Дочь Небытия

Поворачиваюсь к нему и спрашиваю:

— А ты? Кем ты предпочитаешь быть?

Мой вопрос ставит его в тупик, делится оторопью, что снежным ветерком овевает моё лицо, оглядывает его в поиске подсказки. Только я не даю готового ответа, ведь ответ кроется только в его двойственной натуре, и значит, он сам может ответить на него. Может быть, когда-нибудь он и раскроется, и его не будут раздирать сомнения или он примет себя целиком. Я ощущаю плещущуюся благодарность в нем и теплые ладони на талии. Он притягивает меня для поцелуя. Не хочу сопротивляться. Небытие во мне принимает боль этого демона. Своим внутренним взором вижу, как он становится спокойнее. Но разве он не понимает, что ему хорошо со мной только лишь потому, что я забираю часть его воспоминаний и выхолащиваю их от горькой памяти — то, что не сделали бы и века для бессмертного, ибо это проклятие (или дар)? Губы со вкусом терпкого винограда прикасаются к моим, и… ничего не происходит. Небытие «съело» боль и утробно, довольно урча, улеглось внутри меня. А я осталась одна на один с моими чувствами. Нравится ли он мне? Да. Чувствую ли я что-то еще? Нет. Я не отвечаю, и Астарот замирает. Взгляд испытующий и… всё понимающий. Мужчина горько усмехается.

— Люцифер?

— Что? — спрашиваю и отворачиваюсь к зеркалу, поправляя локоны.

Астарот преображается на моих глазах в Астарту.

— При чем здесь Люцифер? — немного раздраженно.

— Меня можешь не обманывать, — произносит девушка. — Ему всегда достается всё самое лучшее.

Астарта вздыхает и выходит из шатра. А я еще раз прокручиваю сцену с ней в голове и думаю, что я могла бы подобрать другие слова, интонацию. Но так ли уж она не права? Еще раз осматриваю себя в зеркале, земная оболочка осталась при мне, но я меняюсь, я становлюсь другой, влияние пустоты теперь всеобъемлющее, пустоты, которая слушается лишь дьявола.

Тяжело вздыхаю и выхожу из шатра, натыкаясь на строгого ангела с пучком на голове. Дино, кажется.

— Только не попадите после сегодняшнего на третий круг Ада, — увещевательно.

Мне становится смешно.

— Именно этим кругом лечится предыдущий, — бросаю как бы вскользь.

Его взгляд находит меня и скользит по моей фигуре. Девушка по имени Лилу, что с ним рядом, хмурит брови.

— Похоть разве вылечить обжорством? — удивленно, встречаясь серо-бирюзовыми глазами с моими темными.

— А сможет ли болезненно плотный человек желать что-либо другого, кроме как поспать и полежать, а главное, сможет ли? — отвечаю и вижу, как он тонко улыбается одним уголком губ.

— И ему уже ничего не поможет? — насмешливо.

— Только гнев на самого себя и злость: разозлившись, он поймет, что движение — это жизнь и начнет искать этого в своей…

— Попадая тем самым на пятый круг, — договаривает Дино, довольно усмехаясь, — не остудить…

Я вижу, как кусает губы его девушка, и ощущаю на себе любопытный взгляд Астарты.

— Ну почему не остудить, если верить Данте, на девятом мрак и холод, — и я замираю, оборачиваясь к Астарте, — там место Люцифера, — произношу одними губами, так что меня понимает она одна, и дьяволица становится печальной.

Дино расположен философствовать еще. Я — нет. Нас вовремя прерывают. Всех зовут за стол. Толпа выносит меня к одному из них, и я плюхаюсь на свободное место. Глаза всех устремлены вперед, и я тоже вторю толпе. Люцифер. Он уверен и спокоен, хотя ему всё происходящее в тягость. Не привык, не хочет, считает, что не он должен вести за собой в бой всех этих существ, что с надеждой смотрят на него сейчас. И я на него гляжу их глазами, я ощущаю их восторг, прислушиваюсь к себе, Небытие замерло во мне, слушая мои чувства. Так странно то, что внутри меня понимает меня лучше, чем я сама. Восхищена? Не то… Нравится? Глубже, Вики… Я чувствую его боль, я вижу её… Мать, отец, Ад, Ости, ребенок… И вечная борьба с собой, дискомфорт внутри, заглушаемый физической болью и физическим же удовольствием. А для себя, что? Привык скрываться за самодовольной усмешкой успешного мальчика, представителя «золотой» молодежи, если так можно выразиться про Небеса и Ад. На поверхности. Все видят, что лежит там — яркая блестящая упаковка. Никому и не пришло в голову залезть глубже, потому что не пустили бы. И против меня держит оборону. А кто я такая, чтобы не держать? Свалилась ему на голову буквально. С виду никакая, а на самом деле с даром. Он волен подозревать меня во всех бедах, вплоть до того, что предатель именно я. Слушаю его речь и понимаю, что демон внял всему, что я говорила ему. Послушал? Проникнулся? Вижу и его горящий взгляд, когда он садится и перекидывается словами с Астартой, лениво выпивая. Он заинтересован? Опускаю глаза и смотрю на дьяволицу напротив. Она ловко выпивает стопку голубого напитка. Её глаза горят ярче звезд, и она подмигивает мне. Прикусив губу, и я тянусь к рюмке. Выпила, и моё горло обожгли тысячи колких горячих электрических разрядов. Кашляю, вскакивая, и спешу выйти из-за стола, вдогонку несется смех. Но я ощущаю и его энергию. Улыбаюсь. Не перепутать ни с чем. Беснующийся огонь, жаждущий вырваться, стихия, укрощающая пустоту, стихия, укрощаемая пустотою. Он не отступит, чувствую его интерес ко мне…

— Зачем ты идёшь за мной? — спрашиваю зло, и мои ладони скользят по платью, словно бы это моя единственная защита перед ним.

— Когда заметила? — спрашивает насмешливо, делая шаг в мою сторону.

— Как только вышла из-за стола, — кусаю губы, пятясь назад. — Хочешь знать, почему я не могу определиться?

Он приближается ко мне, а я словно бы бегу от него, но реальность такова, что я сама загоняю себя в ловушку. Люцифер усмехается. Настигает меня, и наши энергии перекручиваются друг с другом, рождая безумный жар. Он отрицательно качает головой.

— Что тогда ты хочешь? — шепчу я и вижу, как его глаза начинают искриться.

— Тебя хочу, — обнаженные чувства, желание на поверхности жгучего песка пустыни, он склоняется ко мне ниже, а я чувствую, что внутри меня вспыхивает яркий, обжигающий цветок.

Я не ожидаю ласки от него, но не поэтому я не сопротивляюсь ему. Останавливаюсь лишь потому, что страшусь своих мыслей. Мы испытываем одно и то же.

— Я могу причинить боль, — жестко произносит он и так же сжимает подбородок, причиняя её.

— Ты думаешь, меня это пугает? — мне приходилось испытывать сильные физические неприятные переживания, равно как и душевные, равно как и пустоту, ведь я ношу её в себе все эти годы и я знаю, что страшнее всего.

— А что тогда? — ему и вправду интересно.

— Холод и равнодушие, — бью в самую суть и ухожу, оставляя Люцифера с моими словами наедине.

И сразу же попадаю в водоворот людей. Толпа веселится и беснуется. Белые, черные и серые крылья. Всё смешалось. И они выплескивают из себя веселье, которое и меня уносит. Я улыбаюсь, и мне кто-то в руки отдаёт бутылку с глифтом. Почему бы и нет? Я поддаюсь порыву, пустота молчит. А дальше…

Просыпаюсь резко, словно бы от холодной волны. В огромной палатке все спят, как, видимо, легли. Мне становится смешно, стараюсь убрать с себя чью-то ногу и, пятясь задом, выползаю из палатки. Поднимаюсь в полный рост, оборачиваюсь и взглядом встречаюсь с… Люцифером. Он сурово смотрит на меня, затем на палатку и снова на меня, критически осматривая с ног до головы. Рядом с поднятыми бровями Астарта, но она улыбается. В отличие от красноглазого дьявола. Он кивает мне, и я следую за ними. Равняюсь с Астартой.

— Где была? — спрашивает, вопрос отдает еле уловимыми нотками фруктов, улыбаюсь и скольжу взглядом по губам, их трогает легкая улыбка, а я уже тихо смеюсь ей в лицо.

— Жаль, что не с нами: Люцифер отжигал, — Астарта чуть тише проговаривает последнюю фразу.

— А он умеет? — с сомнением сверлю затылок сына Сатаны.

— Ты и не подозреваешь, на что он способен, — мы переглядываемся и смеемся уже во весь голос.

Люцифер останавливается и смотрит на нас мрачно, исподлобья. Мы умолкаем, но, когда он отворачивается, мы снова улыбаемся. Но улыбка быстро стирается с моего лица, когда я вижу, что мы намереваемся лететь туда, куда и обещал дьявол.