Страница 9 из 24
Несмотря на то, что тот был в полной форме, да и Ляхов тоже, встать при появлении старшего начальника, более того - человека, от которого целиком зависела его судьба, Вадим не затруднился.
Тоже, в принципе, по уставу и по правилам света. Если это просто гостиница, так зашедший в нерабочее время, тем более без приглашения, знакомый генерал начальством считаться не может. Гость и гость.
А я - хозяин.
Если это все же тюрьма, так тем более. Только совсем перепутанные и забитые арестанты вскакивают при появлении тюремщиков. Уважающие себя лежат на шконках, демонстративно смотрят в другую сторону до тех пор, пока не прозвучат «артикулом предусмотренные» слова.
«Встать, руки за голову», «проверка», «кто тут на букву Лэ?», «на выход, с вещами». Или - «без вещей». Во всех других случаях тюремщики и заключенные друг для друга как бы не существуют.
– Что же ты так ко мне нелюбезно относишься, Вадим Петрович? - спросил Чекменев, проходя в комнату. Без задержки, с явным облегчением снял ремень с пистолетной кобурой, бросил его на угловой диванчик, расстегнул крючки на воротнике кителя. - И мне налей, выпьем за встречу и поговорим…
Ляхов единым глотком опрокинул в рот рюмку, не глядя на Чекменева, поджег папиросу, выпустил дым в противоположный угол комнаты и лишь после этого ответил, морщась от попавшего в угол левого глаза дыма:
– Пей, если хочется. А я тебе не лакей. У нищих слуг нет…
– Грубишь, Вадим Петрович. Возможно, несколько опрометчиво. Сказано же: «Не плюй в колодец». Вот, допустим, все у нас, дай бог, утрясется, а от неуважительного обращения осадок останется.
– А уж какой у меня останется, - не дал себя увлечь миролюбиво-увещевающим тоном Ляхов. - Я, так сказать, вернулся с очередного опасного задания, а меня, ни о чем не спрашивая, за воротник и в кутузку. Ну раз так, господин Чекменев, давай по всем правилам.
Предъявляйте обвинение, да не лично, поскольку прав вы никаких на это не имеете, а через прокурора Московского гарнизона или прямо через главного военного. Разъяснение моего юридического статуса под роспись, сообщение, в чем и кем я подозреваюсь, статьи Уложения о наказаниях, по которым привлекаюсь. Затем - допросы по всей форме, очные ставки со свидетелями обвинения, адвокат тоже потребуется, потом постановление о завершении следствия, обвинительное заключение на ознакомление, постановление о предании суду, военному или иному по принадлежности. Да, чуть не забыл - обязательно согласие на арест моего прямого и непосредственного начальника. Кого в данном случае таковым считать, пусть прокурор решает. Ну а когда все эти процедуры будут соблюдены - тогда можно и на суд, Вот примерно так, ваше превосходительство…
Чекменев внимательно слушал, слегка склонив голову к левому погону.
– Так-так. Процедура - это дело святое, разумеется. Рассчитываешь, с соблюдением всех формальностей любое дело против тебя непременно рассыплется…
– А также получит приличный общественный резонанс. С чего, смотрите, начинает новое царствование Их Величество! С расправы над ближайшими соратниками, героями и кавалерами… - Ляхов почти откровенно насмехался над собеседником. Почти - потому что ухитрялся сохранять совершенно серьезное выражение лица, и тоном говорил прочувствованным, несколько даже с надрывом, как всякий честный, причем достаточно наивный человек, попавший в неприятную и непонятную ситуацию.
– Так-так, - повторил Чекменев. - А если - минуя все процедуры нормального судопроизводства? Время, так сказать, военное. Вот и суд военно-полевой, по упрощенной процедуре, без прений сторон, права обжалования и тому подобных интеллигентских штучек?
– А вот это уже - дело хозяйское. Тогда уж посоветую меня прямо здесь, в камере, пристрелить и в неустановленном месте прикопать. Пропал, мол, без вести полковник при исполнении - и точка. А суд, даже ускоренный военно-полевой, из офицеров-юристов состоит, и оч-чень тебе постараться придется, чтобы на голом месте расстрельное дело слепить. А ведь по моему чину и положению приговор все равно подлежит конфирмации[2] старшим воинским начальником на театре военных действий, а также Советом Георгиевской Думы. Я ж Кавалер, ты не забыл, а еще и Герой России. Где, кстати, я так провинился? В Москве, в Польше или там… - он махнул рукой куда-то за голову генерала.
– И там, и здесь. Что ты скажешь, если придется проходить по делу о покушении на государя Императора, тогда еще, впрочем, Местоблюстителя. В данном случае формальный титул роли не играет…
«Не так глупо, - подумал Ляхов, - и вполне ловится в схему операции «Юдифь», как ее обрисовал Шульгин. Непонятно только, зачем им меня к этому делу подшивать? Для масштаба, что ли? Или…»
– Забавно, - ответил он, снова наливая себе коньяка и закуривая. - Это пока вы мне режим содержания не изменили, - пояснил он, - Государственным преступникам наверняка ведь не положено? - И медленно выцедил рюмку. - Но все равно - глупо. Я же тебя, Игорь Викторович, не первый день знаю и сейчас все время пытаюсь понять, для чего весь этот цирк? Сделать со мной, как я уже заметил, ты в любой момент можешь все, что заблагорассудится, но без всей этой дешевки.
Сломаться я до последней крайности не сломаюсь, мне это просто по жизненным.показаниям невыгодно, ты тоже политического капитала сверх обыкновенного не наживешь. А неприятности могут быть. В конце-то концов, господин Генеральный прокурор Вельский мне пока не родственник, но к делу моему интерес проявит. И никак вы его не обойдете, если, конечно, предварительно не уволите. Но это вряд ли. Не по вашему ведомству он числится…
Лучше бы ты, Игорь Викторович, мне сразу, за той же самой рюмкой, все попросту объяснил, глядишь - всем проще было бы. Как тогда в Хайфе. Нет?
Не тот был, конечно, человек генерал Чекменев, чтобы какой-то Вадим Ляхов смог бы сбить его с позиций самой непробиваемой логикой или призывами к здравому смыслу. Нужно бы было - не остановился бы и перед тайной ликвидацией, как и посоветовал ему Ляхов. Ничего бы это ему не стоило. Война все спишет, в том числе и ушедшего на опасное секретное задание офицера. Желаете - целенький труп в цинковом гробу, желаете - обгорелые обломки самолета с фрагментами тел, случайно уцелевшим погоном и оплавленным орденом с нужным номером.
2
Утверждению в правомочности.