La mia famiglia

Дино поставил Вики на пол ванной, и она обессиленно присела на неё. Она слегка кивнула, и мужчина покинул её, притворив дверь, и выжидающе сел в кресло. Где-то неприятно в груди скребли кошки и было… больно. Он не обладал ею физически никогда, но она ему нравилась, и даже больше. Дино чувствовал её интерес к себе раньше, но до сегодняшнего момента их связывала только учеба в Школе и какие-то редкие студенческие выходы. Он всё пытался найти к её душе дорожку, но многое изменилось с тех пор, как она обрела отца в лице Сатаны и вездесущего Люцифера как брата. Он скользнул по своим волосам ладонью и быстро привел их в порядок. Но что бы мужчина ни испытывал к девушке, сейчас он чувствовал, что нужен ей. Он вздрогнул, когда услышал, что звук воды стих, а Вики вышла. Бледная, в губах нет крови, замотанная в махровый халат, словно в огромный сугроб, маленькая фигурка. Она старательно отводила глаза. И присела на кровати.

— Ему точно больше ничего не угрожает? — голос дрогнул, и взгляд с поволокой слёз.

Дино мотнул головой.

— Я сделал, что мог…

Вики кивнула.

Ангела мучал один вопрос, и непризнанная это видела. Он свел брови к переносице.

— Спроси, что ты хочешь, я отвечу на любой твой вопрос… — предложила она.

Дино, немного помолчав, всё же спросил:

— Тот случай на утёсе… ты хотела покончить с собой, потому что…?

— Он не признал ребенка… — тихо ответила Вики и уткнулась взглядом в свои ладони.

Мужчина промолчал, жалея, что вообще заговорил об этом.

— Тебе надо отдохнуть и очень хорошо выспаться, — мягко проговорил он и, убедившись, что она следует его совету, залезая под тяжелое одеяло, вышел.

Он удалялся по коридору к выходу из мрачного для него обиталища высших существ ада, совершив сделку со своею совестью и с тем, что ему внушали и чему учили с рождения, но не жалея совершенно.

Тем временем в кабинете у серафима Кроули.

— Ну что, господа мои хорошие, что делать-то будем? — тоном заправского шута проговорил Мамон, держа в руках ритуальный нож Люцифера и проверяя его на остроту, тот больно обжег кожу пальца, но регенерация быстро залечила рану, осталась лишь капля крови.

Геральд, Фенцио и Кроули смотрели на него внимательно, хмуро и мрачно.

— Отпускать надо парня, — проговорил Фенцио и сжал губы, сильное волнение выдавала испарина над верхней.

— Однозначно, — вторил тому Геральд, и его руки сильнее переплелись на груди, от чего выступили более отчетливо вены и жилы.

— Да, — тенью прошелестел директор школы.

Мамон аж подпрыгнул и теперь притворно-недоумевающе смотрел на этих существ.

— Эта Уокер, которая серафим, уже сообщила в цитадель об этом, серафимы подтвердили сцену ссоры Люцифера и Винчесто на балу, мальчишка-демон, передавший послание от якобы Винчесто, исчез: я думаю, его просто “исчезли”; а то, что Винч успел передать в предсмертной агонии Люциферу об убийце с белыми крыльями, не поддается проверке, как и причастность или непричастность принца ада к убийству, ибо весь он под заклятием, которое даже высокопоставленные хмыри сковырнуть не в силах, — констатировал Мамон спокойно, но затем хлопнул по столу уже гневно продолжил. — А вы лепечете, что его надо отпустить, что вы доложите высокомерным задницам из Цитадели?

Он обвел всех горящим взглядом.

— Для Люцифера нужно более основательное обоснование, и мы все понимаем, что его трудно будет найти, потому что его нет, он в заднице, ад в заднице.

— Что нам до ада? — брезгливо проговорил Кроули.

— До ада, может, и ничего, но до Люцифера, — начал говорить Мамон, и их взгляды встретились, оценивающе полоснув друг друга по лицу, золотоносный демон вновь продолжил заговорщицким тоном, — но ведь он твой… — вновь нарочито долго затянутая пауза, Кроули аж вытянулся и немного побледнел, — лучший ученик, господин директор.

Мамон усмехнулся, следя за реакцией серафима.

— Чертов мальчишка, всё время он не вовремя, — с горечью вырвалось у Фенцио.

Демон богатства круто выгнул бровь и смерил того задумчивым взглядом.

— Что будем делать? — задал вопрос Геральд, рассматривая каждого из своих визави.

— Ждать Лилит.

Лилит стояла возле зеркала и критично осматривала себя со всех сторон. Скромное темно-синее платье почти в пол. Подумав, чуть задержалась возле зеркала и скинула туфли. Заплела волосы в тугой узел и покрыла голову платком. Когда она выходила из своих комнат, то очень надеялась, что вернется сюда уже не одна, а с Люцифером. Ковер под босыми ногами царапал нежную поверхность голых ступней. Но женщина понимала, что она пройдется хоть по горящим углям, только бы спасти сына. А ещё она испытывала одно огромное чувство вины и трепет. Трепет, граничащий с безумием, на грани болезненного состояния ломоты в костях. Что будет, если всё вскроется? Как поступит Шепфа? Пощадит ли он крестника? Пощадит ли её?

Водоворот вынес женщину прямо к дверям кабинета его златоволосого величества. Лилит остановилась посреди приемной, секретарь подняла глаза, и её белые крылья дрогнули. Лилит выглядела необычно. Всегда величественная, тут же — на босу ногу, платок сполз с головы, мятые черты лица, где были четко видны последствия бессонной ночи и сильного жуткого переживания.

— Шепфа может принять меня, — не спросила, утвердила и, не дожидаясь согласия, шагнула по направлению к двери.

— Я сейчас… сейчас гляну… назначено ли вам… ох, вам не назначено… но я могу вас записать, вот свободно в следующем веке между шестым и седьмым годом… — девушка-секретарь неожиданно осеклась и медленно подняла свои глаза на нависшую над ней королеву ада и тяжело сглотнула.

— Пойди и доложи, — четко, ледяно, так не вяжуще с внешним смиренным видом, костяшками упершись в её стол так, что они побелели.

Девушка слегка кивнула, словно под гипнозом, поднялась и исчезла в дверях. Лилит нетерпеливо и нервно постукивала по поверхности предмета интерьера из дорогого дерева. Она усмехнулась. Бог не был аскетом, он любил роскошь, хоть и был несколько странноватым. Мог явиться в дорогом костюме, скрипя новыми туфлями так, что в голове отдавалось, а мог быть как бразильский рыбак: с обнаженным торсом и без обуви. Что с ним происходило в эти минуты, о чем он думал, что хотел показать и хотел ли, никто не ведал. Женщина никогда не могла его понять, но Сатана дружил с ним, хотя после школы, получив контракты на рай и ад, они несколько и отдалились друг от друга.

Секретарь выскользнула из дверей кабинета, нарочито плотно прикрыв двери, и несколько виновато посмотрела на королеву ада.

— Господин Шепфа не может Вас сегодня принять… — начала лепетать молодая неопытная ангел, видя, как багровеет взгляд женщины.

— Понятно, — рыкнула Лилит и решительно двинулась к девушке.

Грубо отодвинула её и прошла вовнутрь — секретарь лишь пискнула, и дверь с громким стуком закрылась.

В кабинете царил полумрак, и женщина застыла у двери. Шепфа нигде не было. Она несколько поежилась, потеряв контроль над собственным телом, и несмело сделала шаг. Ноги обдало холодом, и женщина вновь сделала робкие шаги вглубь в кабинета, оглядываясь по сторонам, прошла по узкому коридорчику. В конце его реяла на ветру тюлевая занавесь. Лилит тяжело вздохнула и двинулась в этом направлении.

«Лишь бы выслушал», — стучала в голове мысль, — «Только бы спас Люцифера».

Вот занавеска, вот холодный ветер, вот фигура. Она усмехнулась — старая привычка держать руки в брюки. Взгляд прошелся по всей высокой гибкой фигуре — белая рубашка и брюки трепетали на смуглом теле. В волосах играл ветер, слишком холодный. Лилит вздохнула и попыталась согреться. Но, когда он обернулся, взгляд его синих глаз прожёг её. Его лоб чуть наморщился — сам он нахмурился.

— А, бывшая непризнанная, тебя в дверь, а ты в окно? — его голос был строг, но в нем не чувствовалось злобы, обернувшись.

— Ты забыл о друге совсем… — вырвалось у королевы, она прикусила язык, не хотела она начинать разговор с упрека.