Страница 9 из 23
– Мистер Рокитанский, вы плачете? – спросил я и с нарастающим чувством вины ждал ответа.
– КХРША.
– Вы слышали, что мы говорили о гомерах?
– КХРША.
Я сдался и пошел слушать, что говорит Толстяк об Ине Губер.
– Но у нее же нет же никаких показаний к обследованию ЖКТ, – настаивал Потс.
– Медицинских показаний, – уточнил Толстяк.
– А какие еще могут быть?
– С точки зрения частников – очень серьезные. Скажи ему, Баш, скажи!
– Деньги, – сказал я. – «В дерьме оооочень много денег».
– Поэтому, что бы ты ни делал, Ина проведет здесь несколько недель. Увидимся на обходе, через пятнадцать минут.
– Это самое унылое из того, что мне приходилось делать в жизни, – сказал Потс, поднимая обвисшую грудь Инны. Та верещала и пыталась ударить его левой, привязанной, рукой.
Под грудью обнаружилась какая-то зеленоватая, жутко пахнущая тягучая субстанция. Ощутив вонь, я подумал, что Потсу этот первый день дается еще труднее, чем мне. Он был вынужденным переселенцем, переехавшим сюда, на Север, из Чарльстона, Южная Каролина. Выходец из богатейшей аристократической семьи – с «домом мечты» на улице Легаре, среди жасмина и магнолий; с летним домом на острове Паули, среди райских пляжей и атлантических ветров; с плантацией в верховьях реки, где Потс с братьями сидели на веранде, зачитывая друг другу отрывки из Мольера. Потс совершил роковую ошибку, поступив в Принстон, и усугубил ситуацию, пойдя в ЛМИ. В ЛМИ, мучаясь над трупами на занятиях по патологической анатомии, он познакомился с утонченной студенткой из Бостона. Надо сказать, что к тому времени его сексуальный опыт исчерпывался редкими встречами с учительницей младших классов из Чарльстона, которую, по его словам, привлекала его голубая кровь. Бостонская девица набросилась на Потса как сексуально, так и интеллектуально – и между ними расцвело то, что они называли «любовью». Расцвело, как в феврале расцветает фальшивая весна, когда набухают почки и появляются первые пчелы, – только для того, чтобы сгинуть, когда снова ударит мороз. Они поженились прямо перед началом интернатур: у него – в терапии в Доме, у нее – в хирургии в ЛБЧ – Лучшей больнице человечества, престижной и, конечно же, связанной с ЛМИ клинике для «сливок общества», находящейся на другом конце города. Их выходные совпадали редко, а сексуальные радости должны были превратиться в сексуальные мучения, ибо ни одно либидо не выдержит двух интернатур разом. Бедняга Потс. Золотая рыбка в аквариуме с пираньями. Даже в ЛМИ он выглядел подавленным, и все, чем он занимался, лишь углубляло степень его депрессии.
– Да, между прочим, – сказал Толстяк, просовываясь в дверь, – я назначил вот это.
У него в руках был шлем футбольной команды «Бараны Лос-Анджелеса».
– А это еще зачем? – спросил Потс.
– Для Ины, – ответил Толстяк, надевая шлем на голову пациентки. – ЗАКОН НОМЕР ДВА: ГОМЕРЫ СТРЕМЯТСЯ ВНИЗ.
– В смысле? – спросил я.
– Падают с кроватей. Я знаю Ину с прошлого года. Она совершенно безмозглая гомересса, но вне зависимости от того, насколько крепко ее привязывают, она будет падать. За прошлый год она дважды ломала основание черепа и потом валялась здесь месяцами. Да, кстати, хотя у нее клиническое обезвоживание, ни в коем случае не вливайте ей физраствор. Ее обезвоживание не имеет ничего общего с деменцией, хотя в ваших учебниках и пишут обратное. От физраствора она не станет менее слабоумной, зато агрессивность у нее повысится невероятно.
Потс всего на секунду обернулся к Толстяку, и тут Ина, каким-то образом освободившая левую руку, снова его треснула. Потс инстинктивно замахнулся в ответ – и в ужасе остановился. Толстяк расхохотался.
– Ха, ну вот видишь, что они вытворяют? Я их обожаю. Обожаю этих гомеров.
Смеясь, он вышел.
После надевания шлема громкость Ининых «УХАДИ УХАДИ УХАДИ…» возросла. Мы оставили ее – в бараньем шлеме на ушах, привязанную к койке немыслимыми узлами, – и отправились на учебный обход.
Поскольку Божий дом был академической клиникой, связанной с ЛМИ, для каждой команды тернов ежедневно проводились обходы с «приглашенными звездами», в качестве которых выступали штатные местные лизоблюды или частнопрактикующие врачи[16]. Нашим сегодняшнем гостем был представитель частников, Джордж Доновиц, который был неплохим доктором в то время, когда пенициллин еще не изобрели[17]. Обсуждали молодого и в целом здорового мужчину, поступившего для рутинного обследования почечной недостаточности. Мой студент, Леви, докладывал о прогрессе пациента, а когда Доновиц начал выпытывать диагноз – ляпнул «амилоидоз», как будто выбирать можно было только из самых нелепых вариантов.
– Классика, – пробормотал Толстяк, когда мы собрались вокруг пациента. – Типичный студент ЛМИ. Студент, который, услышав за окном стук копыт, первым делом думает, что это зебра[18]. У этого несчастного уремия из-за перенесенного в детстве стрептококкового фарингита, повредившего почки. Да и лечения амилоидоза все равно не существует.
– Амилоидоз? – переспросил Доновиц. – Отличная идея. Позвольте мне показать тест на наличие в тканях амилоида, который можно провести, не отходя от койки пациента. Как вы знаете, люди с этой болезнью страдают от нарушения свертываемости крови и подвержены кровотечениям. Тест очень простой.
Доновиц ущипнул пациента и выкрутил зажатый между пальцами участок кожи. Ничего не произошло. Озадачившись, он пробормотал что-то о том, что иногда приходится действовать жестче, – и скрутил кожу изо всех сил. Пациент вскрикнул, спрыгнул с койки и заплакал от боли. Доновиц посмотрел на свою руку и обнаружил, что оторвал от руки несчастного довольно большой кусок плоти. Из раны хлестала кровь. Доновиц сначала побледнел и стоял, не зная, что предпринять. Потом он покраснел и попытался приладить оторванное обратно, как будто кожу можно было заставить прирасти на место, прижав, как следует. В конце концов, побормотав: «Я очень извиняюсь…», Доновиц выбежал из палаты. Толстяк спокойно и сноровисто остановил кровотечение и перевязал рану. Мы вышли.
– Итак, чему же вы научились? – спросил Толстяк. – Вы узнали, что кожа при почечной недостаточности истончается и легко травмируется и что частники Дома – дебилы. Что еще? Что теперь может случиться с этим несчастным?
Студенты выпустили целое стадо зебр, и Толстяк велел им заткнуться. Мы с Потсом недоумевали.
– Инфекция, – сказал Чак. – Почечная недостаточность повышает восприимчивость к инфекциям.
– Именно! – сказал Толстяк. – Добро пожаловать в Город бактерий. Придется сделать анализы на все, что только можно. Если бы не Доновиц, этого беднягу выписали бы завтра. Теперь он будет лежать здесь недели, если, конечно, выживет. А если он об этом узнает, мы попадем в Город исков.
При этих словах студенты опять возбудились. Они задумались о правах пациентов, а «здравоохранение с человеческим лицом» всегда было горячей темой. Студенты хотели просветить пациента и надоумить его подать иск.
– Дохлый номер, – сказал Толстяк. – Чем хуже частник, тем лучше он умеет подойти к пациентам и тем больше они ему благодарны. Если даже врачи верят в иллюзорного доктора из телевизора, то что же говорить о пациентах? Рассказать им, что существует врачи категории «ноль-ноль»? Ни за что!
– «Ноль-ноль»? – переспросил я.
– С лицензией на убийство, – пояснил Толстяк. – Время обедать. После микробиологического анализа узнаем, куда совал руки Доновиц перед тем, как он попытаться убить этого уремичного шлимазла.
Толстяк оказался прав. В ране кишели самые разнообразные бактерии, в том числе вид, естественной средой обитания которого была клоака домашней утки[19]. Толстяк заинтересовался и задумал опубликовать статью «Случай утиной задницы Доновица». Пациент был на пороге смерти, но все-таки выжил. Через месяц его выписали, и он отправился домой в уверенности, что случай с куском кожи, оторванным заботливым и славным доктором, был обязательной частью его – такого удачного – курса лечения в Божьем доме.
16
Часто познавательное, но чаще странное мероприятие, когда ничего не знающий о пациентах условный профессор выдвигает невероятные теории текущего заболевания и назначает лечение и диагностику на основании собственного потока сознания.
17
То есть до 1928 года.
18
«Зебрами» называют редкие заболевания, которые молодые врачи постоянно пытаются найти у пациентов.
19
Ничего удивительного. Далеко не всегда медицинский персонал моет руки между осмотрами пациентов. У меня был пациент, поступивший в состоянии септического шока. В крови была обнаружена бактерия, обычно встречающаяся на сосцах дойных коров. Пациенту было 84 года, и последние несколько лет он провел в доме престарелых, не вставая с постели. Как и все гомеры, он выжил.