Страница 8 из 11
Майя застыла от неожиданности и негодования:
– Я? Да ты что, с дуба рухнул? Это же вчера было! Рукопись украли сегодня! При чем здесь я?
– А при том, что вчера вечером ты увидела рукопись, присмотрелась, что да как, а сегодня ее украла! – кричал разъяренный Котов.
– Что за бред! – в ответ закричала Майя.
– А вот и не бред! Ты такая довольная что-то в телефоне смотрела!
– Мало ли что у нее в телефоне может быть! – кинулась на помощь подружке Стефания.
– А ну, Виноградова, покажи, что у тебя там! – требовательно протянула руку к телефону девушки Марина Кузнецова. – И почему ты не сказала, что вчера была в главной палатке?
– Так то же вчера было! Вы про сегодняшнее утро спрашивали, а не про вчера! – огрызнулась Майя.
– Я спрашивала про рукопись, ты ее видела, может быть, одной из последних и никому об этом не сказала! Вот о чем речь! Давай телефон сюда, Виноградова! Не заставляй меня принимать чрезвычайные меры!
Еще немного попрепиравшись, Майя нехотя протянула свой мобильник под восторженные вопли Котова и раскрытые от удивления рты других студентов, которые смотрели на представшую перед ними сценку как на цирковое представление.
Немного покопавшись в смартфоне (Майя сто тысяч раз успела пожалеть, что в свое время не запаролила мобильник), Марина Эдуардовна издала негодующий вопль и, ткнув в фото на экране, заверещала:
– Я так и знала! Вот он!
Она подлетела с телефоном к изумленному Апраксину и принялась тихо на ухо что-то ему объяснять.
Почесав седую голову, тот предложил:
– Марина Эдуардовна, давайте перенесем нашу дискуссию в другое, более тихое место. Виноградова, Котов, за мной. Остальные студенты пока свободны.
Майя с понурой головой, ухмыляющийся гопник Котов и прикрывавшая сзади их отступление Марина Кузнецова – все направились к главной палатке, штабу экспедиции, где совсем недавно произошла «кража века».
– И что я тебе такого сделала? – зашипела сквозь зубы на Никиту Майя.
– А ты и не помнишь, сколько раз я просил у тебя реферат по зарубежке, ни разу не дала, жмотяра, вот теперь и выпутывайся, – показал гнилые зубы в гнусной улыбке студент.
Когда все зашли в палатку, Апраксин выжидающе посмотрел на притихших ребят:
– Виноградова, вы ничего не хотите сказать? Откуда у вас в телефоне фотография похищенной рукописи?
– Сергей Юрьевич, я все объясню!
– А чего тут объяснять, и так все понятно! – влезла в разговор Кузнецова. – Вчера вечером тайно она сюда пробралась, увидела старинный артефакт, сфотографировала его. Скорее всего, отправила фото заказчику по электронке или по вотсапу, получила от него дальнейшие указания и на завтрашний день украла рукопись.
– Марина Эдуардовна, не будем делать скоропалительных выводов, надо разбираться во всем, – предостерег ее преподаватель. – Виноградова, я вас внимательно слушаю.
– Сергей Юрьевич, – начала Майя, но обращалась она только к Апраксину, полностью игнорируя Кузнецову. – Вчера вечером я зашла сюда, хотела у Марины Эдуардовны уточнить данные по количеству продуктов на сегодняшний день. Предполагалось, сегодня из деревни дополнительных рабочих приведут на раскопки, и мы с девчонками не знали, на них нужно готовить или нет. Короче, это неважно.
– Продолжайте, Виноградова.
– Я после ужина, часов в восемь, заглянула сюда, в палатку. Здесь никого не было, было пусто. На столе лежал план раскопок и рукопись. Я, каюсь, одним глазком в нее заглянула. Интересно же, видно, что это фрагмент древней летописи. Мы такие изучали во втором семестре, я по ним еще реферат делала. Ну вот, заглянула, там на древнерусском написано, чтобы все прочитать, расшифровать, я и сфотографировала ее, – быстро, на одном дыхании затараторила Майя.
Кузнецова недовольно фыркнула.
– Вам удалось расшифровать летопись? – удивился профессор.
– Ну да. Отдайте телефон, я вам зачитаю мой перевод Сергей Юрьевич протянул Майе мобильник.
Та немного покопалась в нем и начала читать, медленно и с выражением:
– «Была битва поздней осенью, на северном берегу Луги. Рюрик был тяжело ранен и погиб. Холодно было, земля смерзла, тело его засыпали камнями. Остались двенадцать человек с ним. Весной тело Рюрика перенесли через реку в местечке Каменья с огнями, на южный берег Луги, где похоронили в большом кургане, в золотом гробу, и с ним сорок бочонков серебряных монет. Похоронили с конем и позолоченным седлом. Вместе с ним похоронили этих двенадцать человек головами по кругу. На тот момент Рюрик оставался один. Дядя прислал на похороны Рюрика гроб, саблю, шлем и щит. От кургана к реке идет золотая цепь. Рюрика похоронили в пятой пучине по Луге, в шестидесяти верстах от Новгорода и в шестидесяти саженях от Луги».
Прочитав, она обвела всех внимательным взглядом.
Марина Кузнецова, все еще красная от негодования, стояла в углу, рядом прислонился молчащий Никита, профессор Апраксин рассматривал Майю, как будто видел ее первый раз в жизни:
– Виноградова, вы замечательно сделали перевод с древнерусского, я приятно поражен. Сами справились или кто помогал? – наконец-то спросил преподаватель.
– Сама, – кивнула синими дредами девушка.
– Да при чем тут сама не сама? Пусть ответит, куда она рукопись дела и для кого ее стащила? – негодовала Марина Эдуардовна.
– Мариночка, остыньте, вина девушки не доказана, рукопись она сфотографировала вчера вечером, вы должны были заметить дату и время фотографии, указанные на мобильном. Утром рукопись все еще была на месте, вы сами ее видели. В вотсапе Виноградовой никакой подозрительной переписки нет, – ответил на гневные выпады профессор.
– Переписку и удалить в вотсапе можно, – подал голос Котов.
В ответ получил уничтожающий взгляд Майи.
– Хорошо, все могут быть свободны до выяснения обстоятельств. Марина Эдуардовна, останьтесь, пожалуйста, еще на несколько минут.
«Мой дорогой друг, моя милая Лизонька, только вам могу доверить свои самые сокровенные мысли и чувства.
Каждый день, каждый час я считаю секунды до нашей новой встречи.
О Елизавета Михайловна, каждый вечер я вспоминаю тот замечательный день нашей первой встречи в моем родном Новгороде, когда вы прогуливались по набережной, а я с моим другом Р. навещал так некстати захворавшего поручика Студеного.
В тот миг, когда я вас увидел, я обомлел от восхищения вашей красотой, вашей ангельской внешностью.
И я сразу воздал молитву Богородице и всем святым апостолам, что я все-таки вас нашел, и теперь никогда не отпущу, и вы станете моей женой.
Я опросил всех знакомых, пока не узнал, кто вы и откуда, и в тот же вечер явился к вашему батюшке, купцу Михаилу Матвеевичу Т., чтобы просить вашей руки.
Но, как вы знаете, мой социальный статус и захудалый дворянский род не произвел на вашего батюшку должного впечатления и почтения. Тот сообщил мне, что выдаст свою дочь Лизоньку только за обеспеченного человека, и я дал вам свое честное слово, что я заработаю много денег и обязательно женюсь на вас, мой ангел.
Сейчас я устроился в библиотеку фондов Академии наук, денег платят немного, но не это главное – я сделаю историческое открытие, которое перевернет всю науку, удивит все мировое сообщество. Я прославлюсь, сделаюсь знаменитым и богатым, и ваш батюшка с радостью и великодушием выдаст вас за меня, мой ангел.
Твой верный и преданный друг Б. Яновский».
После того как за княгиней Мильфорд захлопнулась дверь, Аристарх Венедиктович, вкусно и обильно поев и обтерев губы льняной накрахмаленной салфеткой, внимательно пересчитал деньги аванса, выданного Надеждой Яковлевной.
– Аристарх Венедиктович, можно вопрос? – немного подумав, обратилась к хозяину Глаша.
– Да, можешь, спрашивай, – великодушно согласился он.