Страница 28 из 49
- Оль, привет.
Павел вошёл тихо, стараясь не разбудить мальчишек. Сестра что-то готовила на кухне, пританцовывая под музыку в больших наушниках ядовито-розового цвета. Это чудо осталось у нее ещё со студенческих времен, причем до сих пор в рабочем состоянии.
- Ой, привет. Я и не слышала, как ты вошел. И надеялась, что ты сегодня с Аней приедешь, пятница же...
- Я тоже надеялся, Оль. Но, по-моему, какая-то чертовщина вышла!
- Ну-ну! Нос не вешай. Вот котлетки, картошка, вот салат. Давай, ешь и рассказывай.
Павел вздохнул. Аппетита не было, хотя за весь день даже крошки во рту не держал. Тяжелое предчувствие заслонило собой все, но в руки взять себя все равно придётся. Пододвинул к себе тарелку, и, вяло ковыряя вилкой котлету, начал рассказывать.
- У меня Марк на две недели минимум задерживается, слышала, наверное, выезд запретили...
А у меня по расписанию две недели смены работы в районке. Олег Иванович сегодня сказал, что я остаюсь за главного. Но это ничего, я справлюсь. Тут отменю практически всех, оставлю срочных, а там буду дежурить. Лазер привезли к тому же. Можно научиться, посмотреть, как московский профессор работает, он специально приехал нас поучить. В общем, сама понимаешь, мне теперь жить на работе придется.
- И что, Аня тебя не поймёт?
- Не в этом дело. Ситуация вышла неприятная. Она, как волонтер, к нам в клинику обратилась с просьбой об операции для детдомовской девочки.
- А, ну это она — про Манюську. Мне рассказывала, я в курсе.
- А я нет. Я отказал. Письмо написал. Ну что ты на меня волком смотришь! Во-первых, я не знал, что это письмо от Ани. А во-вторых, физически бы не успел. А в-третьих, я ее уже согласился оперировать. Ее районная клиника берет, сам Гончаров побеспокоился, возьмем сразу после Нового года. Тут неделя осталась.
- И… Что еще?
- Дело в том, что я Аню сегодня видел. Как раз письмо с ответом отдал Арнольдовне, когда Анюта в фойе зашла. Мы пообщались буквально пару минут. Я, наверное, сглупил, при Арнольдовне ее обнял, не удержался. Ну что ты опять на меня как на динозавра смотришь! Да, она мне нравится, я обнял, договорились увидеться позже, сказал - позвоню... Мне кажется, эта кикимора грубо с ней обошлась. Давно бы ее уволить, но это - родственница Марка....
Павел замолчал. Отодвинул тарелку. Еду так и не попробовал. Оля обидится.
- Она теперь не отвечает на звонки, да?
- Да, недоступна. А адрес я знаю - только дом и подъезд. Я понимаю, что идиот... Ладно, Оль, поздно уже. Прости, что ужин не съел, честно, не лезет кусок в горло.
- Да что уж, Ромео. Влюбился ты, и без микроскопа видно! Иди, грусти в своей холостяцкой берлоге. А лучше выспаться постарайся. У тебя действительно тяжелые дни впереди. Я думаю, с Аней все наладится. Наверное, через пару дней сама ей позвоню. Поговорю и адрес узнаю.
- Спасибо, Лелик!
- Не переживай так, Пашка. Все хорошо будет.
******
Второй день после работы Аня бродила по вечернему городу, не решаясь поехать в детский дом. Она ужасно скучала по Манюньке. Но она чувствовала себя виноватой. Обещала помочь с операцией. Обещала прежде всего самой себе. Но ничего не вышло. Конечно, еще можно было бы поговорить с Павлом, используя личную симпатию, и он, возможно, нашёл бы выход из этой ситуации. Но Ане было противно использовать человека, манкируя чувствами. Как-то это лживо, лицемерно, тошно от одной мысли становится.
А там, в детском доме, сидит и ждёт Манюня, ждет Аню, и ждет своих родителей. Ей уже скоро будет семь, она не по годам взрослая и очень смышленая. Удивительная, добрая, отзывчивая. Аня так привязалась к девочке, что от всей души желала ей поскорее приобрести семью. Да, наверняка, после этого они больше не увидятся, но и Ане опеку никто не одобрит. Нет жилья, нет хорошей постоянной работы. Нет семьи, мужа. Сколько раз уже она обивала пороги с пакетом документов! Но ответ за три года не изменился. Как и статус Ани. Незамужняя, необустроенная, и, наверное, в глазах бюрократов - безответственная и склонная к авантюрам. Где это видано, хотеть в двадцать пять лет взять приемыша из детского дома?!
Пора возвращаться домой, ноги уже насквозь промокли от подтаявшего снега. Теплая выдалась в этом году зима. Все готовятся к празднику, спешат сделать последние покупки, суетятся. Ждут волшебства и хотят чудес, как и Аня. Только сбываются ли они?
Завтра всё же она сходит в детдом. Нужно поздравить ребят, ВерПалну, воспитателей, и подарить подарок Манюне – большого плюшевого мишку и мольберт. Она снова уткнется носом Ане в живот и будет смешно сопеть, как ежик, от переизбытка чувств.
Оставалось пройти пару дворов до своего дома, как зазвонил телефон. Павел. Нужно ответить. И что-то решить с ним. Снова глупая обида поднялась откуда-то изнутри и встала комом в горле.
– Да, я слушаю.
– Анюта, привет. Узнала?
– Да, Павел, Вы что-то хотели? - на том конце собеседник явно смутился, задержав дыхание.
– Аня, я возле твоего дома, хотел увидеться. Я тебя чем-то обидел? Прости, если так. Сможешь спуститься? Давай поговорим. Или я могу подняться к тебе на пять минут, если позволишь!
– Меня нет дома, я не могу... Я на прогулке... И, нет, Вы меня ничем не обидели. Просто, наверное, мы слишком поспешили с выражением чувств к друг другу. Павел, извините, возможно, нам не стоит видеться.
– Аня, я честно не понимаю, что произошло! Мне жаль, что мы не можем встретиться. И я, к сожалению, тороплюсь, и в ближайшие две недели буду очень занят! Но я не теряю надежду, что мы увидимся. Позвони мне, или хотя бы напиши. Я не верю, что не симпатичен тебе! Мне ещё ни с кем не было так хорошо. Пожалуйста...
Отчаяние в голосе мужчины больно царапнуло и без того плачущее сердце.
– Павел, приятно было познакомиться. С наступающим Вас!
– С наступающим!...
Аня спешно отключила трубку и разревелась. Как, как ей завтра смотреть в глаза Манюне?