Страница 4 из 6
Какой же именно вклад должен внести буддизм в эту столь актуальную дискуссию? Традиционные буддийские учения не предлагают лёгкого решения проблемы экологического кризиса, но они задают верное направление, известные своей критикой алчности, злонамеренности и иллюзии существования отдельного «я» – трёх ядов, которые сегодня действуют на уровне как институтов, так и отдельных личностей. Кроме того, поскольку буддизм сосредоточивается на непостоянстве, взаимозависимости и отсутствии «я», он способен поставить проницательный диагноз относительно истоков нашей проблемы. В значительной мере сегодняшняя экологическая ситуация – более масштабный и драматичный вариант извечных человеческих трудностей. На коллективном и индивидуальном уровне мы страдаем из-за ощущения «я», отчуждённого от других людей и самой Земли.
Говоря современным языком, ощущение собственного «я» – это психологический и социальный конструкт, не обладающий самостоятельным существованием или реальностью. Основная проблема этого «я» – присущее ему иллюзорное ощущение двойственности. Создание отдельного внутреннего «я» отчуждает меня от мира, который будто пребывает снаружи и отличен от меня. Особенность буддийского взгляда – акцент на страдании, дуккхе, пронизывающем эту ситуацию. Такое чувство отделённости неприятно, поскольку по своей сути обманчивое, лишённое реального существования «я» неустойчиво. В итоге мы начинаем зависеть от вещей, которые (как мы надеемся) дадут нам контроль над ситуацией, особенно от конкуренции за власть, прибыль, секс и славу. Как ни странно, такие занятия обычно усиливают наше проблематичное чувство отделённости.
Буддийское решение проблемы состоит не в том, чтобы избавляться от «я», ведь это невозможно сделать, поскольку подлинно реальное «я» отсутствует. Словами Тхить Нят Ханя:
Мы здесь, чтобы пробудиться от иллюзии своей отдельности.
Когда я понимаю, что «я» – это деятельность целого мира здесь и сейчас, забота о «других» становится такой же естественной и спонтанной, как забота о собственной ноге. В этом и состоит жизненно важная связь между мудростью и состраданием. Моё собственное благополучие невозможно отличить от благополучия других.
Разве это описание наших индивидуальных трудностей не отражает в точности наши сегодняшние экологические беды? Ведь между человечеством и остальной частью биосферы, между нашим коллективным внутренним ощущением «я» и миром природы, воспринимаемым как внешний, есть ещё более глубокая двойственность. Человеческая цивилизация – коллективное сооружение, которое способ- ствует коллективному чувству отделённости от природного мира – чувству отчуждения, которое вызывает страдание, дуккху. Продолжим эту параллель: в ответ на создавшееся отчуждение мы становимся коллективно одержимы обретением экономической и технологической безопасности и опоры. И опять, как ни странно, сколько бы мы ни потребляли и ни подчиняли себе природу, мы никогда не насыщаемся. Основная проблема – не в нехватке материальных благ или власти, а в отчуждении от Земли, которое мы испытываем. Мы не можем «вернуться к природе», потому что, в сущности, никогда не покидали её. Нам нужно пробудиться и осознать, что Земля – наша мать, а также наш дом, и что в нашем случае пуповину, связывающую нас с ней, никогда не получится разорвать. Если Земля заболеет – заболеем и мы. Если Земля умрёт – умрём и мы.
Осознание этого имеет следствием возникновение гораздо более глубокой чувствительности к тому, что происходит с нашей биосферой, а также признание границ человеческого познания. Мы не можем «контролировать» мир, который гораздо сложнее, чем наша способность его осмыслить. Роберт Дженсен призывает к «смирению разума, которое потребуется нам, если мы хотим спастись от зачастую токсичных последствий нашей собственной смышлёности» [4].
Наши современные экономические и технологические отношения с остальной частью биосферы разрушительны. Мы должны проявить радикальный консерватизм – чтобы сохранить то, что мы сейчас разрушаем в процессе эксплуатации. Чтобы выжить и расти в те нелёгкие переходные времена, которые нас ожидают, нужно жить более скромно и умерить свои ожидания. Это подразумевает культивацию новых привычек, а также новых ценностей. Здесь традиционный буддийский акцент на непривязанности и простоте становится очень важным, поскольку помогает нам заново открыть и переоценить добродетель личной жертвы.
Нам придётся восстановить глубокое чувство общности, которое исчезло из жизни многих людей. Иными словами, перестать ощущать себя машинами потребления, к чему побуждает современная культура, углублять вместо этого своё понимание того, что значит быть человеком в поисках смысла.
Признать серьёзность нашей ситуации – значит жить, переживая глубокую скорбь из-за того, что мы вместе сделали и продолжаем делать. Нельзя закрывать глаза на большую вероятность исчезновения нашего собственного вида, на которую указывают недавние научные исследования. Мы сталкиваемся с новым видом дуккхи, с которым не сталкивались предшествующие поколения буддистов. Признание такой дуккхи помогает нам отказаться от иллюзорной конкуренции, которая отвлекает нас, чтобы сосредоточиться на предстоящей жизненно важной работе. Такая скорбь не отменяет радости жизни, которая становится ещё более драгоценной в свете острого осознания её хрупкости и непостоянства. Преданность этой совместной работе может также стать источником великой радости. Мы нуждаемся в новом виде бодхисаттв, дающих обет спасти не только отдельных существ, но и все страдающие виды в находящейся под угрозой вымирания биосфере.
Сегодня мы, буддисты, стоим перед вызовом: необходимо совместно работать и учиться друг у друга, чтобы адекватно реагировать на надвигающийся кризис. Проясняя основы Дхармы Будды, проявляющейся в разнообразных культурных формах, мы можем выявить силу его глубинного послания в это решающее время для глобального сообщества. Хотя все религиозные институты склонны проявлять консервативность, акцент буддизма на непостоянстве и нематериальности предполагает открытость и восприимчивость к новым возможностям, в которых мы сейчас, безусловно, нуждаемся.
Для большинства людей источником мировоззрения в жизни продолжает быть их собственная религия, и это означает, что сегодня религии несут особую ответственность. Если религиозные мировоззрения требуют обновления в ответ на климатический кризис, религиям нужно более плодотворно общаться и учиться друг у друга. Но это станет возможным, только если для начала разные группы внутри каждой религии найдут общий язык. Буддизм мог бы подать другим вдохновляющий пример, если бы буддийские традиции смогли выработать единый ответ на климатический вызов. Поскольку наши экономические и политические системы не могут решить эту проблему, религии получают возможность принять этот вызов так, как, похоже, не способны никакие другие человеческие институты. В это время великого бедствия Земля призывает нас действовать. Если буддизм не поможет нам услышать её зов и не окажется способен помочь нам ответить на него, вероятно, буддизм – не та религия, в которой сегодня нуждается мир.