Страница 4 из 6
В одну июльскую ночь на Новые Анены обрушился страшный ветер. Я проснулся от человеческого свиста, но постороннего в комнате не застал. Толик крепко спал. А я стал прислушиваться: очевидно, это сквозняк гуляет, теперь гул походил на свирель. Симфония флейты наращивала тональность, пока за окном улицу будил иной шум. Ветер назначил провода струнами, деревья – ударными, а крышу моего дома – барабаном. Стихия бушевала, играя страшную, но захватывающую арию в сопровождении невообразимого оркестра. Пока ансамбль громыхал, я канул в сон. Парадокс. Природа волнуется, а спится от этого слаще.
Спустя время просыпаюсь – темная ночь. Ветер по-прежнему импровизирует. Я чувствую непреодолимое желание подойти к зеркалу, хочу встретить свои глаза в отражающем стекле. Зеркала в комнате нет, и я, перескакивая через Толика, лечу напрямик к окну. Поскользнувшись на вязаном коврике, падаю, успевая зацепить взглядом чье-то лицо. Совершенно точно: в оконном проеме чье-то лицо с белой головой. Всего лишь миг, но эти глаза – черные, глубокие… Кто это?! Чтобы выяснить, нужно подняться. Я боюсь. Может, разбудить друга, отца? Почему никто не услышал, как я шандарахнулся? Нет, нужно непременно кого-нибудь разбудить. Но как? Повернусь спиной к окну, и чужой вопьется вороньим взглядом мне в спину, это еще страшнее. Нет, будь что будет. Пускай мои глаза станут для него угрозой.
Поскользнувшись на вязаном коврике, падаю, успевая зацепить взглядом чье-то лицо. Совершенно точно: в оконном проеме чье-то лицо с белой головой. Всего лишь миг, но эти глаза – черные, глубокие… Кто это?!
Сердце перешло на бег и теперь готово было посоревноваться с ударными ветра. Я медленно выпрямляюсь и в упор смотрю в окно. Никого. Почудилось. Но что-то движет плоть, я делаю шаг вперед, затем еще один и еще… «Мало ты обосрался, нужно подойти впритык?» – рассуждаю я, кажется, вслух.
Лицо незнакомца по новой оживает на стекле. Сейчас я вижу волосы – они седые. Хотя нет, скорее здесь ближе цвет металла. Густой пепел волос выгодно подчеркивает темную кожу и смоляной уголь зрачков. На вид гость постарел до сорока лет. Постойте-ка! А сейчас ему уже тридцать пять, теперь лет шестьдесят, да что происходит?! Морщины извиваются по лицу, точно ручьи: то создают впадины, то вовсе пересыхают. Неужели разбушевавшийся ураган тому виной? Однако волосы ветер не трогает, они вообще не шевелятся. Не иначе, гость – колдун: незнакомец облачен в темную мантию, на шее серебряный крест, на руках – перстни.
– Пойдем со мной, прокачу. – Колдун указывает вдаль, и я вижу, что у дороги припаркован огромный джип черного цвета. – Ты такого никогда не видел.
Это правда. Похоже, это тачка из будущего, ни у кого в Новых Аненах такой нет. Ни у председателя, ни у генерала в отставке. Думаю, даже калымщикам, что цветмет сдают, на такую вовек не заработать. Помимо гигантских размеров, машина фантастически красива.
– Я бы подарил тебе машину, но уж больно ты неосторожен. – Незнакомец вздыхает, но позитивно, будто надежды на мой счет окончательно еще не потеряны. – Следуй за мной, не бойся.
– Но там ветер.
– В моем автомире он не дует.
В машине действительно не дуло, даже напротив. В тот миг мне подумалось, что еще не создано более безопасного убежища от урагана. Это не автомобиль, а космический корабль!
– Я сплю?
В ответ незнакомец лишь загадочно улыбнулся. Мужчина в мантии лихо обращался с рулем. На поворотах нас заносило, думал, перевернемся. Я и странный доброжелатель объездили весь город, любуясь видами спящего края. Внезапно на пути, под навесом мрака, возник мой дом. Казалось, до неизбежного столкновения оставались считаные секунды. Я заорал что есть мочи: «ТОРМОЗИ-И-И-И!»
Но прежде, чем мы врезались, крыша дома начала трещать, как кострище, и могущественный ветер увлек ее за собой в зловещее небо. Темная, беспросветная буря проглотила кровлю и в конце показательно рыгнула. В ужасе я зажмурился, приготовился к столкновению и…
Последнее, что влетело в мое ухо, это слово «живите».
– А-А-А-А-А!
– Ванек, Ванек, очнись. Слышишь?
Кто-то с силой ухватил меня за плечо. Я открыл глаза. Толян сидел на кровати.
– Похоже, тебе приснился кошмар. Орешь как свинья резаная.
Я поднял голову вверх и произнес:
– Крыша на месте.
– Крыша дома-то на месте, а вот на месте ли твоя? Вопрос.
– Ты не представляешь, что мне приснилось. Какой-то седой мужик катал меня на огромной машине, а после отцовский дом разнесло в щепки. Словами не передать, как больно было смотреть на это.
– Ну а ты-то не пострадал? – Толик подошел к окну, на то же самое место, где я увидел облик колдуна.
– Нет. Голос, перед пробуждением, донес: «Живите». К чему бы это?
– Значит, будем жить.
– А что, если это сигнал?
– Какой?
– Может, осторожнее надо быть?
Толик поправил трусы и торжественно заявил:
– Я на тот свет не собираюсь, мне до того света дела нет!
Больше ничего странного мне не являлось. Еще несколько дней я размышлял о странном сне, но вскоре благополучно его позабыл. Подумаешь, ночной кошмар. Кому не снились кошмары? Даже животным снятся сны.
Лето продолжалось, и продолжалось беспечально. Когда пришла пора возвращаться в училище, Тегно взял мамины руки и горячо расцеловал. Летние каникулы в Новых Аненах переросли в традицию.
В мае 1987-го мы с Толей получили дипломы. И оба остались в Северодонецке. Еще во время учебы я подрабатывал на заводе СПО «Азот» и как практикант получал 300 рублей. Толику до последнего дня студенчества предоставлялось пособие – чуть больше ста рублей. Наши повестки в армию пришлись на осень и, пока суд да дело, я перетащил друга на завод. Грядущее лето обещало новые приключения. Башни срывало от мысли, что, пока сверстники будут примерять кирзовые сапоги, двух друзей ждут путешествия, солнце и море. Казалось бы, что может быть прекраснее?
Оказалось, может! Через знакомых я нахожу мотоцикл «Чезет», переделанный в кросс. Изумрудный цвет, завышенная сидушка и на баке написано: Boieng! Чехословацкий мотор отдавали всего за 600 рублей. Кое-какие сбережения у меня имелись, но на мотик не хватало. Тогда Тегно неожиданно заговорил о родственнике, о котором прежде не вспоминал:
– Знаешь, братка, а ведь у меня есть дед родной, в Ворошиловграде живет. Может, у него денег попросить?
– А это удобно?
– Спрашиваешь! – Толик обиженно фыркнул. – Я всю жизнь рос без семьи, от него только подачки видел. Как думаешь, кому должно быть неудобно?
Через три часа мы уже стояли на пороге полковника авиации в отставке Василия Тегно.
– Дед, открывай! – Мой друг пребывал в хорошем расположении духа. – Это я, твой внучок. Толика помнишь? Я сын Марины, дочери твоей непутевой.
Наконец, дверь распахнулась. Перед нами предстал обычный старик с необычным выражением лица. А выражало оно знакомое всякому человеку чувство печали.
– Как живешь, сынок? – спросил дед. – Выглядишь замечательно, спортом каким-то занимаешься?
– Живу отлично. Мне нужны деньги. Понятно?
Тогда я впервые столкнулся с темной стороной товарища. Кто бы мог подумать, что парень способен на жесткое, беспощадное слово. Он не церемонился, не просил – требовал.
– А сколько тебе нужно? – Не дождавшись ответа, полковник отправился на кухню и вернулся оттуда с железной банкой из-под сахара.
– Триста рублей, дед.
– Триста значит триста.
Старик погрустнел окончательно. Наблюдать за тем, как он откупается от внука, было противно. Не знаю, по каким причинам этот человек не смог забрать сироту в свой благоустроенный дом, но, кажется, собственной совести он заплатил сполна.