Страница 12 из 13
Здесь необходимо сделать небольшую, но важную ремарку. Было бы неверно, если бы у читателя сложилось впечатление, что вся молдавская интеллигенция была настроена антисоветски. Следует отметить, что подобные настроения, безусловно, присутствовали, но они явно не превалировали, наличествуя наряду со взглядами таких историков-молдаван, как А. Репида, Л. Репида, А. Лазарев, С. Кустрябова, и многих других исследователей, которые не только демонстрировали свои советские взгляды в написанных книгах и статьях, но сделали своими жизненными принципами советскую идеологию. Иными словами, можно констатировать, что расклад в среде творческой и научной интеллигенции был неоднородным, как, собственно, и в постсоветское время, что лишний раз демонстрирует многовекторность ценностных ориентиров молдавского фронтира.
Активную «просветительскую» работу среди молдавских студентов, обучавшихся в Москве, вели представители Посольства Румынии. Многие из возвращавшихся в Молдавию молодых специалистов уже были воодушевлены перспективой работы на светлое будущее румынской идеи. Любопытно, что советское КГБ знало о подобной деятельности своих коллег, но каких-либо превентивных или контрмер не предпринимало[91].
Общие тенденции ослабления авторитета партии в центре и на местах, пробуксовка экономических преобразований, отсутствие престижности занятия сельскохозяйственным трудом привели к миграции малоквалифицированной массы, в частности, в молдавский город, где стали сталкиваться языковые интересы носителей молдавского и русского языков, разносоциальных и разноэтнических сообществ.
Грянувшая в середине 80-х гг. перестройка явилась началом конца столь противоречивого советского времени.
В своей научной публикации 2003 г. «Политэкономия Молдовы» экс-депутат молдавского парламента Владимир Солонарь, чью политическую непотопляемость в 90-х – начале 2000-х гг. можно сравнить только с Юрием Рошкой, справедливо подчеркнул: «После распада СССР она (Республика Молдова. – Прим. авт.) также пережила один из самых резких экономических и социальных спадов в истории. ВВП Молдовы сократился более чем на 60 процентов по сравнению с 1990 годом. В 1980-е годы она входила в число стран со средним уровнем дохода. Сейчас она считается беднейшей страной Европы»[92]. С того времени, увы, ничего не изменилось, разве, что сам В. Солонарь, разочаровавшись в светлом будущем Молдовы, уехал на постоянное место жительства в США.
II. Детонация распада большой страны и построение независимости по-молдавски
Этап самовыражения. К вопросу о множественности идентичностей в современной Молдове. Молдовенизм и румынизм в годы молдавской независимости. Этап переосмысления.
Этап самовыражения. К вопросу о множественности идентичностей в современной Молдове
Социальные трансформации начала 90-х гг. несли в себе ярко выраженную этническую окраску. Вызванный внутренними противоречиями и внешним воздействием распад СССР придал дополнительный импульс этноревитализации, вылившийся в «парад» народных фронтов, обычно отражавших чаяния этнического большинства бывших союзных республик и, как это ни парадоксально, на первых порах поддерживаемых партийной номенклатурой, к распаду Союза уже плотно укомплектованной национальными кадрами. Оппозицию им составили интердвижения, как бы демонстрирующие жизнестойкость этносоциальной общности «советский народ», которую стремились сформировать идеологи в СССР. Но семидесяти лет (для Молдавии и того меньше – сорок) для этого было явно недостаточно.
Сходство сценариев, особенно на первоначальном этапе развития движения народных фронтов и интердвижения в странах Балтии, Молдове и других республиках СССР, указывает на управляемость этими общественными движениями извне.
Длительное проживание в одной стране и во многом общие процессы, протекавшие в центре и на окраинах страны, не могли не сказаться на молдавских реалиях того времени.
В период распада Советского Союза произошел раскол и непривычные для советского исследователя метаморфозы. Начинаются расхождения не только по мировоззренческим подходам. Сохранившим позиции молдавской государственности и интернационализма В. Царанову, Л. Репиде, П. Шорникову, В. Стати, В. Степанюку[93], Н. Бабилунге, В. Сенику, А. Хропотинскому противостоят во взглядах сторонники румынского унионизма, еще вчера коллеги по историческому цеху: А. Ешану, А. Мошану, П. Параска, Г. Кожокару, А. Цэрану, И. Шишкану, А. Петренку, Н. Енчиу и др., а также их единомышленники из других сфер деятельности – Н. Дабижа, М. Чимпой, И. Чокану, А. Вартик и мн. др.
Время второй половины 80-х – начала 90-х гг. ХХ в. можно условно обозначить как этап самовыражения.
Молдовенизм и румынизм – первоначально оба этих мировоззренческих направления были близки в процессе поиска путей построения независимости, отхода от коммунистической идеологии, а шире – от московского влияния. Причем первоначально в общественном движении и прессе проявлялись идеи молдовенистов как проявление настроений части мажоритарного населения советской республики. Тогда понятие молдовенистов и еще четко не проявившихся румынистов (понятно, что таковые уже существовали, по меньшей мере в лице тех же самых их идейных предводителей) сводилось к общей массе членов демократического движения, сформированного в Молдавии и действующего в 1988–1989 гг. Прорумынская идеология массово начала проявляться уже в преемнике названного движения – Христианско-демократическом народном фронте (просуществовавшем с 1992 по 1999 г.).
В отличие от румынистов, работающих по четко отработанной схеме возрождения великого румынского государства, в соответствии с выработанной и поступающей из Бухареста идеологией, подкрепленной присылаемой литературой, консультантами, а самое главное – финансовой поддержкой, молдовенисты не обладали столь прочным и надежным фундаментом.
У читателя может возникнуть справедливый вопрос относительно того, почему в книге, посвященной русско-молдавским связям периода независимости, рассматриваются проблемы этнополитической жизни Молдовы. Все просто – русскокультурный фактор в молдавской политико-культурной повседневности выступает столь же значимо, как и румынский. В условиях раскола, с одной стороны, Республики Молдова по Днестру, а с другой, молдавского этноса по Пруту именно земли Пруто-Днестровья выступают той самой буферной зоной, сочетающей на настоящий момент целый «букет» идентичностей. Уже много было сказано о молдавской и румынской идентичностях. При этом следует заметить, что обе эти идентичности проявляются и как этнические, и как национальные, претендуя на название страны и ее населения в целом.
Напомним, что основная масса государственных образований в современном мире строится по принципу этноцентризма. Имя титульного этноса распространяется на название страны, а в случае формирования ее по принципу государства-нации (как Румыния) все граждане являются в первую очередь, скажем, румынами, французами и американцами, а лишь потом румынами венгерского происхождения, французами русской и американцами китайской этнической принадлежности.
Однако наряду с дискуссионной идентичностью титульной нации наличествуют идентичности национальных меньшинств: компактно проживающих болгар, гагаузов, украинцев, остатков русских и представителей других этносов и этнических групп в республике. При этом необходимо учитывать наличие так называемых региональных идентичностей: самопровозглашенного Приднестровья; автономно-территориального образования Гагаузия – Гагауз-Ери; Тараклийского района – не имеющего особого статуса, но воспринимаемого как регион компактного проживания болгар.
Очень часто, в связи с тем что Аккерманский, Ренийский и Болградский районы, а также Север Буковины входят в состав современной Украины, они как бы выпадают из анализа процессов, протекающих в Молдавском государстве. Это серьезная ошибка. На указанных территориях наличествует немалое число молдавских поселений, а на Буковине есть еще и румынские села. Все эти населенные пункты характеризуются законсервированной культурой и системой ценностей. Еще в годы советской власти в названных регионах была построена сеть молдавских школ, выпускники которых, как правило, продолжали образование в вузах Молдавии. Кстати, до выхода настоящей книги в свет не появлялось серьезного исследования, посвященного анализу настроений молдаван названных территорий. Напомним, что южные регионы Бессарабии находились в составе запрутской Молдовы с 1856 по 1878 г., то есть на 22 года больше воспринимали влияние идеи румынизма, только создаваемого Румынского государства, чем население центральных и северных регионов Бессарабии.
91
Вообще Румыния представляет собой уникальный феномен. Являясь одним из наиболее слабых государственных образований Европы, эта страна проявляла удивительную волю к достижению собственных интересов:
– с самого образования она поставила перед собой цель объединения восточнороманских народов и всеми силами старалась эту идею воплотить в жизнь;
– в годы войны и в послевоенное время про эту страну ходила шутка: «Какое государство в этой войне только наступало?»;
– войдя в состав стран соцлагеря, Румыния всегда проводила довольно независимую политику. СССР ввел войска в Чехословакию, в Венгрию, а с Румынией поддерживал ровные отношения, несмотря на то что она вела открытый диалог с Западом, поддерживала нерекомендуемые Союзом отношения с Израилем и неоднократно заявляла Москве свое несогласие по ряду ключевых вопросов, в том числе в связи с отторжением Бессарабии и Северной Буковины.
92
Солонарь В. Политэкономия Молдовы // http://web.worldbank.org/archive/website00504/WEB/PDF/SOLONA-5.PDF (дата обращения: 10.12.2019).
93
Из вышеперечисленных исследователей трое попытались написать обобщающий труд, посвященный истории государства. В 2002 г. коллектив авторов Ассоциации ученых Молдовы им. Н. Милеску-Спэтару, под руководством чл. – корр. АНМ В. Царанова готовит уже второе издание книги «История Республики Молдова. С древнейших времен до наших дней». Л. Репида пишет книгу «Суверенная Молдова». Это, по сути, авторский взгляд на проблему государственного строительства. В. Стати, яркий полемист, отстаивающий молдавскую самобытность, тоже издает книги со своим видением молдавской истории: «История Молдовы» (Кишинев, 2002), «Молдаване – не румыны» (Одесса, 2013), «Молдаване. Этноязыковые особенности» (пер. с молд.) (Одесса, 2016). Следует отметить, что это далеко не полный список работ В. Стати.
Тему продолжает и депутат молдавского Парламента В. Степанюк, выпустивший книгу «Statalitatea poporului moldovenesc: aspecte istorice, poli-tico-juridice» (Chișinău, 2005). П. Шорников в 2007 г. выступает с книгой «Молдавская самобытность» (2007). Она публикуется в Тирасполе, отличается сложной судьбой распространения, но тем не менее находит своего читателя, особенно благодаря Интернету.
Примечательно, что ни одна из названных работ не была издана на государственные средства, специально выделяемые на идеологию. В отличие, например, от государственного заказа самопровозглашенной ПМР на подготовку «Истории Приднестровья», которая увидела свет в 2000 г.
Здесь уместно привести слова историки и политолога С.М. Назарии: «В разных публикациях мы уже отмечали, что за годы независимости руководство нашей страны почти ничего не предприняло для поддержания историков – сторонников молдавской государственности и не инвестировало ни цента в издание хотя бы одной-единственной научной монографии по истории Молдовы. Правда, за нас эту работу проводит соседнее государство – Румыния, инвестирующее в молдавскую “историческую науку”, а точнее в прорумынски настроенных антимолдавских историков и издание их “научных трудов” миллионы долларов. В деле противостояния данному курсу наши “государственные мужи” практически ничем себя “не запятнали”». См.: Назария С.М. О некоторых научных публикациях по истории Молдавии в контексте необходимости укрепления молдавской государственности // https://ava.md/2008/02/01/o-nekotoryh-nauchnyh-publikaciyah-po-istorii/ (дата обращения: 12.07.2018).
Ранее мы уже писали, что для проведения эффективной гуманитарной политики государство должно иметь ряд собственных научных институтов, а также ему следует поддерживать целую серию негосударственных «стратегических», «аналитических», «экспертных», «информационных» и иных центров, лабораторий и т. п., которые должны разрабатывать и активно социализировать в общественном сознании идеи и тезисы, составляющие духовную и идейную основу молдавской государственности. В настоящее же время, к сожалению, это «“дело” отдельных энтузиастов и молдавских патриотов, забытых нашим родным государством и действующих на свой страх и риск, на свои собственные средства, да к тому же подвергаемых террору со стороны некоторых высокопоставленных “ответственных лиц”. Как принято – спасение утопающих, дело самих утопающих…» (Там же).