Страница 2 из 3
Иду вдоль дюн. По ногам метет песчаная поземка. Земля усеяна множеством присыпанных ракушек и веток, тщательно отполированных морской водой и блестящих под лучами солнца. Изредка попадаются черные или коричневые морские коньки. Песок неоднородный: местами лежит крупный рыжий ракушечник и рядом – почти белый мелкозернистый. Он спрессован обильными дождями и ушедшими пока холодами, так что следов практически не оставляет.
Многие люди залезли в дюны и спрятались от порывов ветра. Женщины стоят за ними и загорают в купальниках. Мужчины ходят в плавках, осторожно обходя залитые морскими волнами участки пляжа. Детей не видно, – наверное, на занятиях в школах.
Нахожу укромное место за песчаной дюной. Здесь хотя бы не сдувает.
Раздеваюсь до плавок и загораю. Южный ветер меня согревает. Но стоит порыву ослабнуть, как я начинаю мерзнуть. Придется надеть куртку.
Солнце почти не греет. Его белый диск едва виден на горизонте бесконечного моря.
Загораю, как все местные, – пузо к солнцу, а на плечах лыжная куртка. Поворачиваюсь, чтобы равномерно прогреть тело. Спину к солнцу, на живот куртка. Возможно, что такой способ загорания стоило бы назвать поворотным прогреванием. Внедрить его как инновационный метод в массовом прогревании человеческих тел на отдельно взятом пространстве пляжа. Установить стенды и плакаты. Сформулировать понятия и правила для осознания важности и научной серьезности данного революционного подхода. Подключить средства массовой информации, развить бурную рекламу. Остается установить сборщиков дани за вход и выход на пляж со всех желающих пересечь сей памятный участок. Самому же заняться медитацией в тихом кошерном курортном местечке где-нибудь на Мальдивах, предварительно купив пару яхт, виллу с обслуживающим персоналом и с полусотней ослепительно красивых танцовщиц. Позже можно будет смело сказать: жизнь удалась.
А как же семья?.. Мои дети и жена?.. Нет, это не мои мечты. Это мечты какого-нибудь мажорного студента. Сына депутата или высокопоставленного чиновника из престижного университета по маркетингу и бизнесу, который сидит в немытой и неотапливаемой цивилизованной Европе на очередной нудной лекции и мечтает.
А мне бы пиво не порошковое и барабульку вяленную местную сейчас!.. Эх! Вот это мои мечты. Я не мечтаю об алюминиевом или силикатном заводе и уж тем более об угольной шахте. Но вспоминаю, как жил когда-то в промышленной и загаженной области. Рассказ об этом, к сожалению, ни разу не морской и не экологический.
Рыбка-душман
Дело было в далеком детстве, на заре перестройки. В редкие счастливые солнечные дни, когда дедушка не задыхался от вонючего заводского воздуха, мы с пацанами брали удочки и шли ловить на речку фенольную рыбу – так называли у нас выжившего в таких условиях гибрида карпа. Заводы и фабрики исправно сливали свои отходы в реку, из-за чего вода в ней всегда была пенной и желтой (как пиво, – шутили старожилы и корчились от болей в поясницах). Гибрид был жесткой и горькой рыбой, но это было то единственное звено, которое соединяло нас, городских мальчишек, с природой. Много воды утекло с тех пор, многое изменилось. Развалился единый и несокрушимый Советский Союз. Спекулянты и воры стали уважаемыми людьми. Современный город расширился, заблестел стеклами небоскребов, погребая под собой старые довоенные кварталы и редкую природную растительность. Теперь в реке рыбы нет, а в небе висит беспросветная мгла. Удушливый и сладковатый воздух режет наши бесчувственные носы и засоряет легкие. Заводы пашут в три смены – новые хозяева (олигархи-капиталисты) выжимают из них барыши. Всех, кто хоть как-то смог устроить свою жизнь вне этих заводов, угнетают различные ведомства и новые мегакорпорации. Причем последние обещают сладкую жизнь, если мы будем работать на них. Построен новый мост через реку. Рядом – мегаполис магазинов. Снесли парки и аллеи, вырубили акации. Построили гигантские стоянки для автомобилей. Расширили дороги общего пользования. Теперь там ямы такие, что даже тяжелая фура наполовину погружается в лужу, если идет дождь. Дорожные службы под Новый год, в самый гололед, кладут новый асфальт и пачкают белой краской зебры на пешеходных переходах. Несмотря на все это, люди продолжают жить на землях своих предков. И пока обреченно и тяжело дышит астматик, а из глаз его постоянно текут слезы, жизнь продолжается. Многие ребята ушли в могилы из-за странных, неожиданных болезней. Мы собирались в единственном уцелевшем парке, который напоминал нам нашу молодость. Там еще росла цветущая сирень и по веткам прыгали птички. Мы разливали бутылочку спиртного и поминали всех тех, кто ходил с нами на речку ловить прекрасную и живую рыбку с простым названием «душман». Только такой гибрид карпа и смог выживать в тех условиях.
Мысли немного отвлекают меня от происходящих рядом событий. А тем временем непрекращающийся ветер поднимает много песчаной пыли. Море шумит. Люди все идут и идут. Волны не такие сильные и до дюн не добивают, что позволяет относительно беспрепятственно шествовать по морскому берегу.
Перед поездкой на море посмотрел в интернете температуру воды. Она достаточно холодная, около + 6 градусов. Вероятно, поэтому желающих купаться пока не видно. Но я взял гидрокостюм – так, на всякий случай. Это удобно и практично. Просто бросил в велорюкзак и привез.
Хорошо, на мой взгляд, прогревшись на солнце, решаюсь попробовать водичку в море. Надеваю гидрокостюм ''открытого типа'' (отдельная майка и шорты из материала ''неопрен'' одевается без воды) и шапочку для плавания. Выхожу из-за дюны. Порывы ветра мне теперь не страшны – гидрокостюм непродуваем. Подхожу к берегу. Первая волна обнимает мои ноги ледяным прикосновением. За ней уже и вторая нацелилась на меня. Пытаюсь зайти в море. Ступни предательски сводит: вода ледяная. Пенные буруны кипят вокруг меня. Волны накатывают одна за другой. Не девятый вал, конечно, но приятного мало от таких прохладных объятий. Лицо покрывается мелкими ледяными солеными капельками. Вкус соли чувствуется даже во рту. Не решаюсь заходить в море дальше и разворачиваюсь. Пока бегу к дюне, быстро разогреваюсь, совершая круговые движения руками.
Возвращаюсь к велосипеду, беру термос. Сегодня я заварил листья малины и перечной мяты. Достаю свежие мягкие бублики. Мне нравится сидеть на дюнах и пить горячий травяной чай с выпечкой. Листья малины неплохо согревают. От гидрокостюма идет жар. Снимаю его и снова загораю. Солнышко славно пригревает, ветер продолжает гонять песчаную пыль и мотать густые заросли серебристого лоха и амброзии. Беру наушники и погружаюсь в нирвану.
"А ведь сейчас кто-то крепко мерзнет на морозной автобусной остановке где-нибудь в Архангельске или Новом Уренгое, – посещает меня странная мысль. – Вероятно, мат-перемат тех граждан обретает такую силу, что чувствуется на огромных расстояниях. Исключением не стало и черноморское побережье. Чудеса, да и только''.
Оглядываюсь, приподнимая голову. Женщины стоят как памятники, и вроде бы ветер им совсем по барабану. Они равномерно поворачиваются, подставляя солнцу различные части своих тел. Понимаю, что поворотная технология уже изобретена и, к сожалению, не мной. Посему прощайте, бабы, яхты, слуги, виллы и райские острова.
Люди уже не бродят вдоль залитых морскими волнами луж на песке. Народу заметно поубавилось. Солнечный диск приобретает багрово-красный цвет и окрашивает весь небосвод в малиновые тона. Ветер разогнал почти все тучи, лишь рваные белые облачка продолжают стремительно улетать на север.
Дело движется к вечеру. Горячие порывы ветра уже утихают. На смену им подкрадывается ледяной и стылый воздух с замороженных равнин. Загорающий народ начинает одеваться. Решаю, что и мне пора уезжать, встаю, отряхиваюсь и сразу же ощущаю холод с северной стороны.
Как же быстро на море меняется направление ветра!.. Все никак не привыкну к этому. Торопливо собираюсь, допиваю горячий травяной чаек, поднимаю велосипед и иду вдоль длинной цепочки дюн.