Генеральша. Love story

– Спи спокойно, не обижу.

Через несколько минут он уже спал, а Варя долго не могла заснуть. Рядом с ней – даже руку не надо протягивать, она чувствовала его тело, – лежал злейший враг Романа. И всего Союза Метагалактики, если на то пошло. Его незащищенное горло было как раз на уровне ее глаз. Во сне даже она, слабая женщина, могла бы удавить его голыми руками.

И что потом, горько спросила она себя. Ужасная смерть? Она слишком хочет жить! А жива только благодаря ему. Господи, как все неправильно! И то, что она так малодушно, так неестественно цепляется за жизнь, когда нормальная женщина предпочла бы скорее умереть, чем жить на содержании смертельного врага. И то, что этот непонятный Вейру спас ее без всякой видимой выгоды. И то, что через две недели после гибели мужа она лежит в чужой постели, готовая отдаться – но ее не берут ни лаской, ни силой.

Варя с усилием помотала головой, старясь разогнать мельтешащие и путающиеся мысли. Возникло желание подойти к столику, налить стакан воды, но она побоялась перелезать через Вейру. Перед глазами все поплыло от резкого движения головой, она ткнулась лицом в подушку, стараясь унять головокружение.

Проснулась утром. В завешенное белой марлей окно пробивались яркие лучи. Вейру уже не было, о нем напоминала только смятая подушка и опустошение на подносе.

Варя резко поднялась. В ушах зазвенело, и она вынуждена была присесть снова, пока кровь опять не прилила к голове. Встала уже осторожно, влезла в халат и огромные шлепанцы, приоткрыла дверь в большую комнату.

Ирочка в рубашке до пят самозабвенно кривлялась перед зеркалом. Вчерашняя бабка собирала на стол. Оторвавшись от мисок, окинула Варю взглядом с головы до пят.

– Ну вот, другое дело, – проворчала одобрительно. – Теперь видно, что живая, молодая, красивая. И чего пошла за чужака, доча?

– Сердцу не прикажешь, – туманно ответила Варя, присаживаясь на табурет. В ногах была такая слабость, что за один прием не дойти до выхода.

Бабка покачала головой:

– Он же тебе в отцы годится.

Она вспыхнула, чувствуя, что ее долг жены – возразить что-нибудь, но ничего убедительного на ум не приходило.

– Зато он добрый и ласковый, – сказала она наконец. И почти сразу добавила, понимая, что этого недостаточно: – И замечательный любовник.

Она даже порозовела, сознавая, что эти качества, которые она приписывает своему якобы супругу, могут быть вовсе ему не свойственны. Старуха, подтвердив эту мысль, фыркнула:

– Это он-то добрый? Такой добрый, что нежную женщину с дитем заставил по чащам и топям его догонять? Добрее некуда…

Продолжать дискуссию Варе не хотелось. Она медленно встала, опираясь о столешницу, вышла из избы.

Двор заливало яркое солнце. Варя зажмурилась, нерешительно топчась на крыльце в нелепых тапках сорок третьего размера и халате с чужого плеча. Привыкнув, разглядела умывальник у забора, аккуратно спустилась, держась за перильца, плеснула в лицо водой. Вода была холодная, и воздух вокруг прохладный, но солнце припекало сильно.

Варя умылась, выпрямилась, превозмогая ломоту в теле. Когда она, выбиваясь из сил, тащилась по лесу, то не обращала внимания на недомогания и усталость; а теперь расслабилась, и накатили ощущения, долгое время тщетно стучавшиеся в мозг. Морщась и растирая поясницу, она обвела глазами двор. Невысокий заборчик, выкрашенный в голубой цвет, умывальник, неошкуренный стол и лавка, за приземистой банькой – огород, несколько деревьев. На заборе – табличка: «Главная ул. д.3». Она подняла голову выше, щурясь от солнца. Над избой развевался флаг на длинном шесте: на сером полотнище две звезды, желтая и белая. Государственный флаг Ирру, системы двух солнц.

Калитка скрипнула, с улицы вошел Вейру Велд в сопровождении Дайне. Он был в серых шортах и серой форменной рубашке с коротким рукавом, на котором едва умещались командирские квадраты. Ноги и руки в тугих узлах мускулов, привычных к двойной силе тяжести. Сдавит – ребра хрустнут, как бумага, подумала Варя, поеживаясь. Двигался вроде бы неторопливо, ботинки лениво скрипели при каждом шаге, но странно быстро преодолел расстояние от калитки до крыльца.

– Доброе утро, милый, – сказала Варя, напустив на лицо улыбку.

Он непринужденно обнял ее за плечи – Варя напряглась, но ничего не захрустело, она только почувствовала тепло ладоней, – чмокнул в ухо, тоже улыбаясь.

– Привет, Дайне, – Варя кивнула ординарцу.

– Барбиэ, – слегка поклонился он, – вы сегодня очаровательно выглядите.

– Старый мошенник! – нахмурился Вейру, не выпуская Варю из объятий. – Любезничать с чужой женой!

– Разве она чужая? – парировал он. – Ваша же собственная.

Вейру в шутку замахнулся. Варя не верила, что он ударит своего давнего товарища, но мускулы заиграли так рельефно, что она невольно затаила дыхание. Пожалуй, большинство иррийцев поступают правильно, подумала она, когда прячут свои горы мышц под модными длинными рукавами и брюками. А то любое движение напоминает подготовку к бою.

– Проверь посты, – распорядился он и повернулся к Варе. – А мы с тобой, мое золотко, пойдем позавтракаем.

Он легко подхватил ее на руки и стал подниматься на крыльцо. От неожиданности Варя потеряла тапок.

– Не надо, – вякнула она растерянно. – Вам же тяжело.

Он покосился на нее насмешливо:

– Я и на Ирру носил женщин, да еще каких – в три раза толще тебя.

– Но я могла бы пойти сама…

– А я решил иначе.

– Да, конечно, – она потупилась.

Он пинком ноги открыл дверь, внес ее в комнату, усадил в кресло, стоящее у накрытого стола. Сам сел на табурет, махнул рукой старухе, чтобы уходила.

– Мы одни, – тихо сказала Варя, когда она вышла. – Вы могли бы сами сесть в кресло.

– Молчи, – отмахнулся он, пробуя кашу.

На самом деле было весьма кстати, что он донес ее. Она уже устала стоять, голова начинала кружиться. Когда она развалилась в мягком кресле, ей полегчало, туман перед глазами исчез.

Она бросила взгляд на Ирочку, та подгребла, влезла на второй табурет и, сунув нос в тарелку, облизнулась и схватила ложку. Вот незадача, беспомощно подумала Варя. Вейру Велд объявил Ирочку своей дочерью. Как же объяснить трехлетней девочке, что она должна звать папой совершенно незнакомого человека и делать вид, будто он был ее отцом всю жизнь?

– Привет, детка, – сказал Вейру, пододвигая Ирочке хлеб.

Ту не надо было уговаривать. Она цапнула самый большой ломоть и поглядела на него из-под кудрей:

– Привет.

– Теперь я буду твоим папой.

– Папой? – недоверчиво переспросило дитя. – А точно не дедушкой?

Варя скрыла улыбку.

– Нет, лапочка, – Вейру был терпелив. – Давай поиграем с тобой в дочки-матери. Ты будешь дочкой, я – папой.

– А мама?

– Мама и есть мама.

– Ну давай, – согласилась Ирочка. – Играем до обеда?

– Разогнаться не успеем, – серьезно ответил он. – Играть, так по-крупному. До следующего лета, а?

– Ух ты! – в глазенках появился восторг. – Здорово! Только чур, – вспомнила Ирочка, – шлепать меня не смей.

Он кивнул:

– Заметано.

Как он ловко справился, с невольным уважением подумала Варя, мне бы так ни за что не удалось.

Ирочка вылизала тарелку и спросила:

– Мама, можно я во дворе с курочками поиграю?

Варя перевела взгляд на Вейру – мол, вот кто здесь распоряжается.

– Пап, можно?

Он снял ее с табурета и вытер носовым платком перемазанную кашей мордочку.

– Не опоздай к обеду.

Она радостно подпрыгнула и умчалась. Вейру вернулся к прерванному завтраку. Внезапно посмотрел на Варю:

– Варежка, почему не ешь?

Она вздрогнула, покачала головой.

– Не идет в горло… Извините, сэки Вейру, я не очень хорошо себя чувствую, – ей было неловко, что она вроде как не желает разделять с ним трапезу.

– Это бывает, – с неожиданным пониманием проговорил он.

Он налил в чашку горячего чаю, пододвинул ей. Сейчас он совсем не казался мерзавцем и кровопийцей. Варя отпила, от чая шел травяной аромат.