Страница 76 из 135
- А-а!.. - задумчиво протянул Архимед и взглянул на свою дощечку. - А для чего это вам?
- Кто владеет Средиземным морем, тот владеет всем миром. Кажется, ясно.
- А вы обязательно должны владеть всем миром?
- Да. Призвание Рима быть владыкой мира. И он будет владыкой, можешь мне верить.
- Не спорю, - сказал Архимед и стер что-то на вощеной дощечке. - Но я бы вам не советовал, Люций. Понимаешь ли, быть владыкой мира - слишком хлопотно. Жалко трудов, которые придется на это положить.
- Не важно. Зато мы будем великой империей.
- Великой империей! - ворчливо повторил Архимед. - Нарисую я малый круг или большой - все равно это будет только круг, и у него всегда есть граница; жить без границ вы все равно не сможете. Или ты думаешь, что большой круг совершеннее малого? И что ты более великий геометр, если начертишь большой круг?
- Вы, греки, всегда играете словами, - ответил Люций. - А мы доказываем свою правоту иначе.
- Чем же?
- Делом. Например: мы завоевали ваши Сиракузы; следовательно, Сиракузы принадлежат нам. Разве это не ясное доказательство?
- Ясное, - сказал Архимед и слегка почесал голову заостренной металлической палочкой, которой он чертил на дощечке. - Да, вы завоевали Сиракузы, Только это уже не те Сиракузы, какие были до сих пор. Тех больше не будет. Это был великий и славный город; теперь ему уже великим не быть. Никогда. Конец Сиракузам!
- Зато великим будет Рим. Он должен быть сильнее всех на земле.
- Зачем?
- Чтобы отстоять себя. Чем мы сильнее, тем больше у нас врагов. Поэтому мы должны быть сильнее всех.
- Что касается силы, - пробормотал Архимед, - тo, видишь ли, Люций, я немного смыслю в физике и скажу тебе кое-что: сила связывает.
- Что это значит?
- Вот, видишь ли, есть такой закон. Действующая сила связывает себя. И чем сильнее вы будете, тем больше вам на это потребуется сил, и в конце концов наступит момент...
- Ну, что ты хотел сказать?
- Да нет, ничего. Я не пророк, я только физик. Сила связывает. Больше я ничего не знаю.
- Слушай, Архимед, почему бы тебе все-таки не работать с нами? Ты даже не представляешь себе, какие огромные возможности открылись бы перед тобой в Риме. Ты изготовлял бы самые могучие военные машины на свете...
- Прости меня, Люций. Я уже не молод, а мне хотелось бы разработать кое-какие из своих замыслов. Как видишь, я и сейчас сижу за чертежом.
- Но неужели, Архимед, тебя не прельщает воз* можность завоевать вместе с нами мировое господство?.. Ну, что же ты замолчал?
- Прости, - сказал Архимед, склонившись над своей дощечкой. - Что ты сказал?
- Я сказал, что такой человек, как ты, мог бы участвовать в завоевании мирового господства.
- Гм, мировое господство... - задумчиво произнес Архимед.- Ты не сердись, но у меня здесь дело поважнее. Нечто более прочное. Такое, что действительно переживет нас с тобой.
- Что это?
- Осторожно, не сотри моих кругов. Это способы вычисления площади любого сектора круга...
Несколько позже было официально объявлено, что известный ученый Архимед погиб в результате несчастного случая.
1935
МАРФА И МАРИЯ
В продолжение пути, пришел Он в одно селение; здесь женщина, именем Марфа, приняла его в дом свой; у ней была сестра, именем Мария, которая села у ног Иисуса и слушала слова Его.
Марфа же заботилась о большом угощении, и подошедши сказала: Господи! Или Тебе нужды нет, что сестра моя одну меня оставила служить? Скажи ей, чтобы помогла мне.
И Иисус сказал ей в ответ: Марфа! Марфа! Ты заботишься и суетишься о многом, а одно только нужно. Мария же избрала благую часть, которая не отнимется у нее.
(Евангелие от Луки, 10, 38-42)
И в тот же вечер вошла Марфа к соседке своей Тамар, жене Якуба Грюнфельда, которая лежала после родов; и, видя, что огонь в очаге угасает, подложила поленьев и присела к очагу, чтобы раздуть огонь.
И когда взвилось живое пламя, смотрела Марфа в огонь и молчала.
И тогда сказала госпожа Тамар:
- Хороший вы человек, Марфочка. Так вы обо всех хлопочете - я даже не знаю, чем отплатить вам.
Но Марфа ничего не ответила и не отвела глаз от огня.
Тут спросила госпожа Тамар, сказав:
- Правда ли, Марфочка, что нынче был у вас рабби из Назарета?
И ответила Марфа:
- Был.
И сложила госпожа Тамар руки и молвила:
- То-то вам радость, Марфа; я знаю, к нам бы Он не пришел, но вы этого заслуживаете, вы ведь такая хорошая хозяйка...
Тогда склонилась Марфа к огню, проворно помешала дрова и сказала:
- Знаете, госпожа Тамар, лучше бы этого не было. Разве могло мне прийти в голову, что именно сегодня, накануне праздника... Ладно, думаю, сначала постираю. Сами знаете, сколько за нашей Марией стирки! Так вот, бросаю я грязное белье в кучу, и вдруг: "Добрый день, девушки!" - стоит Он на пороге! Я как закричу: "Мария, Мария, пойди сюда!" - чтобы она помогла мне поскорей убрать грязное белье, а Марка примчалась растрепанная и, как увидела Его, закричала, будто умалишенная: "Учитель, Учитель, вы пришли к нам?" И - бац, она уже на коленях перед Ним, рыдает и руки Ему целует... Мне так было стыдно за нее, госпожа Тамар! Что мог подумать Учитель, такая сумасшедшая истеричка, а тут еще везде грязные тряпки валяются... Я еле выговорила: "Садитесь, Учитель", и давай белье собирать; а Мария дергает Его за руку и всхлипывает: "Учитель, говорите же, скажите нам что-нибудь, раббони..." Подумайте только, госпожа Тамар, она называет Его "раббони"! И везде был беспорядок, сами знаете, как во время стирки, даже пол не подметен... Что Он только о нас подумал!
- Ну, Марфочка, ничего, - утешала ее госпожа Тамар. Мужчины и не заметят небольшого беспорядка. Я их знаю.
- Пусть так, - возразила Марфа с жестким огоньком в глазах. - Но порядок должен быть. Понимаете, госпожа Грюнфельд, вот когда Учитель обедал у того мытаря, так Мария ухитрилась омыть Ему ноги слезами и вытереть собственными волосами, Скажу вам, госпожа Тамар, - я бы не решилась сделать нечто подобное, но очень хотела бы, чтоб у Него под ногами был хоть чистый пол. Вот это - да. И расстелить перед Ним наш красивый коврик, знаете, тот, из Дамаска. А не грязное белье. Умывать Ему ноги слезами да волосами утирать - это Марка умеет, а вот причесаться, когда Он пришел, или пол подтереть - нет ее! Ей бы только бухнуться Ему в ноги да глаза вот такие сделать - мол, говори, раббони!