Тени наших дней

Выругавшись, Кир подскочил с дивана и ринулся к рюкзаку. Достал рубашку, накинул ее поверх майки и растормошил ладонью волосы. Неуклюже подпрыгивая, нацепил один ботинок, потом второй. Джамбо следил за ним пристальным взглядом и не понимал, отчего хозяин замельтешил по спальне, точно ужаленный.

– Хочу продышаться, – объяснил хозяин собаке, – на воздух нужно, иначе свихнусь.

Пес наклонил голову.

– Встречусь с ребятами. Займу чем-то мысли.

Спрятав в карман сотовый, Кирилл спустился по лестнице и остановился перед зеркалом в коридоре. Глаза и правда казались жуткими. Сосуды полопались. Всегда светло-зеленая радужка потемнела, покрылась желтоватым болезненным отблеском. Парень прошелся по щекам пальцами, растянул кожу с каким-то пугающим безразличием и перевел дух.

Забегаловка, о которой говорил Женек, находилась в пятнадцати минутах от дома. Вся их компания варилась в одном районе, так что местом встречи выбрали небольшой бар «для своих», что-то наподобие кафе с дешевым алкоголем и громкой музыкой. В детстве это место казалось святым, особенным. Ни у кого не было такой крепкой мужской тусовки, и они отменно проводили время, напиваясь и приставая к девчонкам. В тринадцать лет еще рано пить, целоваться по углам с незнакомками и сходить с ума, но кто из нас задумывался о последствиях?

Так как на дворе стояла поздняя весна, толпа тусовалась не только в баре, но и снаружи. На потертых диванах умещались по пять человек, на деревянных столах бурлили кальяны и блестели мокрые круги от стаканов с выпивкой. Блеклый дым плавал по воздуху, словно защитное поле, а ветер разносил по округе фруктовые ноты вместе с невнятным шумом.

Кир осмотрелся, не нашел знакомых лиц и лениво потянул на себя входную дверь: тут же спертый, кисловатый запах врезался в него, точно кувалда, и стеклышки очков покрылись мутной пленкой. Он протер их об уголки рубашки и прошел в глубину зала.

Галдящая толпа раздражала. Чьи-то улыбки, шепотки, руки и волосы. Он неспешно брел к барной стойке, намереваясь скорее смочить горло чем-то действенным, но люди путались у него под ногами, сновали перед носом, перехватывали взгляд. Пытались понять, кого он напоминает, ведь в маленьких городках каждый под наблюдением.

– Эй, Поэт! – внезапно послышался мужской голос, и Кирилл обернулся. Женя размахивал руками, сидя с компанией на диванчике около окна. – Сюда!

В тот же миг Кир пожалел, что все-таки вышел из дома.

– Сейчас, – пробормотал он, кивнув однокласснику, а потом подошел к бармену и хрипло отрезал: – мне «Лоусонса», двойную.

Перепуганный сопляк, который наверняка подрабатывал в этой убогой забегаловке, чтобы покрыть счета за учебу, собирался спросить у него паспорт, но передумал. Возможно, его насторожила колючая ухмылка Кира. Бродский не сомневался, что если прямо сейчас ему не нальют выпить, он перегнется через стойку и сметет мордой этого петуха все бутылки.

– Ваш двойной «Лоусонс».

Кирилл осушил рюмку. Горячая жидкость прожгла горло, пищевод, выстрелила в голову, и на мгновение дышать стало проще. Он с неохотой поглядел на улыбающегося Женька и вновь повернулся к бармену:

– Повтори.

Со второй рюмкой Кир не торопился. Протянул пацану деньги, оттолкнулся от стойки и направился к компании ребят, с которой когда-то проводил свободное время. В те дни все время было свободным, так что зависали они вместе круглосуточно.

Женек, Егор, Андрей и Саша. Андрея среди них не было. Наверняка смылся куда-то. Родители у него прилично зарабатывали, так что билетом в высшее общество его обеспечили уже в средней школе. Егор выглядел иначе. Никаких прыщей, короткого чуба и скоб на кривых зубах. Кир даже усмехнулся. Если бы не рыжие волосы, он бы его не узнал. А вот Саша – или Педант, как гласила его кликуха, – ничуть не изменился. Сидел все так же прямо, точно ему в задницу кол всадили. Аккуратно уложенные волосы, идеально выглаженная рубашка…

– Бродский! – взвыли парни почти одновременно и подорвались с мест.

С ними зависали еще две девчонки, но про них временно забыли.

– Какими судьбами?

– Что за артефакт на носу?

– Чего не написал?

– Это что – щетина?

Его обступили со всех сторон. Столько вопросов… Кирилл решил не отвечать. Он обнялся с призраками, пожал их руки, ответил на их улыбки, а потом они расселись по местам, но на лицах у каждого застыло задумчивое выражение.

– И вот ты здесь! – торжественно объявил Педант, сверкая голубыми глазами. Его мамаша изрядно издевалась над ним в детстве: начищала его вещи, пичкала таблетками и звонила по пять раз на день. Так странно было видеть, что он оставался прежним Сашей с ровным пробором и рубашками из хлопка, от которых разило порошком за пару метров.

– Ага, здесь, – криво улыбнулся Кир.

– И это я его нашел, – напомнил Женя.

– Еще бы.

– Увидел знакомую физиономию и сначала решил, что показалось, но нет, вот же он, Поэт собственной персоной, все тот же смазливый писака в очках. У отца стащил?

– Свои раскопал.

– Ты похож на археолога, – промурчала симпатичная светловолосая девушка с розовыми кончиками и села к Жене на колени. В носу у нее торчал пирсинг. Рваная юбка задралась, открывая вид на крупные ноги, обтянутые ядрено-красными колготами.

– На археолога?

– Угу.

– А ты похожа на девушку моего друга, – очаровательно улыбнулся Кирилл.

– Надо же, какой догадливый, – вмешалась вторая незнакомка и скучающе подперла рукой подбородок. У нее были непослушные каштановые волосы, которые торчали во все стороны, карие глаза и молочная кожа. Между бровей залегла тонкая складка. Киру почудилось, что это морщинка, но, присмотревшись, он понял, что это шрам.

– Соня сегодня не в настроении, – присвистнул Егор, облокотившись о спинку дивана.

– Я прекрасно себя чувствую.

– И поэтому злишься целый вечер.

– Я не злюсь.

– Злишься, – кивнул Женек.

– Да нет же.

– Ага, – согласилась его подружка и протянула Киру руку: – Маринка. А эта дикарка – моя лучшая подруга. Она повздорила с преподом, вот и испепеляет всех взглядом. Сам знаешь, в универе проблем не оберешься, если язык за зубами держать не умеешь.

Кирилл притворился, что ему интересно, повернулся к Соне и попытался улыбнуться, но вышло довольно убого.

– И с каких это пор ты вискарь пьешь? – вдруг спросил Педант и приобнял Соню за плечи.

Кир не сомневался, что через какое-то время начнется викторина: «И с каких это пор». А еще он не сомневался, что в какой-то момент ему дико захочется свалить на Северный полюс. Друзья из прошлого – это как дешевая выпивка. Весело только в самом начале.

– В Москве вариантов не так уж и много, – наконец ответил он.

– Да неужели.

– Всего один.

– И какой?

– В дрова, не важно, каким способом, лишь бы отключиться после рабочей недели. Виски – надежное средство.

Кир разом осушил рюмку и со стуком поставил ее обратно. Маринка отчего-то загадочно заулыбалась, прокатившись острыми ноготками по губам.

– В любом случае пить ты научился именно здесь, – гордо провозгласил Женя.

– И похмеляться.

– Где сейчас работаешь? – подавшись вперед, спросил Егор и смахнул тыльной стороной ладони испарину со лба, на котором проглядывались грозди веснушек. – И как с учебой? Экзамены на носу, а ты причалил к родному берегу.

Кирилл растянул губы в улыбке. Все на него пялились. Хотелось провалиться под стол. С другой стороны, подобные разговоры отвлекали от дурных мыслей, так что план «пойти-проветриться, а заодно-взять-себя-в-руки» отлично работал.

– Кого волнуют экзамены?

– Вот и я о том же, – возмутилась Соня и подвинулась ближе к краю, из-за чего рука Саши упала с ее плеча. Девушка притянула к себе сок и измотанно покачала головой. – К черту экзамены. Как будто кому-то есть до них дело.

– Работодателям, – сумничал Педант, явно обиженный, что Соня от него отсела.

– Не смеши.