Страница 1 из 6

Посттоталитарная теология. Современный кризис христианства и его преодоление

Дударев Андрей Николаевич

Андрей Дударев

Предисловие

В книге «Истоки тоталитаризма» Ханна Аренд попыталась показать с историко-социологической точки зрения, что явление, получившее название «тоталитаризм» и охватившее каскады событий, происходивших в гитлеровской Германии и сталинском Советском Союзе, – это явление в каком-то смысле исключительное, впервые случившееся в мировой истории.

У тоталитаризма есть свои причины. Также могут быть и свои следствия.

Если говорить о реакции религиозного мира на произошедшее в XX веке, то эту реакцию можно было бы выразить одним словом – КАТАСТРОФА. XX век почти для всех религиозных групп, находящихся на территории СССР, ознаменовался КАТАСТРОФОЙ. Агрессивное богоборчество, сопровождавшееся массовыми гонениями, коснулось очень многих.

Однако как осмыслить явление тоталитаризма? Были ли у него духовные причины? И если были, то каким мог бы быть адекватный ответ верующего человека на вызов тоталитаризма? В дискурсе теологии истории принято искать провиденциальный смысл происходящего. После краха нацистского и советского режимов произошел исход в некое посттоталитарное время. Как это время может быть осмыслено в теологическом аспекте? Что нового открывает нам это новое время, какие возможности? Какие изменения могут произойти в теологии? Не явит ли это новое время и новое пространство жизни, причем не в отвлеченном умозрении, а в самом историческом процессе – в «поле реального мира»? Сейчас на эти и другие вопросы современные думающие люди пытаются дать ответы.

Как реакция на событие Холокоста на Западе возникло новое богословское направление – «теология после Освенцима». Для русскоязычного читателя, наверное, правильнее было бы это направление дополнить: «теология после Освенцима и ГУЛАГа». Как есть общее в обоих тоталитарных режимах, так есть нечто общее в обеих «теологиях», поэтому логично их объединить под единой тематической рубрикой «посттоталитарная теология». Возможно, это означает, что о путях Божьих в XXI веке корректно будет говорить именно на таком вот новом, «посттоталитарном» богословском языке, который, однако, пока еще не выработан.

Несмотря на то, что вопросы, вроде бы, поставлены и тема задана, существенных продвижений в этом новом направлении пока очень мало…

В данной книге собраны некоторые мои работы, подходящие, на мой взгляд, под заявленную рубрику. Пусть это будет мой посильный вклад в разработку новой темы.

Всякое движение вперед связано также с «возвращением назад», с попыткой из прошлого взять с собой в будущее всё то, что было в прошлом несправедливо оставлено и что может послужить основой этого будущего. Поэтому в книге, размышляя о современности, я часто обращаюсь к тому, что было, скажем, и во времена преподобного Серафима Саровского, и в апостольский век в истории Церкви, и в более древние времена Ветхого Завета… Но все эти обращения центрированы на одном – на взыскании подлинной воли Божьей в наши дни.

Рождение нового иночества? Преподобный Серафим Саровский и мирянские общины

Преподобный Серафим Саровский – один из самых чтимых русских православных святых. Однако многое в его служении до сих пор остается не воспринятым. Например то, что он участвовал в созидании общинной жизни, и дивеевская община сестер была изначально именно общиной, а не монастырем в классическом понимании. Кроме нее существовали и другие мирянские общины, которые преподобный Серафим не оставлял своей духовной заботой. Был ли в этом провиденциальный смысл? И если был, то какой?

Не с чистого листа

Конечно, преподобный Серафим был уникальным явлением в Русской церкви, но возрастал духовно он в определенной духовной среде… Что это за среда?

Если попытаться не зацикливаться на одной личности преподобного, а посмотреть на события двухсотлетней давности шире, то можно заметить в этих событиях особую связанность. В жизни многих тысяч людей на протяжении нескольких поколений, живших как до Серафима, так и после, происходила череда событий, которые можно было бы охарактеризовать как неслучайные. Преподобный Серафим не был отделен от этих людей, напротив: он был как бы свя-зующим звеном и одновременно тем человеком, который достиг некоей высшей точки духовного восхождения…

Итак, еще до прибытия в Саров Прохора Мошнина (мирское имя монаха Серафима) произошли определенные события. Попробуем провести небольшую реконструкцию этих событий.

Согласно «Летописи Серафимо-Дивеевского монастыря» в 1760 году Агафье Мельгуновой происходит откровение Божьей Матери: Агафья Мельгунова призывается основать обитель сестер[1]. После этого откровения она едет в Киев и беседует со старцами, которые удостоверили ее в том, что откровение было подлинным и надо идти искать место для обители, которое сама Божья Матерь и укажет. Когда в 1764 году Агафья (на тот момент она уже приняла монашество с именем Александра) находилась в Дивеево, ей было повторное откровение, что обитель нужно основать именно в Дивеево. Она здесь и останавливается, поселившись у приходского священника отца Василия Дертева. Проживая в Дивеево, мать Александра часто посещает находившийся неподалеку Саровский мужской монастырь и общается с тамошними старцами. Уже в это время она проводит с народом духовные беседы. Саровские старцы Ефрем и Пахомий поддержали желание матери Александры основать женскую общину.

Включение в общее дело

В 1778 году Прохор Мошнин поступает в Саровский монастырь. Надо сказать, что еще при настоятельстве отца Ефрема, когда в 1775 году случился сильный голод, монастырь открывал свои закрома и кормил всех, что очень положительно характеризует тогдашних насельников монастыря. А в 1777 году настоятелем становится отец Пахомий, и чис-ло братии при нем значительно увеличивается.

В 1780 году Прохор заболевает, но эта болезнь оказывается к славе Божьей – послушник удостаивается исцеления при посещении Матерью Божьей вместе с апостолами Петром и Иоанном. В 1786 году происходит постриг Прохора в сан инока с наречением имени Серафим и посвящение в сан иеродьякона, а в 1793 году – рукоположение в сан иеромонаха. Где-то в промежутке между 1886 и 1893 годом, как повествует «Летопись Серафимо-Дивеевского монастыря», состоялось явление Иисуса Христа отцу Серафиму в Великий четверг Страстной седмицы во время литургии.

В 1788 году на земле, пожертвованной помещицей Ждановой, начинается строительство келий. Вскоре в этих кель-ях поселяются первые три сестры. В 1789 году мать Александра умирает, а перед смертью она просит отца Пахомия и отца Серафима позаботиться о сестрах. После смерти матери Александры и до 1796 года настоятельницей в общине сестер является Анастасия Кирилловна. При ней число сестер увеличивается до пятидесяти двух.

Надо сказать, что женская дивеевская община не имела официального статуса. По-видимому, при ее устроении сразу был взят курс на то, что это будет именно община келейниц, т. е., по сути, мирянская община без образования монастыря. Для келейниц было характерно общее проживание в кельях, общее хозяйство и участие в богослужениях, как келейных, так и храмовых, но при этом отсутствие классического пострига и прикрепления к какому-либо монастырю.

Не только Дивеево

Есть свидетельства, что такие мирянские общины келейниц при участии старцев Саровского монастыря существовали не только в Дивеево. Например, упоминается о мирянской общине келейниц в Арзамасе, которая была создана Марией Петровной Протасьевой, по-видимому, еще при саровском настоятеле Пахомии. Позже настоятельницей этой общины была Ольга Васильевна Стриганова[2].

Здесь и далее хронология и фактология основаны на «Летописи Серафимо-Дивеевского монастыря» и других доступных источниках. См.: Чичагов Серафим, архимандрит. Летопись Серафимо-Дивеевского монастыря, СПб., 1903.

Известно, что у нее было общение с Антонием (Андреем) Медведевым, который сыграл важную роль в событиях 1860-х годов, когда для разрешения конфликтной ситуации в Дивеево вынужден был вмешаться митрополит Филарет (Дроздов). Антоний передал рапорт Н. А. Мотовилова митрополиту Филарету.