, отдав честь, что-то быстро протараторил.

– Потому что предупреждать нужно! – проворчал ефрейтор, возвращаясь на водительское кресло. – Велено вас к полковнику Быстрову доставить!

– Сейчас? – машинально переспросила она.

– Нет, после ужина и чайной церемонии!

Аня хотела съязвить, что как раз об этом и мечтала по прибытию, а заодно и переодеться с дороги, потому что выглядела она не лучшим образом, но решила не вступать в конфликт с «обидчивым таксистом», как она тут же окрестила его про себя. Привычка характеризовать людей в двух словах появилась у нее еще в детстве. Дядя Коля был «Добрый Гулливер», потому что «всем помогал и защищал людей», как объясняла это Аня.

Ожидая в приемной Николая Павловича, Аня успела познакомиться с его милым делопроизводителем, выполняющим функции практически секретаря. Благодаря выдающимся заслугам полковника Быстрова он мог себе позволить некоторые «излишества», на которые командование закрывало глаза. «У них тут все какое-то «специальное»! Наверное, скоро я к этому привыкну!» – пронеслось у нее в голове. Ольга Викторовна была женщиной сорока пяти лет, но выглядевшей чуть старше вероятно из-за сильного загара на лице.