Страница 4 из 11
– Надежда Яковлевна.
– Продолжайте, Надежда Яковлевна, я вас слушаю.
– Так вот, дело весьма деликатное, я даже не знаю, к кому я могу обратиться. К отцу точно с этим не могу подойти, сейчас объясню почему, мать я потеряла еще в далеком детстве. Слегла она от горячки, так вот, воспитывали меня тетушка Луиза и дядюшка Карл Христофорович – это родственники со стороны маменьки. С отцом своим, Яковом Давыдовичем, я виделась за всю жизнь три раза всего. Мы жили с дядей и тетей в предместье Парижа, и вот только для выхода в свет и успешного замужества меня вызвал сюда в Санкт-Петербург папенька. – Девушка замолчала, продолжая теребить полы шляпки.
– Продолжайте, милая. – Аристарх Венедиктович снова уселся в свое кресло.
– В Петербурге я недолго, всего несколько месяцев, батюшка принялся выводить меня в свет, но здесь я мало кого знаю…
– Вы через меня хотите найти себе жениха? Но, милая, я подобными делами не занимаюсь. Вам нужна сваха. – Свистунов даже развел руками от огорчения.
Окаменевшая Глафира еле сдержалась, чтобы не рассмеяться во весь голос.
– Нет, что вы! Что вы! – гостья замахала руками в тонких шелковых перчатках. – Как вы такое могли подумать?
– Тогда извините, рассказывайте дальше. – Свистунов поджал губы.
– Несколько дней назад я отправилась к батюшке Якову Давыдовичу на службу: мне нужно было с ним поговорить о предстоящем банкете у Рамадановских, там были вопросы по поводу моих нарядов, но это сейчас неважно. Так вот, как вы знаете, мой отец служит в Академии наук. У него важный чин, важная государственная должность, он возглавляет особый отдел, но чем он конкретно занимается, я точно не знаю. Никогда особо не интересовалась, какие-то бумаги пишет и подписывает.
Аристарх Венедиктович неопределенно хмыкнул.
– В тот день папенька был очень занят, мне предложил секретарь его Старыкин подождать в приемной, но я устала, было душно, шумно, и я решила немного побродить по Академии, там внутри так красиво и изысканно. Но немного заблудилась, не там повернула и только минут через двадцать смогла вернуться к папенькиному кабинету. Секретаря на месте уже не было, и я сама не знала, смогу ли войти к отцу в кабинет или нет. Чтобы никому не помешать, я тихонько подошла к двери. Я не собиралась подслушивать, ей-богу, нет, – Надежда Яковлевна зарыдала, плечи ее вздрагивали.
– Не волнуйтесь, княгиня, мы вам верим, – ласково заверил ее сыщик.
– Я подошла к двери, услышала голос отца – он гневался, сильно кричал. Я чуточку приоткрыла дверь, на щелочку, чтобы посмотреть, на кого отец так кричит. Я никогда раньше не видела его таким злым и рассерженным. С кем он говорил, я не смогла разглядеть, только черный плащ со спины и темная шляпа на голове, ну такая, как носят гвардейцы. Отец несколько раз повторил: «Вы не понимаете, о чем просите. Это невозможно, я этого делать не буду». Черный плащ тихо, но угрожающе сказал: «Информация, что в этом дневнике, никуда не должна просочиться. Она должна быть уничтожена немедленно». Отец кричал, что какой-то Яновский все сам придумал, что этому никаких подтверждений нет. Черный плащ что-то угрожающе сказал ему, что если эта информация из дневника попадет в свет, то это будет просто катастрофа, хуже революции, что все государство наше рухнет, а мой отец – дурак, если это не понимает. И что если тот не уничтожит бумаги Яновского, то отцу мало не покажется, мало того, что потеряет должность и уйдет под суд, но также лишится жизни, – при этих словах барышня замолчала.
В комнате повисла тишина.
– Что же было потом? – нарушил тишину Свистунов.
– Я очень испугалась, бегом бросилась от дверей. Еще не хватало, чтобы меня застигли подслушивающей. Я боялась того незнакомца в черном плаще, боялась, что он меня увидит. Я опять побежала по анфиладе комнат, натыкалась на каких-то людей, по дороге плакала. Потом успокоилась, вытерла слезы и вернулась к папеньке. Секретарь Старыкин был уже на месте, сказал, что Яков Давыдович может меня принять. Отец был тих и задумчив. Сославшись на головную боль, он предложил отправиться домой. Я ему не рассказала, что слышала этот разговор.
Девушка громко вздохнула, поправила складки на платье, затем продолжила:
– Это было три дня назад, во вторник, а в среду ночью папеньку хватил удар. Наш доктор Бровицкий говорит, что-то типа нервной горячки, второй день отец в бреду. Ничего не говорит, не приходит в сознание.
– А от меня вы чего хотите? – удивился Аристарх Венедиктович.
– А вот посмотрите, что я нашла в вещах папеньки, когда перебирала бумаги, – девушка протянула обомлевшему сыщику старый блокнот в потрепанном переплете. – И скажите, что с этим нужно сделать.
– Представляешь, у меня тут рядом в деревне бабушка жила. Я в детстве частенько у нее гостила, – подставив курносое лицо яркому летнему солнышку и распластавшись на травке, промурлыкала Майя.
– Хорошо тут как, – с легкой ленцой в голосе ответила Стеша и перевернулась на живот, подставив солнышку обтянутый коротенькими шортиками зад. – В Питере такой солнечной погоды даже летом не встретишь.
– Слушай, а нас не хватятся в лагере? – поправив солнечные очки, съехавшие на кончик носа, спросила подруга.
– Не-а, кому мы там нужны? Студент спит, а практика идет, – ухмыльнулась Белинская.
Ее загорелое личико на фоне ярких огненно-рыжих косичек смотрелось просто умилительно, особенно выделялось по контрасту с изумрудной полянкой, на которой загорали две студентки исторического факультета.
– Вот тут ты, Стефания Батьковна, совсем не права. Я ведь столько сил вложила, чтобы к Апраксину на практику попасть, и тебя сюда притащила. Я так хотела в раскопках Шум-горы поучаствовать! – мечтательно закатила глаза Майя.
– Ага в раскопках, много мы тут с тобой копаем? То картошку чистить приходится, то кормить всю эту ораву изголодавшихся историков. А мы вообще-то тоже историки, хоть и молодые, – шмыгнула носом Белинская.
– Да не переживай, хватит и на наш век экспедиций, – заявила Майя, лениво почесывая живот.
– Экспедиций-то хватит, а вдруг они без нас тут настоящего Рюрика откопают, а мы в это время картошку будем чистить или палатки расставлять?
– Не откопают, не боись, и вообще, пока на Шумке копать и не собираются. Тут на территории погоста более семи древних курганов расположены, начнут пока с четверки, на плане номер четыре, – объяснила Майя, наматывая на палец синий дред.
– А ты откуда знаешь?
– Вот ты вчера с пацанами полночи у костра сидела, а я, между прочим, к Кузнецовой ходила.
– К Мымре Эдуардовне?
– К ней самой! – с серьезным видом кивнула Майя.
– И что тебе Мымра, точнее Марина Эдуардовна, все рассказала о планах работ? – удивилась Стеша.
– Ага, конечно, рассказала, потом мы с ней выпили вместе по бокальчику красного вина и завалились в пижамках смотреть сериальчики! Стеша, не тупи! Когда это наша Мымра, самый главный секретарь на кафедре и руководитель практики, опускалась до общения с первокурсниками? – метко отбрила ее Виноградова.
– Ну, мы вообще-то первый курс уже закончили, – подняла палец вверх Стефания, – это раз, ты практически отличница, особенно по отечественной истории, – это два. А три – да чего только в жизни не бывает?! Может быть, она на свежем воздухе подобрела! – рассмеялась девушка.
– Я скорее поверю, что завтра мы тут откопаем египетского фараона на берегах Луги, или в говорящую гюрзу, чем во внезапную доброту Кузнецовой.
– Так как ты узнала про четвертый курган?
– Да очень просто, если они чего хотят утаить от студентов, пусть планы работы с огромными восклицательными знаками у четверки получше прячут, а он, этот план, у них просто так на столе лежал, – пожала плечами Майя.