Страница 136 из 169
Сомкнув веки до боли и пляшущих белых точек в черноте, я разжала пальцы на его плечах и приложила ладони к широкой груди. Похолодевшие руки впитывали в себя еле пробивающееся через пластрон тепло. Только оно одно могло сдерживать колючую стужу, бушующую внутри.
— Я не смогу тебе дать того же, что и они, — его низкий хрипловатый голос доносился издалека, как будто нас разделяло прозрачное непробиваемое стекло.
— Но мне ничего от них не нужно. Только ты, — наконец раскрыв глаза, я посмотрела в лицо Лео. Он медленно отступал назад, скрываясь в сумраке ночи. И я в непонимании оглядела себя. Когда я перестала чувствовать его руки на себе?
— Сейчас ты так говоришь, но пройдет время и…
— Не уходи! — проскулив, я обхватила себя руками, согнувшись от нестерпимой боли. По венам растекался чистый азот, разрывая и сжигая в леденящем пламени каждую частичку тела.
— Пойми, так будет лучше для тебя.
— Нет! — выкрикнула я, не желая слушать того, что лидер намеривался донести до меня. — Ты обещал…
Его образ все еще угадывался на черном фоне. Всхлипнув, я вытянула руку вперед, боясь, что он действительно исчезнет. Кончики пальцев успели скользнуть по нагрудной защите, но его очередной бесшумный шаг назад скрыл от меня Лео. Удаляющийся звук его голоса донес слова, которые вдребезги разбили все мои надежды:
— Тебе не место рядом со мной.
— Ты обещал, что всегда будешь рядом! Ты обещал! — захлебываясь слезами, я всматривалась в тьму. Хотелось ударить ту невидимую стену, что встала между нами. Назло разбить об нее костяшки пальцев, чтобы было больно не только душе, но и телу. Сломать и изорвать все, что попадется под руки.
Но темнота была бесформенной, равнодушной и пустой.
Позади скрипнула дверь, и яркий луч света ударил в спину. В амбаре осталась одна я и моя вытянутая тень, распластанная по земле.
— Ты чего это тут? — нервно поинтересовался охранник, выводя фонариком по стенам амбара.
Без каких-либо мыслей ноги сами понесли меня прочь мимо изумленного вояки.
Во мне вскипела слепая ярость с безграничным отчаяньем, и я знала, на кого мне ее обрушить.
Я шла, не видя ничего вокруг себя. Гул целенаправленных шагов эхом расходился по длинному коридору, в конце которого сияла тонкая полоска света на полу. Не церемонясь с приличиями, я схватила ручку и распахнула дверь.
— Ты знала! Ты все знала! — голос дрожал от разрушающих меня изнутри эмоций.
Сью кивнула, безотрывно смотря прямо в глаза, переполненные гневными слезами. Печаль, что отразилась на ее лице, только сильнее распаляла мою ненависть, и как неистовый пожар, она выжигала все нутро.
— Да. Мы обсуждали это несколько дней. — С силой сжимая кулаки, впиваясь ногтями в кожу, я ждала, когда Сью продолжит. Она безропотно подняла свой ласковый взор, нисколько не пугаясь моего искореженного оскала и рваных шумных всхлипов. — Тебе нужно его понять. Он действует во благо.
— Вы сговорились за моей спиной. Никто из вас не поинтересовался тем, чего хочу я на самом деле. Вы говорите, что действуете в моих интересах! Черта с два! Да что вы вообще понимаете о благе!
— Он не хотел лишать тебя такой возможности, такой жизни.
— Такой жизни? — я оступилась и ошарашенно оглядела девушку, что предала меня. — Да посмотри вокруг! Мы заперты в клетке! А он ушел и лишил меня всего!
— Он дал тебе возможность открыть новую главу своей жизни. Нормальной. Практически той же, что была у всех нас в прошлом.
Сью поднялась с места и коснулась моего плеча, но я отдернула руку, словно ко мне приложили раскаленный прут.
— Но мне не нужно это!
Девушка с горечью смотрела в ответ и решительно произносила каждое свое слово:
— Он — черепаха. Не человек.
— Да какая разница?! — я надрывно прокричала, сбивая рукой стопку бумаг на ее столе.
Мечась из угла в угол и растаптывая под собой листы, я не понимала, почему она не видит, как мне больно и клокочущей во мне агонии, после которой не останется даже пепла. Стены будто бы пришли в движение, сдавливая меня в маленьком пространстве. Их невозможно было пробить и сбежать.
— У вас с ним никогда не будет того, что может быть только между людьми.
Во мне что-то щелкнуло, как будто вдруг переключился рубильник, прерывающий поток выплескивающихся чувств. Казалось, не осталось ни одной эмоции. Совсем ничего. Под ногами раздался звонкий хруст. Я удивленно посмотрела вниз и отступила назад, глядя на черное причудливой формы пятно от чернил. Такая же вязкая и безнадежная темнота растекалась и во мне.
— Дети? — холодно усмехнувшись, я иронично спросила: — Ты жила с Сэмом сколько лет? Десять? Ну и где же тогда твои дети?
— Я не смогла, я бесплодна, — подавленно ответила она, и это ее стыдливое признание заставило меня отвернуться. Ярость отступала, оставляя после себя жуткую невыносимую усталость. Так и не найдя в себе сил заглянуть в теплые серые глаза, я бросила ей через плечо, еле проговаривая слова:
— И ты решила в моем лице воплотить свои мечты?
— Нет, но… Это безграничное счастье. Ты полюбишь их сильнее всего на свете.
Измученно взглянув на подругу, я увидела в ней искреннее сожаление и такую же горестную сопричастность моей потере. Уголок моих губ нервно дрогнул в жалком подобие полуулыбки. Странно, но я к ней больше не испытывала ни злости, ни обиды, ни разочарования. Внутри меня осталась только безграничная пустота.
— Мне ничего без него не нужно. Я люблю его. А он ушел.
«Когда ты кого-то полюбишь — то навсегда останешься одинокой» — в памяти сохранились слова мамы. Тогда я еще не понимала их смысл. И только теперь я ощутила на себе ее правоту.
Последняя тлеющая искра гнева затухла, и пришло осознание действительности. Он ушел и не вернется. И вместе с ним меня покинули все чувства, запахи и звуки. Тело больше не пробивала дрожь, пальцы не сжимались в кулаки, слезы в глазах застыли, удары сердца не ощущались грудной клеткой, только легкие продолжали с безучастным спокойствием набирать в себя воздух.
***
Лео стоял в гуще тихого вечернего леса, ровно посередине между «Тартаругой» и «Вершинами». Сегодня вышла из строя еще одна камера. На экране планшета остались только три живые картинки. Одна из них рябила, предвещая конец заряда батарей. Скоро и эта потухнет.
Уже которую неделю Сью регулярно выходила на связь. Ему было жаль, что подруга в ту ночь приняла на себя последствия от их расставания. Только он заслуживал гнев Евы.
Прогнозы не сбывались. Лидера пугала замкнутость Евы. Каждый день вдали от нее он ждал и надеялся, что она забудет о нем. Что начнет обращать внимание хоть на кого-то другого вокруг себя. Все тщетно. Она сторонилась людей и не разговаривала даже со Сью.
На экране мелькнула знакомая фигура. Он безошибочно узнал бы ее из тысячи других. Палец коснулся дисплея, увеличивая изображение. Ева, как обычно, подолгу стояла на одном месте, укрывшись от других, и смотрела на узорчатый забор. Если бы не ветер, играющий в ее волосах, можно было бы подумать, что кадр завис. Лео не в первый раз удалось уловить ее взгляд. Она не смотрела в лес. Отчего-то только на прутья ограды. Минута за минутой. Неподвижно.
Солнце зашло за горизонт. Ровно в девять вечера, как по мановению волшебства, девушка пришла в движение и размеренным шагом ушла, скрываясь из зоны видеонаблюдения.
Возвращаться домой не хотелось. И уехать он не мог. Хоть и знал, что уже пора было выдвигаться в путь. Только вот куда? Цели больше не было ни для него, ни для его братьев. А без Евы все, что окружало лидера, теряло свой смысл.
Их передвижной дом, в который он прежде возвращался с огромным желанием, стал будто бы чужим. Каждый раз заходя в него, Леонардо машинально искал ее глазами и не находил. С первого дня ухода Евы в их комнате все осталось нетронутым. Лидер проводил рукой над складками простыней и в который раз отводил ладонь, боясь нарушить их волнистый уклад.
День за днем Лео садился на татами, смотря в пустую стену, и позволял себе погрязнуть в мечтах. Вот-вот распахнется дверь, и она зайдет в комнату, сбрасывая с себя полотенце. Влажные волосы небрежно рассыплются по плечам, капля воды скользнет по коже, и он успеет ее поймать, забирая влагу на мозолистую подушечку зеленого пальца.