Страница 10 из 10
Я впервые увидела своё отражение в зеркале и убедилась, что я — это я… Не какая-то там чужая девушка. Это я. Но, кажется, несколько моложе, словно мне вот-вот стукнуло семнадцать или восемнадцать. И цвет волос родной — медно-каштановый, хотя я пару недель назад решила сменить оттенок на более темный. Покрутившись перед зеркалом, я чуть сощурилась и подошла ближе. Глаза обладали насыщенным фиолетовым оттенком. Конечно, мои хамелеоны какими только не бывали раньше, но такой цвет я заметила впервые. Пока служанки занимались уборкой, а Мэнди вернулась к сундукам, я схватила брошку и снова спрятала её в лиф платья.
Грудь — самое безопасное хранилище. Пока кармашков надежнее не придумали, если не считать те, которые бабушка пришивала к трусам, когда ездила в поезде…
— К завтраку с Его Высочеством Вы прибудете в этом? — Послышались удивленные нотки сбоку, и я повернула голову.
4.2
Еще одно незнакомое женское лицо смотрело на меня с явным недоумением. Наверное, даже с признаками отвращения, что мне очень и очень не понравилось. Будто бы я обязана соответствовать потребностям всех и каждого…
— А что-то не так? Может, следует пойти вон в том полупрозрачном халатике для сна?
Девушка сразу выпрямилась и всем своим видом показала невозмутимость, но я-то знала, что у нее сейчас буря эмоций играла. А с хамками нужно разговаривать их же беспроигрышными методами — каких людей я только не встречала со своей работой. Но работой ли? Уже и не знаю, чему верить или чего опасаться.
— Что ж, тогда останусь в этом. Вас устроит?
Незнакомка коротко кивнула, и я снова отвернулась к зеркалу, оценивая внешний вид. Наверное, по меркам обедневшей дворянки, платье действительно выглядело не очень: ткань чуть выцвела, кое-где виднелись, если приглядываться, заплатки, но в остальном — не придраться. И мне не привыкнуть к этим глубоким декольте — даже в майках ходить было неловко, не то что в таком, — но, видимо, придется смириться.
Выдохнув, я заставила себя поднять взгляд. Всё равно ничего не могла поделать с этой одеждой — сомневалась, что фасоны в сундуках чем-то, кроме цвета, отличались. А вот волосы действительно креативно уложили: какой-то кокон из косы, но красивый, с выбившимися мелкими кудрями, придающими прическе легкость, а белые цветы выигрышно подчеркивали цвет волос и оттенок кожи. Если я когда-нибудь выйду замуж, сделаю себе такую же укладку. Сейчас бы зафоткать это, но телефон со мной не переместился в чудаковатый викторианский мир. Никогда не думала, что буду скучать по мобильнику, который всегда раздражал нескончаемыми звонками…
Одна из девушек, которая помогала мне привести себя в порядок, поставила у ног туфли, чем завлекла внимание. Я вспомнила, как тяжело было ходить в них, пожалуй, даже двенадцатисантиметровая шпилька на восемь часов ходьбы не столь изрядная пытка. Надеюсь, долго щеголять в них не доведется. Стиснув зубы, я влезла в «деревянные галоши» и чуть не сболтнула крепкого словца. У них что — женщины стесняются тридцать восьмого размера ноги?.. Эта пара еще уже вчерашних туфель!
Девушки посторонились, пропуская меня к выходу; я едва ли сделала шаг. Нужно позднее переговорить с Мэнди и полностью — полностью! — перебрать весь гардероб! Да пусть лучше останется одна пара обуви и единственное платье, зато удобные и не стесняющие движений.
Еще пара коротких шагов, и мне слегка подурнело. Столько людей в комнате, что даже воздуха не хватало, образовалась духота. И только Мэнди я способна была узнать из толпы. Такое ощущение, что все слуги во дворце на одно лицо — безликие и пассивные — никакой харизмы.
Двинувшись наружу, я с горем пополам последовала за девушкой, острой на язычок. Меня совершенно не интересовала ее натура, я раздумывала о завтраке, чувствуя легкий голод, и о встрече с кронпринцем, ради которого меня выигрышно продали. Если он такой же «красавчик», как и все потомки королевских европейских династий, то я не знаю, за какой колонной мне спрятаться, чтобы не отыскали…
Пройдя по длинному и необычайно широкому коридору, а затем спустившись по лестнице, меня вывели в просторный зал, наполненный шумом. Несколько девушек громко что-то обсуждали, время от времени смеялись. Незнакомка, провожавшая меня, сдержанно пожелала приятного времяпрепровождения и поспешила ретироваться прочь. Я успела поблагодарить её, чем несказанно удивила, — всё-таки она оказалась приятной особой: поддерживала мой темп ходьбы и даже помогла на лестнице, когда я чуть ли не оступилась. Пусть знакомство выдалось неудачным, это не помешало её работе.
Я оглядела зал. Парень в белоснежном сюртуке с золотыми вставками подошел к свободному месту за столом, отодвинул стул и опустил голову, жестом приглашая меня присесть. Я не стала отказываться от помощи, почему бы хоть во сне — который уже стал казаться мне второй реальностью, — не позволить мужчине выполнить свою функцию по полной и поухаживать за девушкой.
— Спасибо, — поблагодарила я, удобно — насколько это возможно было сделать — разместившись на стуле.
Парень, улыбнувшись, быстро удалился, а я тут же поймала на себе несколько любопытных взглядов. Ощущения неловкости не возникло: привыкла к тому, что на меня постоянно смотрели и оценивали. Начальство на работе, когда делали выговор. Сотрудники, которых я отчитывала за допущенные косяки в лепнине. Да кто угодно… И в этом мире на меня тоже глядели, как на воскресшую статую фараона, так что ничего особенного не произошло. Всё как всегда.
По залу прошлись шепотки, но я постаралась не обращать никакого внимания на расфуфыренных девиц. Обведя взглядом стол, сильно удивилась многообразию блюд. Вроде завтрак, а на столе куча всего, к сожалению, незнакомого. Чувство голода неприятно пульсировало в желудке, но выбрать что-то съестное оказалось сложной задачей — я даже не могла примерно понять, из чего приготовлено то или иное блюдо. Некоторое к тому же выглядело столь же неаппетитно, как и похлебки в доме Патриции. У меня от одного вида желчь поднималась к пищеводу.
Уф… Лекарства от изжоги я тут сама точно не сделаю, всё-таки не фармацевт, а лекари, боюсь, позволят мне помереть от банальной царапинки.
Медленно выдохнув, я схватила близлежащую тарелку с чем-то, напоминающим фаршированные яйца и обжаренный бекон, и не прогадала: содержимое соответствовало своему виду. Стараясь не думать, на чем готовили повара и чем они чистили посуду вместо «аоса» или «фэйри», я запихивала еду в рот, почти не прожевывая. Закон подлости не обошел стороной: я поперхнулась, а в стакане с водой вместо воды переливалось что-то мутное, с песочком на дне.
— Кажется, Лонгрейдсы полностью потеряли свой статус великой родовой семьи со смертью Первой магической леди!
Проигнорировав колкое замечание, я взмахнула рукой, приметив девушку с подносом.
— А у вас фильтрованная вода имеется? — прошептала я, когда служанка подошла ближе. Она выпучила глаза и покачала головой в стороны.
— Простите, мисс, но я о таких целебных водах никогда не слышала…
Девчушка вся сжалась под моим взглядом, будто за свой ответ могла получить наказание. А чего я надеялась? Конечно же, элитное обслуживание мне не светило по одной простой причине: общество еще не дошло до прогресса, к которому я привыкла, и пришлось довольствоваться слюной…
— Претендентка от Лонгрейдсов не только обеднела и осиротела, раз позволяет в стенах дворца столь неприглядный вид, но и, поговаривают, даже родовой магией не обладает. Ещё и жених бросил, а нужны ли во дворце Его Высочества пользованные «товары»? Единственная наследница, которая чувствует себя в своей тарелке с деревенскими и с животными, которая не появлялась на светских вечерах… и которая даже не знает, как правильно держать приборы.
Я повернула голову, встречаясь с яркими карими глазами привлекательной, но оскалившейся девушки. Будь у нее иной характер, мужчины бы штабелями падали. А раз она позволяла себе самоутверждаться за чужой счет, значит самооценка у нее ниже плинтуса. Усмехнувшись, я стойко выдержала ее свирепый взгляд. Обвешанная дорогими украшениями, она походила на недовольную, капризную принцессу, желающую быть для всех единственной и неповторимой. Мне вдруг показалось, что я недалеко ушла от истины.
Конец ознакомительного фрагмента.