Метаморфозы. Культ чуда

Хэледис сощурилась.

— Хочешь, чтобы я поехала туда одна?

— Почему? Со мной. На полгода.

Повисла пауза. Рила выглядела непривычно тихой и смущенной, и Хэледис, наконец, сообразила:

— Тот повар взял тебя в ученицы?

— Обещал взять, но учить будет только в Тамарии. Деньги я скопила, все насчет дороги и проживания выяснила. Родственники господина Рудена сдадут мне домик на это время. Только немного страшно ехать туда одной. Нет, я все равно поеду, даже если ты откажешь. Но вдвоем было бы лучше.

Хэледис глубоко вздохнула. Рила редко просила ее поддержки, но сейчас она явно была ей нужна. Путешествие сулило опасности и неудобства. А тамарийцы, говорят, были излишне пылкими и очень любили светлокожих блондинок. Сама Хэледис в Тамарию бы не поехала, но если ради Рилы…

Бывшим Привратницам нельзя было покидать Аринай.

Хэледис задумалась, затем хмыкнула.

За Врата прыгать тоже было нельзя, как и хамить принцам. Но жизнь одна, богам плевать, так о чем беспокоиться? Она не оставит Рилу без помощи.

— А знаешь, мне нравится эта идея. Поехали!

— Спасибо, — та крепко обняла ее. — Недели на сборы хватит? Я бы хотела отправиться поскорее!

— Вполне.

Тео и Амалия отнеслись к идее на удивление спокойно, взяв с Хэледис слово, что она будет регулярно писать им письма.

— Солнце и фрукты тебе не помешают, милая, — утверждала Амалия, помогая ей собраться, — отдохни там, как следует. С тамарийцами будь построже, они ребята настойчивые, но в целом славные. Деньги у тебя есть?

— Есть, не беспокойся. А если что, я всегда смогу подработать.

— Тео вас проводит и поможет с сумками. Обязательно зайди в храм Ловкача и пожертвуй на благополучную дорогу! Он за вами приглядит.

Поколебавшись, Хэледис так и сделала. Шансы на легкое путешествие надо было повысить. Возвращаясь, она прошла мимо храма Чтеца Мудрости и остановилась.

Последний раз она была в нем с Джелоном.

Может, стоило спросить совета? А если жрец попробует отговорить ее от поездки?

Ей, вдруг, нестерпимо захотелось посидеть в прохладной тишине и обдумать все, что творилось с ее жизнью. Поездка в Тамарию займет ее на полгода, а что дальше? Что ей делать? Денег, положим, хватит на пару лет, но неужели она так и будет печь хлеб для развлечения и принимать гостей? Ей двадцать пять лет, она молода и полна сил, но на что их направить?

Хэледис вошла в храм.

Главная зала была пуста, но многие шторки в малые были задернуты. Люди обсуждали свои проблемы и просили разобраться в них.

Даже если боги игнорировали смертных, жрецы помогали им, чем могли.

Люди всегда помогают людям.

Хэледис улыбнулась и внесла пожертвование. Одну «луну» — серебряную монету без примесей дешевого сплава. На эту сумму она могла позволить себе новое платье или закупить продуктов на неделю.

— Спасибо, госпожа, — раздался приятный голос за ее спиной, — ваши деньги пойдут на благое дело. Идемте со мной, я выслушаю вас.

Она обернулась и застыла.

Длинные синие одежды и жреческая налобная повязка на Миране сидели так правильно, словно он никогда не был исследователем Крепости Врат. Бородка его отросла, но была аккуратно подстрижена, а распущенные светлые волосы падали на плечи.

— Привет, — смущенно поздоровалась она. — Хотела бы сказать, что удивлена, но это неправда. Ты очень к месту здесь.

Миран улыбнулся.

— Копаться в чужих душах оказалось интереснее, чем сидеть в пустой лаборатории. Пойдем, та зала свободна.

Напряжение, охватившее Хэледис, отступило. Миран ни тоном, ни взглядом не выдал осуждения, и она последовала за ним.

Малая зала вмещала в себя стол, два удобных кресла и маленькую жаровню. Все, чтобы прихожанин мог расслабиться и довериться жрецу.

— Чай будешь?

— Буду.

Чайник с водой был поставлен на жаровню, а Миран с Хэледис сели друг напротив друга.

— А почему ты сказал, что лаборатория пустует? — спросила она.

— Так ведь разведку закрыли, откуда брать новые образцы? Все, что было, мы уже использовали. Начальник велит проводить опыты над моллюсками, а сам уходит на целый день. Ребята уже даже не выдумывают ничего: все перепробовали, моллюски изучены от и до. Сидят, читают. Кто-то сбегает на подработки. Я плюнул и уволился. Не люблю зря проедать жалованье. А ты как?

Хэледис пожала плечами.

— Нормально. Сплетен не слышал? Меня еще не повесили.

Миран сокрушенно покачал головой.

— Жрицы Возлюбленной осудили поступок принца. Он не должен был публично срывать с тебя платье, даже если считал своей невестой. Хочешь, спрячем тебя здесь? Примем в послушницы, под чужим именем, и пусть попробует найти.

Хэледис прыснула.

— Ох, вот теперь мне его даже немного жалко. Слухи раздули из угля пожар.

— Он тебя не обижал?

— Я не пустила принца в свой дом и непочтительно отказалась выйти за него замуж. Он рассердился, побился об дверь и угрожал разрезать мое платье. Но угроз обесчестить меня не было. Вообще странно, если подумать. Как будто ему именно платье не понравилось.

— Прятаться не будешь?

— Нет, я уезжаю в Тамарию на полгода. Не успеет повесить до того — его проблемы.

Миран засыпал в чашки высушенные листья и залил кипятком.

— Тебе ведь нельзя уезжать, разве нет? Ты — Привратница.

— Я — сумасшедшая, — серьезно ответила Хэледис, — да и наказание там год тюрьмы, вроде бы?

— И дальнейший надзор.

— Переживу.

Она вдохнула чайный аромат и расслабилась. Ей было хорошо.

Миран потеребил бородку, разглядывая Хэледис со смесью любопытства и беспокойства.

— Мне кажется, ты ступила на опасную дорожку. Однажды такая беспечность выйдет тебе боком. Думаешь, родные и друзья не будут горевать, если ты попадешь в тюрьму?

— Ты все испортил.

— Я пытаюсь тебя образумить.

— Табита и Тароит все еще считают меня подлой лгуньей?

Миран помешал заварку и пригубил чай.

— Не суди строго, им нужно время, чтобы понять, насколько они ошибались. Мы все очень любили Джелона, и больно было думать, что ты его предала. Слухи и в самом деле грязная штука. Они звучали убедительно, хоть и мерзко.

— Вы же меня знали, — теперь Хэледис смотрела ему прямо в глаза, — по-твоему, я способна на такое?

— Нет, но так бы я сказал и о твоем побеге за Врата. Люди всегда удивляют своими поступками. Прости, что оскорбили тебя недоверием.

— Тебя прощаю, а им придется извиняться самим, — Хэледис сделала глоток чая. — Вкусно. Хочешь к нему сырного хлеба? Мы с Рилой испекли, а съесть не получается, его слишком много.

— Хочу. Ты и в самом деле изменилась.

— Вредина. Я бы хотела угостить Джелона им, но уже не выйдет. Однако я знаю, что он бы с тобой обязательно поделился.

С хлебом чай показался еще вкуснее. Миран с удовольствием смолотил весь здоровый кусок, который она взяла с собой, и откинулся на спинку кресла.

— Спасибо, я не успел пообедать. Может, все-таки пойдешь в жрицы? Ты любишь помогать людям.

— Это могут делать не только жрицы.

— А кем ты хочешь быть?

Хэледис вздохнула.

— Не знаю. Пока что просто лечу куда несет. Я не понимаю, что мне делать со своей жизнью, Миран. Точно знаю только, чего не хочу. Не хочу быть жрицей, выходить замуж или возвращаться в Крепость Врат. С желаниями у меня проблема.

— А хлеб ты печь тоже не хотела?

— Хотела.

— Тогда начни с малого, — посоветовал он, — делай то, что хочется, пусть и в мелочах. Путешествие в Тамарию неразумная идея, но оно может помочь определиться с желаемым. Зайди ко мне после возвращения, хорошо? Попробуем подобрать тебе дело по душе и уму, если не определишься сама.

Хэледис улыбнулась и встала, Миран тоже.

— Спасибо. Можно тебя обнять?

— Можно. Но я все еще много ем, и содержать меня накладно.

Хэледис рассмеялась и стиснула его в объятиях.

— Почему тебе вечно кажется, что я с тобой заигрываю? Я обнимаю всех близких людей.