Партия на жизнь

В белой стерильной комнате, которая была почти пустой, сидел клон на своей кровати в белой обтягивающей одежде. Рядом с кроватью, на стене, висело несколько рисунков, нарисованных им. Они были похожи на детские, где были изображены коряво нарисованные люди и большие дома. Также в комнате стоял серый диван и стол прямо перед ним – там лежала книга и несколько тетрадей с синей ручкой. В углу, около дивана, был установлен встроенный в стену шкаф, а рядом с ним находилась арка, ведущая в ванную комнату с душевой кабинкой, раковиной и зеркалом. Кидая мячик об стену и ловя его по возвращению, клон рассуждал о своей жизни.

(Прошёл год моей жизни. Я уже могу нормально двигаться и ходить. Я теперь как человек. У меня даже пупок есть, что будет, как мне говорили, не характерно для будущих клонов, ведь их будут выращивать другим методом. Я был первым в своём роде, собственно из-за этого и имя у меня соответствующее. Всё это время я проводил только в трёх комнатах. В первой я живу: занимаюсь своими делами, ем, пью, сплю, иногда играю в шахматы с кем-нибудь из учёных, время от времени мне включают музыку, и я ей наслаждаюсь, но это только, когда не могу уснуть. Мне включали разную музыку, чтобы узнать, что мне по душе. Классика сильнее всего помогает расслабиться в этих стенах и забыть о грусти. Сама комната небольшая – метров пять в длину и метра три в ширину, если не учитывать всю мебель в ней. По крайней мере, мне это кажется малым. Уже надоела эта комната. Вся белая, с раздвижной титановой дверью с кодовым и магнитным замком. Будто я такой опасный и постоянно сбегаю отсюда. Даже не пробовал. Просто не знаю, куда.)

Первый поймал мячик и, положив его на диван, подошёл к зеркалу, принявшись рассматривать себя.

(Во второй комнате я тренируюсь. Моим тренером является полковник Нильсен – злющий мужик, что характерно, видимо, для всех военных, но тренер из него неплохой. Точнее, люди, которых он мне находит, очень хорошие. Если раньше я еле передвигался, то теперь могу спокойно поднять вес больше собственного раза в три, да и обогнать легко любых легкоатлетов. Нильсен так сказал. Также меня обучили различным наукам и нескольким языкам, и ещё много чему пытаются научить до сих пор. Говорят, у меня особый талант к языкам, да и даётся мне всё очень легко. Так что, у меня были постоянно новые преподаватели, которые многое рассказали мне, но я ни разу не видел Макномофара лично. Видимо, у него есть более важные дела, ведь он – самый главный здесь.)

Первый посмотрел на часы, что висели над выходом из его комнаты и, подойдя к шкафу, принялся переодеваться в серую спортивную одежду. Раздевшись, он снова посмотрел в зеркало, в котором отражались его шесть шрамов на торсе, что располагались близко друг к другу.

(Есть и третья комната, благодаря которой я и получил хорошие физические и умственные способности. Правда, эта комната принесла мне очень много боли, к которой я уже начал привыкать. В этой комнате на мне испытывали яды; различные препараты, допинги и сыворотки; проверяли порог боли, лишали меня большого количества крови и проверяли, как долго я могу находиться под водой или в комнате с угарным газом. Всё для того, чтобы увеличить мои характеристики, и просто для эксперимента. Всё ради того, чтобы проверить, насколько сложно меня убить. Моё состояние после этого стало хуже. Постоянные головные боли и боли во всем теле. Но есть и хорошая сторона: я ещё жив.)

Одевшись в спортивный костюм, Первый закрыл шкаф и посмотрел на свой стол. На нём лежала книга, которую он недавно прочитал. Подойдя к ней, он осмотрел обложку, на которой была нарисована тень человека, идущая к свету, по чёрной лестнице вверх. Осмотрев, он положил фолиант на полку к остальным книгам и стал ждать.

(Мне постоянно говорили, что я был создан для большого дела, и что я – особенный. Сомневаюсь, что я – особенный, если на основе моей ДНК станут создавать других клонов, которые могут быть даже лучше, чем я. Интересно, а чья ДНК тогда во мне? Сколько бы раз я ни задавал этот вопрос – мне ни разу не ответили. Сегодня у меня тренировка. Скоро зайдёт полковник Нильсен, откроет эту дверь, и я снова отправлюсь заниматься под его наблюдением. Мне это нравится – заняться-то особо больше и нечем. Разве что снова и снова читать книги или заниматься рисованием, что мне тоже очень нравится. Ну, или вот так рассуждать про себя каждый день. Кстати, нужно решить задачку, которую мне дала Джесси.)

Дверь открылась.

– И снова здравствуй, Первый. Давай, идём, – подозвал его рукой мужчина. – Сегодня для тебя особый день, парень.

Первый поправил на себе форму и пошёл за ним.

Нильсен представлял из себя взрослого мужчину с темными волосами и местами залысиной; у него была загорелая кожа с ярко выраженными морщинами, а ростом он был чуть ниже Первого. Клон посмотрел на его ноги.

(Он постоянно ходит со своей тростью, из-за старого ранения. По крайней мере, он так мне рассказывал. Хотя, я видел, как он и без неё ходит. Зачем тогда ему трость? Надоело мне это всё, хочу чего-то нового, не сидеть в этих стенах. Надеюсь, я смогу когда-нибудь увидеть большой мир, о котором мне рассказывала Джесси.)

– Знаешь, Первый, ты какой-то молчаливый в последнее время. Мне говорили, что ты иногда теряешь концентрацию во время тренировок, и это приводит к последствиям. Как, например, однажды ты накричал на своего преподавателя, когда он сделал тебе замечание. Тебя что-то беспокоит, парень? – спросил Нильсен, повернув голову к нему.

– Просто надоело всё это, – ответил Первый, кивнув головой. – Хочется чего-то нового, устал я здесь сидеть, как бы мне тут ни нравилось. Точнее… – Первый пожал плечами, – мне тут уже совсем не нравится.

– Не надо только опять ныть о том, как тебе хочется на волю. Чем больше ноешь, тем больше проблем сам себе создаёшь, а ведь ты даже не знаешь, что происходит там, на свободе. Хотя, я бы на твоём месте, если бы был без бабы столько времени, тоже сошёл бы с ума. Но размышляй более оптимистично, и все проблемы покажутся тебе не столь масштабными. Тем более, бабы тоже могут быть источником проблем, так что радуйся, что у тебя их нет.

(Понимать бы ещё, для чего мне эти «бабы». И о каких проблемах идет речь?)

– Давай, заходи, Макномофар хочет поговорить с тобой.

– Что? Он здесь? – спросил Первый, не поверив своим ушам. Нильсен кивнул ему и махнул рукой, чтобы тот быстрее заходил. Первый так и поступил.

(Неужели тренировки не будет? Надо же, хоть какое-то разнообразие. Наконец-то увижу своего создателя вживую. Интересно, как он выглядит? Наверно такой же старый и угрюмый, как Нильсен. А может быть, такой же добрый, как Джесси?)

Пройдя в комнату, в которой раньше не бывал, он увидел несколько человек, сидящих в кабинете за столами. Все они были одеты в белые рубашки и внимательно слушали Макномофара, что стоял перед доской, на которой, при помощи проектора, были изображены непонятные для Первого формулы и некоторые символы. Увидев, что клон зашёл внутрь, Макномофар посмотрел на время и обратился ко всем присутствующим:

– Коллеги, думаю, наше время уже закончилось. В следующий раз обсудим, как нам лучше поступить в разработке этого вещества, а сейчас – не буду отвлекать вас от дел. До скорого.

Все встали и, попрощавшись с ним, стали выходить из кабинета. Один мужчина, со светлыми волосами и голубыми глазами, обратил внимание на Первого, стоящего около двери, и стал непрерывно осматривать его. Первый повернулся к нему и, когда тот вышел, внимательнее посмотрел на Маномофара.

(Это – Макномофар? Судя по тому, что он стоял у доски и что-то рассказывал всем, то это – он. Ведь он тут главный. Слегка седые, короткие волосы, небольшие бакенбарды – насколько знаю, он – взрослый человек, но я не вижу лысины на его голове, как у Нильсена и у всех учителей. Видимо, это не свойственно всем людям. Да и не видно, чтобы у него были морщины. Интересно…)

– Первый! – Макномофар слегка присел на свой стол и, улыбаясь, снял очки. – Я рад тебя видеть. Подойди поближе, хочу на тебя посмотреть.