Страница 68 из 75
Никита привёз меня домой, к себе домой и когда это я стала называть его квартиру домом? Счастливый Цербер и полный забот Драгомир удивили, но оказывается, Никита уже успел сообщить домовому счастливую новость, а Цербер просто соскучился. После всех разговоров меня ждала ещё одна беседа с моими домочадцами, по которым я невероятно сильно соскучилась, и даже несмотря на то, что мы общались практически ежедневно, и они в курсе происходящих со мной приключений, я всё равно скучала по своему пушистому, пузатому фамильяру. Радость Федьки и Бори от новости про пополнение в семье чувствовалась даже через трубку телефона, особенно после того как они услышали о предложении Никиты. Правда, Борька строго настрого приказал не мучать мужика и дать ответ как можно быстрее.
Всю эту радостную компанию в лице моих родителей, фамильяра, домовых и Никиты объединяло одно: все в один голос отговаривали меня от дальнейшего участия в расследовании. А аргумент насчёт пророчества не желал восприниматься всерьез ни в какую.
Уже ночью, сидя на диване в гостиной, под пледом и с чашкой травяного отвара прописанного мамой, я пыталась донести свою точку зрения до Никиты.
— Я не супергерой — вздохнула я, отпивая глоток ароматной жидкости — ну вот от слова совсем не супергерой, да и вообще не герой и уж точно никакой не супер. Я никогда не хотела быть героем и свою работу никогда не воспринимала как что-то эдакое, типа мы полиция и мы стоим на страже закона. Да, мне как и тебе, нравится расследовать преступления, нравятся приключения и чувствовать себя частью машины, хочется верить, добра. Но образ бравого героя-полицейского с шашкой наперевес рвущегося защищать людей и мир, вообще не про меня. Ну какой из меня крепкий орешек или терминатор? Но если я могу что-то сделать, пока есть надежда что-то изменить, я не могу отступить и словно облезлая собака, поджав хвост, спрятаться в конуру.
— Пока есть надежда — глухо проговорил Никита, он стоял у погасшего камина со стаканом виски в руках, разглядывая, как играет янтарная выпивка на гранях бокала — знаешь как-то, ещё в молодости, когда я ещё думал о спасении мира и о том, что полиция делает правое дело, мама мне дала очень дельный совет «надежда это величайшее зло, не дающая человеку жить полной жизнью. Убей надежду.» — сказала она мне. И лишь последовав её совету, я смог выплыть из многого дерьма, в которое втягивала меня жизнь. После академии, я работал обычным опером в отделе и там… многое там было и не всё приятное и романтичное. Было время, когда я разочаровался не только в системе и в своей работе, но и в людях и в жизни. Было время, когда надежда это всё, что позволяло мне держаться на плаву, когда все твои идеалы и ценности рушатся под ногами и ты не знаешь, что делать и как жить дальше, но ты продолжаешь надеяться, что вот оно, наступит время и всё изменится. Что ты можешь что-то реально сделать, найдёшь преступника и остановишь маньяка, который убивает маленьких детей забавы ради, или спасёшь чью-то жизнь, когда похитили жену олигарха ради выкупа, или сможешь вычислить вора и помочь людям сохранить своё имущество. Но вот как-то не удавалось, была надежда, романтическая абстракция добра и зла, света и тьмы, которых в принципе нет и никогда не было. Мир таков как он есть, и каждый из нас всего лишь винтик в огромной машине мироздания. Какие-то дела так и оставались не раскрытыми, я часто не успевал и гибли люди. Да много всякой фигни было тогда в моей голове. И с Амалией я всё надеялся, что что-то изменится, думал, что могу хоть что-то сделать, но… Убей надежду. И лишь избавившись от этого, я наконец обрёл свободу просто жить, просто делать своё дело и не оглядываться назад. Мне нравится то, что я делаю, я не просто разгадываю сложные схемы преступления, но и нахожу убийц и воров, но я не судья и не палач, я всего лишь бесстрастный обыватель, просто следователь, который разгадывает загадки. Но это дело? Пойми меня, я не хочу, чтобы ты лезла в это дело, не хочу, чтобы ты шла туда, и не только потому, что боюсь за тебя и за нашего ребёнка, боже, да я боюсь потерять тебя, но больше всего я не хочу, чтобы ты была судьёй и палачом, мы не в праве судить и наказывать кого-то. Мы найдём его, схватим, и пусть другие судят, не ты.
— Наступает время, когда нам приходится брать ответственность за свои поступки, за свои мысли и суждения, не только за то, что мы делаем, но и за то, что мы можем сделать. Я могу остановить его, и это моя ответственность, делать это или нет, и я готова принять все последствия своего решения.
Он какое-то время смотрел на меня, залпом выпил алкоголь, стакан звякнул о мраморную полку камина. Никита подошёл ко мне, склонился и впился в губы жёстким, требовательным и даже властным поцелуем. От такого напора я опешила, но также как в первый раз, просто поплыла, теряя голову от его запаха, от ощущения его губ на своих, от его требовательных рук, сжимающих мои волосы до боли. Мы оба тяжело дышали, оторвавшись друг от друга, лишь когда перестало хватать воздуха.
— Свадьба через месяц — проговорил он мне, отстраняясь.
— Что? Это условие? — я недоверчиво прищурилась.
— Нет — это не условие. Просто подумал, что ты не захочешь свадьбу, когда живот уже станет виден.
— Я вообще-то ещё не дала ответ.
— Это не отменяет того, что свадьба будет в конце июля. — он наклонился и подхватил меня на руки.
— Никит — по привычке я взвизгнула, крепко ухватившись за его шею.
— Будет тебе шабаш и попытка, но только под моим контролем, тебя будут прикрывать мои лучшие ребята и ты возьмёшь собой оружие, а то что за мент без пистолета?
— Я очень плохо стреляю, хватает лишь на сдачу нормативов.
— Значит у меня полторы недели, чтобы натаскать тебя. И да, это мои условия.
— Согласна — кивнула я пытаясь удержать серьёзное лицо и не заулыбаться.
Он покачал головой, высказав неодобрение, явно показывая, что из меня не только никудышный стрелок, но и конспиратор.
Склеить лунный кристалл и перенаправить потоки силы на себя оказалось сложнее, чем я предполагала изначально. Даже несмотря на схемы, полученные от Марфы в её гримуарах, всё равно это была нудная, кропотливая работа, на которую я тратила большую часть времени. Никита, как и обещал, бросил все силы на проработку операции под названием «Шабаш», где по идее, мы делились на две группы: первая группа страховала меня на шабаше у Периславы, вторая группа была рассредоточена у предполагаемого места преступления, старинного здания, в прошлом служившего домом для какого-то вельможи, сейчас же переделанного под офисы.
За два дня до шабаша нам улыбнулась невероятная удача, Марк наконец смог отследить IP-адрес убийцы и обнаружить его местоположение. Спецгруппа под руководством Ивана, в состав которой входил и сам Никита поехали на квартиру, но по закону подлости не нашли там никого. Но эта операция наконец дала нам имя убийцы, всё-таки я была права и это оказался Никола Солдатов, брат или же сын Светланы Солдатовой. Из Томска, по ним так и не было никаких известий, после переезда семья пропала, и о них ни слуху, ни духу, они словно сквозь землю провалились. Затеряться на просторах нашей необъятной родины более чем легко, особенно без единой базы данных по людям. Но даже те крупицы информации, что у нас были, дали возможность составить хоть какой-то портрет личности. Мать Егора Кротова оказалась права в своих суждениях, и Никола с детства состоял на учёте в псих-диспансере. У пацана ещё в младенчестве наблюдались садистские наклонности, он мучал животных, издевался над детьми во дворе, несколько раз его заставали за копанием в собачьих останках, убил ли это он их, или же просто нашёл труп, доказать не смогли. После переезда вроде бы всё успокоилось, и парень смог нормально окончить школу, но учителя писали, что он всегда был замкнут, предпочитая сидеть дома, не общался со сверстниками, находя утешение в виртуальном мире. Замкнутость ребёнка списывали на алкоголизм и жестокость отца, который держал парня в ежовых рукавицах и нередко поколачивал.