Страница 3 из 13
Лёва удрученно мурлыкал, толкая моськой мою правую руку.
– Ну чего тебе? – утомлённо спросил я, хмурясь. – Не буду бросать. Ты ж не собака! – вскинув руки к небу, хлопая глазами, отрицал я.
Туранский тигр снова зарычал, сев на задние лапы, недовольно фыркая, дёргал хвостом. Это позу я знал с малых лет. Либо надо было попытаться угодить, либо просто не обращать внимания. Чтобы я не сделал, первый вариант будет правильным, тогда есть надежда на то, что мои берцы никуда не утащит. Сам ведь знал, что такую кису выгуливать надо, а вот то, что она ведёт себя, как котёнок-щенок вгоняет в раздумья: а тигр ли со мной?
Я поскрёб подбородок, уже покрытый щетиной и разведя руки в стороны, сдался с протяжным выдохом, сев на корточки перед своим питомцем.
– Чёрт с тобой.
Махнув рукой, достал из кармана деревянную палку, которую специально выстругал для таких случаев. Недолго целясь, я кинул подобие двойного кинжала из белого дерева между стволов кедров. Лёва обвёл взглядом дугу, оставляя исчезающий в воздухе золотые озорные огонёчки. Пригнулся, как хищник. Оскалился. Зарычал тихо-тихо, точно добыче щекотал нервы, чтобы та в попытках бегства напугалась. Пыхтя, побежал за палкой, сверкая задними лапами!
– Кедры не снеси, ёлки тебя дери… – закатывая глаза, морщась в лице, просил я.
Я захихикал без шума, услышав раздраженное фырканье Лёвы, и только потом вдумчиво ответил по рации:
– Я на связи.
– Дэн, ты где? – спросил голос.
– Вблизи пятой вышки, а что?
– Спрашиваю, кто где, на тот случай, если пожар будет. Дядя твой всю плешь проел! – ругался мужчина.
– А, ну, это он может, – опуская со вздохом плечи, соглашался я, потирая лоб пальцами. – Егор Геннадьевич, вы сейчас на первой ведь?
– Да. Признаков пожара нет. Будь спокоен.
– Ладно. Спокоен я.
«До поры до времени», – подумал я, нацепляя рацию на ремень. Наклонившись, я забрал импровизированный кинжал из пасти Лёвы. Его золотые глаза полные азарты и мольбы, глядели на меня. Я, не целясь, бросил кинжал за своё плечо и обернулся влево. Туранский тигр опять, как собачонка та, побежал за игрушкой и прыгнул на задних лапах к летящей мишени. Острее влетело в ствол кедра. Кора отлетела на морду моего полосатого зверя, отчего тот отряхнулся и довольный собой, подошел ко мне, протягивая кинжал и не отпуская добычу чихнул два раза. Бакенбарды туда-сюда вертелись, закрывая то очи, то морду. Сразу напомнил льва. Царя зверей.
Я погладил Лёву по спине и причесал бакенбарды пальцами, дабы не мешали. Стоило им попасть на нос, как заливался чиханием! Забирая трофей, я спрятал в надежное место, чтобы на виду не весел, а то вдруг заберёт. Застегнув ножны и спрятав кинжал в рюкзак, я склонил голову на бок, устало смеясь, умиляясь полосатой моське. Лёва недовольно сузил глаза, отворачиваясь от меня, выражая всем видом, как он раздражен, пока гладил по шее его. Огненная рыжая шума блестела, а чёрные полосы казались гуталином. А вот бакенбарды сверкали, подобно белому золоту свисая аж ниже подбородка. Но больше всего мне нравились глаза Лёвы. Золото одним словом! Упрямые. Обидчивые и в меру уступчивые. В общем, одним словом баран!
– Обойдёшься, – шутливо рычал я, широко улыбаясь. – Пойдём, ещё Сеню найти надо.
Лёва услышав имя своего собрата бодро замурчал, забывая про свою игрушку, садясь на задние лапы, подобно морскому котику, поджав передние лапки, мол, да-да, пойдём!
Размеренно шагая, я всматривался в каждую травинку, ветку, чтобы ради Найтела не наткнуться на ловушки. Я знал, что хорошо справляюсь с поисками, но порой и орёл не всегда может найти свою жертву. Щупая пальцами поврежденный ствол, я увидел от места слетевшей коры глубокую впадину, а по бокам вздёрнулись мелкие шипы от внутренней коры. Всё бы ничего, только у этого следа был ещё один след.
– Погоди, – опустив левую руку вниз в метре от себя, говорил я Лёве. – Сядь.
Тот послушно сел туда, куда я указал и любопытно наблюдал за мной, медленно дёргая хвостом, а потом покрыл им свои передние лапы. Тигр стал тише дышать.
– Нет, ты хоть мурчи что ли, – ворчал я, опешив от дисциплины его. – Я же не молчать сказал, а сидеть.
Едва слышное мурлыканье касалась моего уха, подобно упавшему листочку сорванного без ветра в осень. Я ловко стесал с помощью ножа ещё часть коры в форме полукруга. «Полоски? – думал я. – Первый раз вижу». Не стал мучать молодой кедр, чтобы посмотреть какой длинной красные полоски. Нащупал в кармане маленький фотик, который свободно болтался в кармане и сфотографировал. Мало ли, вдруг пригодится.
– Видит Найтел, я этого не хотел, – просил прощение у кедра я, держа ладонь на нём.
Выдохнув, после того как я отвёл глаза от его макушки, вырезая часть полос вместе с корой. На кончике ножа осталась смола, которую я тут же стёр о ветошь, пряча в карман куртки. Потом глянул, какую ветошь взял. «Блин, перепутал!» – разочаровано вздохнув, сказал себе, перекладывая её в другой карман к той, что принадлежала для ножа, а не для моего носа. Новую ветошь я сделаю уже дома, а пока… даже если попаду в пожар и запачкаю лицо, сочтут за настоящего лесника, сливающегося с самим лесом!
– Вот теперь идём.
Хлопая Лёву между ушек, я спрятал образец в свободный карман своего рюкзака и осмотрел снова кедр. Ничего особенного не увидел. Кедр как кедр. Даже шишки ещё не выросли.
Почему у него такой след? Да ещё под корой!
Я пока шел с Лёвой, опираясь изредка на стволы деревьев, вспоминал то, что читал в библиотеке. «Вроде не читал… или читал… Ай», – размышлял я, хватая туранского тигра за ошейник.
– Бл*ть… Лёва! – выругался я.
Спина онемела. Левая нога вросла в землю, прокопав нехилую яму. Правая рука стала свинцовой держась за первую попавшуюся ветку, что вот-вот могла сломаться от моего веса и плюс того, чей держал я ошейник натягивая на себя правой рукой. Всякий раз, когда подобная сцена случалась, я покрывался морозом с головы до пят. Сердце било у горла. Я не дышал.
– Замри!
Под восемьдесят семь килограммовая двух метровая киса замерла, как статуя! Под ошейником, я почувствовал, как Лёва начал сглатывать от недостатка воздуха. Ну а то, задушил своими руками, только он стал для меня другом.
– Вот так. Падай ко мне. Давай.
Лёва жалобно мурлыкнул, смотря из-под плеча на меня. Золотые блюдца просили прощение, недели испугались.
– Да, всё нормально, – уверял я.
Не обращая внимания на падающую каплю пота с моего лба на нос, я строго сказал:
– Отомри!
Полосатая спина навалилась на меня, что пришлось задержать дыхание, чтобы остатки сил не ушли после выдоха. Беря Лёву точно ребёнка, поставил на четыре лапы и придирчиво буркнул:
– Болван! Сколько раз говорил, стяжки смотри! – тыкая в землю, напоминал я.
Обезвредив ловушку, я услышал, как она престала быть рабочей, и сломал до конца её. Нечего им быть здесь.
– Сеня! Хорош лазить, все шишки собьешь и белок распугаешь!
Над головой слышалось ворчание подобие медведя с берлоги и унылого мяуканья котёнка. Лёва не решался подойти, где была ловушка. Сидел смирно позади меня, не спуская глаз с пятнистым другом. Леопард без труда спустился и бесшумно приземлился передо мной. Золотистая шуба напоминала слиток золота, покрытого чёрными пятнами. Жилистое телосложение показывало, что смахивал на гепарда, нежели на леопарда, тем не менее, такой же, как и Лёва. Единственно шубы разные и глаза!
– Нашел что-нибудь?
Голубые глаза моргнули после моего вопроса. Если у Лёвы был характер подростка с мудрым внутренним миром, то у Сени веяла не только преданность, но и отражение моего характера. Чуть что не так скажи, сразу зубы покажет.
Пятнистая морда толкнула лбом мою вытянутую руку. У Сени оказался тот же кусок коры, что и у меня.
– О… – проронил я. – Где нашел?
Леопард поднял голову, сверкая голубыми огонёчками, мол, смотри. Я точно видел, куда он смотрит. Вот так вот просто, без бинокля. Не так далеко от того места, где я нашел свой фрагмент. Надо отнести на экспертизу. Думаю, оттого что мы с Сеней по куску коры кедра принесем, лесу хуже не станет.