Страница 5 из 8
И Гамлет ваш взойдет на датский трон.
Меня интересует – что потом?
Горацио:
– Вернет он вам, что отобрал отец,
И распрям всем положит тем конец.
И будет мир подписан на века
Меж нашими народами.
Ольгред:
– Пока
Все это лишь досужие беседы.
Вам не достичь над Клавдием победы,
Коль не решится Гамлет объявить
Своих претензий на отцовский трон.
А он об этом и не помышляет.
Иль я не прав?
Горацио:
– Вы правы. Не смущает
Пусть вас молчанье Гамлета. Оно
Не долго будет длиться. Решено
На правду Гамлету открыть глаза.
Сгущается над Данией гроза —
И будет беспощаден гнев ее!..
Вы делайте свое, а мы – свое,
А после подведем всему итог.
Ольгред:
– Свершится то, что замышляет Бог!
А я обдумаю, что ты сказал.
И дам ответ, когда дойдет до дела.
Пока же, вот, возьми, что дать могу.
Ольгред бросает Горацио полный мешочек с монетами.
Горацио, низко кланяясь:
– Не ради золота для вас радею.
Я сам за Гамлета у вас в долгу!
Ведь мы договорились, я надеюсь?
Ольгред:
– Надейся. Все надеждами живут.
Все! Уходи!
Горацио пятится, кланяясь, но вдруг делает несколько шагов вперед и быстро подбирает две монеты, после чего ретируется.
Ольгред, оставшись один:
– Какой опасный плут!
Такому лучше не даваться в лапы!
Есть верный слух, что он лазутчик Папы,
Что до сих пор – монах-иезуит,
И тайно Ватикан за ним стоит.
В делах с таким потребна осторожность.
Но упускать не следует возможность.
Пусть другом нас считает враг, пока
Удачи ждем, чтобы сломить врага!
Сцена II.
Эльсинор. Опочивальня королевы. Гертруда и Клавдий поют дуэт, она сидит за арфой, он играет на лютне.
Клавдий, поет:
– Живу я в сладостном плену,
С тех пор, как Герду встретил.
Нас свел лукавый Купидон —
И я попался в сети.
Как только солнышко встает,
Спешу на луг за речкой,
Туда, где милая моя
Пасет своих овечек.
Гертруда:
– Давно заметила его,
Хоть подойти боится.
В одежде ходит батрака,
Лицом похож на принца.
Он взглянет мельком на меня –
Забьется вдруг сердечко.
Хоть он не волк, боюсь его,
Как глупая овечка.
Гертруда и Клавдий, поют вместе:
– Будь ты принц или пастушка,
Сердце юное послушно
Зову властному любви.
И не надо притворяться
И любви сопротивляться –
Божий дар, как есть, прими!
Ты любовью любовь назови,
Счастья алую розу сорви.
Даже боги подвластны любви!
Гертруда, встает, хлопая в ладоши:
– Какая прелесть! Очень, очень мило!
Ольгред, довольно:
– Да так, безделица. Люблю порой
Занять себя я умственной игрой.
Хотелось мне с тобою спеть дуэт.
Гертруда:
– А почему конца у песни нет?
Ольгред:
– Он ни к чему. И так здесь все понятно.
Ну, если хочешь, вот тебе конец:
Принц поведет пастушку под венец!
Гертруда:
– Что ж, мне за эту парочку приятно.
Но ты концовку все же допиши.
Стихи, без лести, очень хороши,
Но следует, как и в делах всех прочих,
Что начато, то доводить до точек.
Клавдий:
– Иди ко мне, разумница моя,
Займи свой трон в объятьях короля!
Гертруда, сев к нему на колени:
– Любимого колени – лучше трона
Не пожелала б ни одна жена!
(Целуются.)
Я до безумья снова влюблена, –
Как странно! – словно мне семнадцать лет.
От поцелуя голова кружится,
Грудь сладостной истомой стеснена…
Как странно!.. Как судьба несправедлива
Бывает к нам – и давит, и гнетет,
И время так мучительно идет,
Когда обручены мы с нелюбовью
Как странно!..
Клавдий:
– Странно? Нет – закономерно!
Жизнь без любви – печальна и плачевна,
Она подобна зимней ночи: льды
Сковали сердце обручем унынья,
Рассудок спит, метелью убаюкан
Отчаянья. Но вот – взошла любовь
На горизонте солнцем благодатным –
И расцветают пышные сады
В воспрявших душах из семян надежды!
Гертруда:
– Цветут сады!.. Ты прав, супруг мой нежный.
Так долго ждали мы с тобой весны!
Так долго были у зимы в плену,
Сердца мечтой безумной согревая,
Чтобы однажды, счастья не скрывая,
Дать волю чувствам, трепетно прильнуть
Телами, души, как уста, сомкнуть!..
Я счастлива?.. Почти… Мне неспокойно.
Я плохо сплю. Меня из ночи в ночь
Предчувствия недобрые тревожат,
Туманом ледяным постель мою,
Как саваном, незримо покрывая.
Мне боязно и холодно одной…
Так редко мы наедине с тобой
Бываем! У тебя так много дел!
Клавдий:
– Любимая, и сам бы я хотел
Делить с тобой все дни свои и ночи,
Держа тебя в объятьях, как сейчас.
Но я не только любящий твой муж –
Король я, управитель государства.
Обязанность священная моя —
Радеть о благе датского народа!
Гертруда, вскочив на ноги:
– Опять – народ?! Сколь это благородно —
Скрывать за суетой тщеславных дел
Души мужской убийственную черствость!
Как больно мне знакома эта скупость,
Все униженья мужеской любви,
Когда любовь дают как подаянье!..
Что мне народ? Пусть рухнет этот мир!
Твой долг единственный – любить меня!
Любить, а не играть в любовь! Иль трудно
Любить возлюбленную, что женой
Вдруг стала на беду себе?..
Клавдий:
– Гертруда,
Ты не права, небесный ангел мой!
Гертруда:
– Не ангел я! Не смей так называть
Несчастную! Ужасный грех двойной
Мне душу разрывает хищной птицей.
Была супругу я плохой женой
И стала я…
Клавдий, испуганно:
– Умолкни, бога ради!
Гертруда:
– Ты заглянуть в глаза боишься правде?
Ты трусишь, верно? Ты всегда был трус!
А я вот правды больше не страшусь:
Я грешница – и мне гореть в аду!..
Но прежде, чем туда я попаду,
Чтоб за грехи геенной расплатиться,
Желаю этой жизнью насладиться!
А ты, мой милый, хочешь или нет,
Со мною вместе понесешь ответ!
Клавдий:
– Молчи, Гертруда!.. Не напоминай
О том, что душу гложет вновь и вновь!
Нас ослепила грешная любовь!
Гертруда:
– Любовь? Да что ты знаешь о любви?
Тебе известно только сластолюбье!
Не соблазненный ты, а соблазнитель,
Невинных душ беспечный похититель!
Признайся, скольким девушкам урок
Ты первый дал – и тем вовлек в порок?
А скольких жен унизил ты до лжи?..
Да и сейчас, коль чист, посмей – скажи:
С кем ласки ты свои любезно делишь,
Когда ночуешь не в моей постели?
Клавдий:
– Ты смеешь обвинять меня в пороке,
В который ловко увлекла сама?..
Да, грешен я! И грех мой – слабость плоти:
Я грешен в том, что потакал любви!
И пусть пред небом мне не оправдаться,
К чему мой грех своим грехом пытаться
Тебе, моя погибель, умножать?
Небесной кары нам не избежать!..
Ты говоришь, что я презренный трус?
Так вспомни справедливо, разве я
Не предлагал на милость короля
Обоим нам смиренно положиться,