Страница 3 из 3
Однажды ему потребовалось позвонить по телефону, и он прислал Надежду Васильевну спросить разрешения на звонок. Конечно, мы разрешили.
Павел Иванович прошёл мимо нас с женой, едва кивнув. Я вышел из дому, чтобы не стеснять его, жена удалилась в сени, чтобы не подслушивать, но краем глаза смотрела из сеней в комнату через внутреннее окно. Закончив разговор, он достал двадцать рублей и небрежно кинул на телефон.
– Замашки мелкого купчика! – возмущалась жена. – Откуда такие взялись?!
Проводив Лыковых и поболтав с когда-то нашим односельчанином, а ныне начальником управления сельского хозяйства Крутояровым, привезшим заболевшую жену Надежду Акимовну – бывшую работницу райкома, ещё недавно курировавшую всё районное образование, – я вернулся в дом. Было без малого полдевятого.
– Ну что, пойдём окучивать картошку, пока жара не наступила? – спросила жена.
– Поплетёмся уж, Марковна.
– Доколе ж нам пластаться на огородах? – подхватила она.
– До самыя смерти, Марковна, до самыя смерти1.
– Ну тогда побредём.
Замечу, что шли последние годы тех сказочных времён, ныне уже забытых, когда Сибирь ещё не оккупировали полчища колорадского жука, и мы, не ведая своего счастья, только лишь выпалывали сорную траву и подгребали к кустам землю, а не обирали листья от этого мерзкого творения американской природы.
На огороде Черемшановых окучивали картошку Володя и Вера Волковы. У них какое-то генетическое заболевание, но они не брат с сестрой, а муж с женой – нашли как-то друг друга, чтобы не так скучно идти к смерти. Надежда Васильевна уже несколько лет нанимает их сажать, полоть, окучивать и копать картошку, впрочем, на другие работы тоже. За работу даёт им поесть, и какого-нибудь ненужного прошлогоднего сала – они и рады. Слава Богу, отец её этого не видит – он умер в начале перестройки.
– Пётр Петрович! – кричит мне Вера. – Вчера Славка приезжал. Привёз мне три булки хлеба, яблок и бананов, а ещё трое трусов для Володи.
Славка её брат и мой одноклассник. Она сообщает мне о каждом его приезде, для неё это праздник.
– Молодец, Славка, не забывает вас, – кричит в ответ жена.
– Пётр Петрович, продолжает Вера, – ты с пятьдесят шестого года. Наш Славка тоже с пятьдесят шестого, и Надежда Васильевна с пятьдесят шестого – вы в одном классе учились. У Надежды Васильевны дочь Светка, у тебя с Анной Марковной две дочки, они в Городе учатся, у Славки два сына, уже взрослые. А я с сорок седьмого года. Но нам с Володей детей иметь нельзя – мы инвалиды.
Вера помнит всё. Если услышит, когда у кого день рождения – запомнит железно и, встретив в соответствующий день именинника, обязательно поздравит.
Дальше работаем молча.
– Что ты так долго у Черемшановых делал? – спросила жена, когда мы первый раз остановились попить водички.
– Драпал от одного господина.
– Это как?
– Приехал к электросенсу господин со своей подругой (мне понравилось название, данное Павлу Ивановичу Лыковым). У господина интеллект ноль – из поколения «То что», но презренья к нам – до бесконечности. Я с одним мужиком на крылечке сидел. Двинулся он на нас как на пустое место – стопчет. Так, ты бы видела, как я от него порскнул. Ну только ещё, слава Богу, в пояс не поклонился. Вот это-то откуда? Сробел перед новым хозяином, как солдат Иван Шадрин2 перед генералом. Напрасно Чехов время терял, учил меня выдавливать раба. Как там у Шолохова в «Поднятой целине»? – «Народ-то гордость свою из сундуков вынул». Но как быстро обратно спрятал!
– Владимир Солоухин по молодости говорил, что у нас невозможен возврат капитализма – для этого же надо, чтобы были слуги, а где их найти среди наших гордых людей?
– А мы у себя не только слуг, но и грабителей и наёмных убийц снова вырастили. Помнишь, как бабы в магазине спросили Марью Петровну Ивашкину: «Тёть Маш, где твой Ромка работает?» – «Чёрт его знает, каким-то рэкетиром на дороге». А этот не рэкетир, это начальник рэкетиров. Не дай Бог, дорогу перейти – пришлёт своих подонков. Убьют и глазом не моргнут.
– А Крутояров что приезжал? – спросила она про начальника райуправления.
– Надьку свою привёз. Надежду Акимовну. Что-то у неё… не того. Что именно не говорит, но видно, что она ужасно боятся.
– Помню, как она справляла с нас план по атеистическому воспитанию. А сейчас каждое воскресенье в церковь ездит.
– Так поедешь, коль смерть в лицо смотрит. Как-то мы себя поведём? Сумеем ли спокойно и радостно пойти ей навстречу?3
Домой с огорода мы вернулись перед обедом, когда жара стала невыносимой. Чебаки тоже вернулись и копошились у себя во дворе, сгружая и расстилая траву для просушки. Вера с Володей сидели на скамейке перед оградой, ожидая, когда им вынесут покушать – в дом за хозяйский стол их, конечно, не позовут. Да и котлетами, которыми так славно пахнет из летней кухни, вряд ли накормят.
А у нас в холодильнике окрошка – самая летняя еда.
Когда жара спала, мы снова вышли на огород, и уже поздним вечером всё же «добили» картошку, то есть допололи, и, вернувшись, я пошёл в летнюю кухню поставить на газ чайник. С Черемшановыми наши летние кухни через тонкую стенку – их в шестидесятые годы ещё наши отцы вместе строили. Уже начало темнеть, и приём у Павла Ивановича закончился.
– Надежда Васильевна, – услышал я его голос, – вот вам три тысячи за постой и дочке две тысячи за работу4.
– Спасибо, Павел Иванович. Спасибо большое!
– Ещё семьсот рублей на питание.
– Может что-нибудь особое хотите?
– Не надо. Вообще, коньячку я бы сейчас выпил.
– У меня есть бутылочка: три дня назад покупала.
– Лёвчик был?
– Утром. А потом слинял куда-то. Больше не появлялся.
– Новенького ничего нет?
– Какая-то Кирьякова приедет к вам из Степного совхоза. У неё сын в Городе в милиции работает. Сын единственный, двадцать три года. Растила без отца. Любит его до безумия. В школе всегда учился отлично. В прошлом году окончил Высшую школу милиции в Омске. Лейтенант. А теперь его посылают в командировку в Чечню. Она сбрендила от страха, что его там убьют. Хочет, чтобы вы ей предсказали: вернётся назад или нет. Говорит: «Если Павел Иванович скажет, что Алёшу убьют, я его не пущу! Под колёса лягу, а не дам увезти!». Это мне Лёвчик сообщил, а ему Серёжка Коробкин. В общем: сына её зовут Алексеем. Есть невеста, звать Настей. Она тоже из Степного совхоза, учится в сельхозинституте на бухгалтера. Оканчивает в будущем году, тогда и хотели свадьбу сыграть. Росту он невысокого, на левой руке шрам – на гусинобродке бандит прострелил минувшей зимой: она чуть с ума не сошла, когда узнала. Она работает в администрации райцентра главным бухгалтером и каждый день ездит в Озёрск из Степного совхоза на рейсовом автобусе.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
1
Ответ протопопа Аввакума на вопрос жены долго ли ещё мучится.
2
Персонаж пьесы Н. Погодина «Человек с ружьём»
3
Выражение Л.Н. Толстого
4
Средняя зарплата по России в 2000 году составляла 2223 рубля, а в сельском хозяйстве – 985 рублей.