Тени наших дней

– А знаешь… я ведь не собирался приезжать. Купил билет за два часа до отправления. По телефону предупредил начальника. Папе и вовсе ничего не сказал. Звучит по-идиотски.

– Нисколько.

– Думаешь?

– Ну, всем иногда хочется все бросить и сбежать. Я бы тоже сбежала, но понятия не имею куда. Тебе нравится Москва?

– Я к ней привык.

– Это не ответ на мой вопрос, – растянула девушка и подтолкнула парня плечом.

– Город как город, ну, большой, да, людей много, со временем перестаешь обращать на это внимание. Вообще перестаешь… отвлекаться, – наконец подобрал слово Кир и посмотрел на собеседницу. – Все вечно куда-то несутся. В глаза друг другу не смотрят.

– «Чудесное» место.

– Как будто здесь иначе.

Соня хмыкнула. Поправила рукав кофты, который спустился уж слишком низко, обнажив несколько крошечных родинок на предплечье, и откинула назад голову. Кирилл повторил ее позу и уставился в глубокое черное небо.

– Как-то не верится, что вы с Мариной лучшие подруги, – неожиданно признался Кир. Он с трудом понимал, отчего слова срываются с языка, но решил пойти на поводу у внезапно объявившегося импульса. – Вы совсем разные.

– Ты ни с кем из нас не знаком.

– Я не слепой.

– Поэтому носишь такие очки?

– Смешно, – причмокнул парень, – очень остроумно.

– Ты, кстати, тоже отличаешься от ребят.

– Дети сближаются с теми, кто живет рядом, с кем делят парту. Взрослые выбирают себе друзей осознанно, и я не представляю, каким таким образом ты осознанно подружилась с Мариной, уж прости. Она производит впечатление… своеобразной девушки.

– Составил о ней мнение, руководствуясь наличием пирсинга в ее носу?

– То есть ты со мной не согласна?

– Не умничай, ладно?

Кирилл улыбнулся. Улыбался он с необъяснимым шармом, подобно герою из криминального детектива или любовного романа. Острая ухмылка, ледяной взгляд. Нечто неуловимое, словно предназначенное только для девушки напротив, личное, сокровенное.

– Интересный ты человек, – неожиданно заключила Соня, и парень замер. Она глядела на него не так, как он привык. Не с обожанием или смущением. С любопытством. Люди со временем перестают видеть человека. Видят образ, сотканный из собственных чувств и внешних обстоятельств. Соня пока что его совсем не знала и поэтому смотрела на него, а не на события, которые его окружали.

– Я очень интересный, и это я еще не пустил в ход обаяние.

– Ну да. – Девушка спрыгнула с подоконника и отряхнула штаны. – Пойдем обратно?

– Замерзла?

– Немного.

– Тогда пойдем.

– Ребята скажут, что я тебя украла.

– Не выдумывай. – Кир поправил воротник рубашки и лениво поднялся на ноги. В конце концов, они ждали его столько лет. Подождут еще пару минут.

Они вернулись в бар и заняли места за столиком. Перед Кириллом стояли две рюмки. Он с удовольствием осушил сначала первую, потом вторую. Егор усмехнулся, а Педант выгнул дугой правую бровь.

– Что? – небрежно бросил Кир. – Вымотался.

– Не знал, что вискарь усталость лечит.

– Значит, паршиво ты разбираешься в жизни.

– Ты вчера приехал? – вмешался Женек, поставив на стол костлявые локти. Маринка тут же прилипла к нему, коснулась щекой, словно они не могли существовать раздельно.

– По-моему, ты об этом уже спрашивал.

– Повтори еще разок для публики.

– Да, я причалил вчера, – официально заявил парень, поглядев на давних друзей, – и нет, я не планировал приезжать. Может, покончим с допросом и вы лучше расскажете, как здесь поживаете? Где твои прелестные скобы, рыжий?

Рыжий засмеялся, прикрыв ладонью рот – рудиментарный механизм, привычка, – и сипло выдохнул спертый воздух. Казалось, вот этим вот вздохом он рассказал целую историю о том, как ему тяжко приходилось с брекетами и как теперь легко без них живется.

– Я купил целое ведро грецких орехов.

– Да ладно.

– Ага, смотреть уже на них не могу.

– И прическу сменил. – Кирилл схватил рюмку и принялся вертеть ее в ладонях. Перед глазами заплавали цвета и лица, смешались звуки, но он не подавал виду. – Непривычно, наверное. Смотришь на людей без оранжевой занавески.

Ребята заулыбались, а Егор вяло отмахнулся:

– Да пошел ты.

– Не вздумай никуда идти! – Женя, как всегда, привлек внимание громким возгласом. Его и в детстве было слишком много, но Кириллу, как ни странно, эта черта в нем нравилась. – Я строго-настрого запрещаю тебе шевелиться.

– Рад это слышать.

– Честно говоря, я уж подумал, что ты свалил с нашей королевой драмы с концами. Видок у тебя не располагает к душевным беседам, знаешь ли. Так что классно, что вы вернулись.

Соня невзначай посмотрела на Кирилла. Тот тоже бросил на нее рассеянный взгляд. Уже в следующее мгновение они отвернулись.

– Разве мой видок когда-то располагал к беседам?

– Забыл, как мы подолгу сморкались друг другу в жилетку?

– Ты, может, и сморкался, – Кир прошелся кончиками пальцев по липкому ободку рюмки, – а я всего лишь был рядом и притворялся, что меня это не бесит.

Маринка прыснула со смеху, а Женек закачал головой, точно китайский болванчик, и без особого энтузиазма отпил пива. Потом неряшливо вытер подбородок рукавом кофты.

– Так что насчет работы? – в очередной раз поинтересовался Егор. – Ты чего все бросил и сюда примчался? Начальство адекватное? Или зарплата все равно отстой?

Когда люди спрашивают, сколько ты зарабатываешь, они намереваются, а точнее, хотят услышать, что зарабатываешь ты меньше, чем они. В противном случае разговор быстро превращается в обмен кислыми ужимками.

Кир подозвал официанта и, пока тот прорывался к их столику, стянул с плеч рубашку.

Ему вдруг стало так жарко, что щеки порозовели и заблестели от пота.

– Денег мне хватает.

– Это сколько?

– Это «мне хватает».

– Самая лучшая мера исчисления, – подхватила разговор Соня. – Есть «свожу концы с концами». Есть «мне хватает». И есть…

– «Купаюсь в зелени», – согласился Кирилл.

– Именно.

– И кем же ты работаешь?.. – хрипло спросила Марина, поглаживая затылок Жени, будто он являлся ее личным чау-чау и в любой момент мог сорваться с места, чтобы принести ей фрисби. – Судя по винтажным очкам…

– Я не ношу очки.

– А на носу что?

– Мои линзы… собирался впопыхах, так что…

– И куда так торопился?

– Какая разница? – закатила глаза Соня.

– Тебе без разницы, а мне интересно.

– Интервью у него берешь?

– Ну ты наверняка уже урвала кусочек историй, но мы – нет. Не жадничай.

– Так что насчет работы? – Педант со стуком поставил стакан. Пена в нем всколыхнулась подобно океанской волне и со всхлипом пролилась на столик. Повисла нехарактерная для данной компании тишина, и Кир почувствовал, как к глотке подскочила тошнота, но не от алкоголя, а от паршивого ощущения, будто он – свежее мясо, на которое сбежались изголодавшиеся животные.

– Я – редактор. В небольшом издательстве.

– И что делают в издательстве?

– Издают книги, – с сарказмом парировал парень. Наконец рядом оказался официант. Кир заказал себе картошку и какой-то салат, где, как он надеялся, было много мяса. – А вы?

– Угощаешь? – подался вперед Егор.

– Разумеется.

Ребята оживились, попросили меню, а Саша склонил голову набок, словно все его мысли бильярдными шарами перекатились в левое полушарие.

– Как щедро. Некоторые вещи не меняются.

– Угу. Приятно чувствовать знакомый детству запах.

– Это ты о чем?

– О твоей маме. – Кирилл подпер подбородок рукой и уставился на давнего друга. Лицо у того тонуло в дымчатом ореоле. А может, не тонуло и Кир просто сходил с ума? – Если я не ошибаюсь, а я не ошибаюсь, она стирала всю твою одежду этим порошком.

– Вот оно что.

– Ну да.

– Занятно, что ты помнишь такие детали.

Ребята засмеялись, а Педант закатил глаза, что делал постоянно, когда ситуация выходила из-под контроля и раздражала его. То есть практически каждые две минуты.