Сброд

Старик подобрал ружьё и отнёс в дом. Нужно было что-то делать. Сначала думал закопать тела прямо во дворе, а потом решил, что не надо ему этих паразитов рядом с домом.

Он взял плащ-палатку и отволок к оврагу, сначала одного, затем другого.

Тот овраг был недалеко от его дома. Туда тоже никто никогда не ходил. Старик кинул тела пацанов на дно, присыпал сверху землёй и мокрыми листьями. Потом взобрался наверх и стал катить в овраг гнилой валежник. Сил у Ивана Алексеевича было много. Почти весь овраг завалил стволами и ветками. Если бы кто-то узнал, что там лежат тела, то пришлось бы серьёзно поработать, чтобы их достать. Но никто их там искать не стал.

Единственное, о чём жалел Иван Алексеевич, так это о том, что не выдрал конопатому язык, прежде чем похоронить. Потому что с того дня в голове старика являлся голос и говорил: «Пряничный дед!».

Особенно в дни, когда ему было плохо. Старик начинал забывать своё имя, всё сам себя ругал Пряничным дедом. Но казалось ему, что не сам себя, кто-то другой. То ли тот пацан, то ли чёрт в доме завёлся.

Зимой овраг занесло снегом, и больше старик не боялся, что придут в лес с собаками и отыщут трупы. Всю зиму он питался одинаковым супом. Лес покидал только два раза: никак не мог рассчитать сколько надо сигарет – сколько ни покупал, всё не хватало.

Когда сошёл снег, Иван Алексеевич взял привычку ходить проведывать овраг. Стоял по часу вглядывался – ничего ли не торчит. Принюхивался, принюхивался и ничего не чуял. Иногда он думал: может и не было всего этого, а только приснилось в одну из зимних ночей? Но куда девались три патрона?

Не думал старик, что когда-нибудь снова он пристрелит кого-нибудь из ружья. Однако вышел случай.

Это был май. Иван Алексеевич помнил, что май, потому что в то время, когда он выходил в город за продуктами, две молодые красавицы прицепили к его пиджаку ленточку.

Та ленточка висела на нём и когда старик увидел в лесу двух мальчиков. Эти были совсем другие. Им обоим было лет по двенадцать. Они не вели себя нагло и на старика не обращали никакого внимания, а просто бродили недалеко от его дома. Видно, для них только начались каникулы, и они не знали, чем заняться.

Дом лесника мальчишки не видели, но Иван Алексеевич забеспокоился, что они его непременно заметят и устроят балаган.

И старик решил сразу взять ситуацию в свои руки. Он сам предложил мальчикам пойти за ним, обещая показать что-то интересное. Один из мальчишек был смуглый, глаза у него были карие. А второй, наоборот, светлый, глаза тоже светлые, лицо чистое-чистое – ни одной веснушки.

Иван Алексеевич, заметив недоверие детей, старался делать добрый голос. Когда мальчишки увидели дом, они и правда удивились.

– Вы тут живёте? – спросил смуглый.

– Да, живу, – ответил Иван Алексеевич.

– Вы леший? – спросил второй.

– Не леший, а лесник, болван, – обиделся Иван Алексеевич.

– Тьфу! Да, лесник, лесник! Перепутал, – мальчишке было неловко, что он случайно обидел старика.

– Стойте тут, сейчас принесу одну штучку, – сказал Иван Алексеевич и оставил детей во дворе.

Дома он взял ружьё. Зарядил его сразу и взял ещё патронов в карман. Пока он это делал, всё бормотал себе под нос «Паразиты!.. Паразиты!».

Когда он вышел на улицу с ружьём, смуглый, похоже, сразу сообразил, что к чему. Он перепугался и стал медленно-медленно пятится назад. Светлый мальчик сказал ему:

– Не бойся!

Он верил, что старик не желает им зла, а только хочет показать ружьё. Но Иван Алексеевич себя выдал, он забыл сказать хотя бы слово ребятам, чтобы их успокоить, а только стоял и смотрел на них.

Первым бросился бежать смуглый. Старик чуть его не упустил, но выстрелил без промаха.

Светлоголовый мог убежать, если бы не был таким глупым. Он остановился, когда увидел, что его друг завалился в траву. Остановился, развернулся к деду лицом, поднял вверх свои ручонки и крикнул:

– Сдаюсь!

– Стой где стоишь! – приказал старик и надломил ружьё. Сунул в ствол новый патрон.

Мальчик поздно сообразил, что у него было время. Он только сорвался с места, и Иван Алексеевич выстрелил. Мальчишку унесло в канаву, будто ветром сдуло.

Вот старику было смешно. Он хохотал до боли в животе. За свой поступок Иван Алексеевич себя не корил. Он думал, что из этих двоих всё равно бы не выросло ничего хорошего.

Весь оставшийся день он рыл яму. Глубокую откопал, во весь свой рост. В низине, где рос папоротник, никто не должен был найти это место.

Но Иван Алексеевич теперь был всегда на нервах. Ему казалось, что рано или поздно за ним придут, и всё будет кончено. Слыша голоса в лесу, он напрягался и думал: не его ли идут арестовывать?

Иван Алексеевич всегда держал ружьё заряженным. Старик не хотел умирать в тюрьме, и решил, что если его захотят поймать, он лучше застрелится.

Ему часто снилось, будто к нему стучат, пытаются ворваться или врываются в дом. Хватают его за руки, и он не успевает добраться до ружья. А иногда снилось, что к нему стучатся, он берёт ружьё, но не может в себя выстрелить. Страшные это были сны.

Шло лето. Сырая земля в низине заросла зеленью, валежник в овраге покрылся мхом. Никто не приходил за Иваном Алексеевичем. Никто будто и не искал пропавших детей.

Первое время старик думал, что уже никогда в своей жизни не сделает этого снова. Но чем больше времени проходило, тем чаще он размышлял о том, что это его призвание: беречь лес от паразитов. Паразитами он считал всех, кто ходит в лес, потому что все они ходят не для того, чтобы принести природе пользу.

В один из дней Иван Алексеевич решил вырыть глубокую яму на всякий случай. Ведь если к нему снова сунется кто-нибудь, то хорошо, если яма уже будет готова. Только никто к старику не совался, и ему не жилось спокойно, он как будто ждал… На дне ямы стояла вода, куча земли рядом с ямой затвердела. И было ощущение, что зазря потрачены силы и сорвана поясница.

К концу лета старик стал выходить поближе к тропинке и смотрел из-за кустов, кто там ходит. Люди появлялись редко. Можно было целый день просидеть в кустах и никого не увидеть. Если ходили, то обязательно по нескольку человек.

Но был один забулдыга. Он появлялся на тропинке по нескольку раз в неделю, ходил то в одну сторону, то в другую. Иногда пьяный, иногда вроде и нет. Иван Алексеевич себе этого человека присмотрел и однажды вечером взял с собой ружьё.

Когда старик заметил, что идёт его «паразит», вышел на тропинку с ружьём и преградил ему путь. Человек был слегка пьян, он перепугался и не задавал никаких вопросов. Слушался старика беспрекословно.

Иван Алексеевич, подталкивая забулдыгу ружьём в спину, повёл его к месту, где была яма, и сказал: «Полезай туда».

Мужик хотел чего-нибудь сказать, попросить старика одуматься, но так и не смог связать двух слов, слишком был испуган. Поколебавшись, он всё-таки влез в яму, и старик его пристрелил.

Уже потом, лёжа в своей кровати, Иван Алексеевич размышлял о том, что с того момента, как этот алкоголик бодро шёл по тропинке, до его похорон не прошло и десяти минут. И было старику от этих мыслей тоскливо.

Иван Алексеевич и дальше стал ходить смотреть на тропинку. Однажды увидел троих детей: двоих мальчиков и девочку. Увидев мальчишек, старик вспыхнул злобой. Но девочку он тронуть не мог. Не мог и всё. Поэтому дети остались целы.

Следующей осенью Иван Алексеевич высматривал себе жертву с тем же нетерпением. И думал, что надо вырыть яму, пока ещё мягкая земля. Только больше он никого не успел загубить – оказался в Городе. За три года никого не убил. Теперь ему нужно было беречь свою жизнь.

Событие 24. За Богом начали вести слежку

Скоро в Городе родился слух, что Бог явился, чтобы запустить какой-то механизм уничтожения всех жителей, но он, видимо, забыл, где кнопка, и теперь ходит её ищет. Эти россказни ещё и транслировались по радио, поэтому собралась группа жителей, которые решили, что за Богом надо установить слежку.