Исчезновение

– Ох, слава богу! А мама?

– Да, он бегал проведать ее, она тоже в порядке.

– Хорошо. Это хорошо.

– А что случилось с Дэви? – спросил Оуэн.

Френсис глянула на него, и сердце ее сжалось.

– Я оставлю вас вдвоем, – тихо сказала Пэм. – Пора выгулять Пса, – добавила она, надевая пальто.

– Я взялась присмотреть за ним, Оуэн, – начала Френсис. – Кэрис привела его ко мне днем в субботу. Но я… Мне нужно было побыть одной. И когда она не пришла за ним вечером, я отвела его к Лэндисам.

Она рассказала ему о бомбе, угодившей прямо в дом Лэндисов в Спрингфилде, об их смерти и о том, что Дэви – его племянник – пропал. Оуэн глубоко вздохнул, плечи его поникли, пыльной рукой он тер глаза.

– Господи, – пробормотал он. – Вот бедолага-то.

– Но он жив. Я вчера видела его следы в доме у родителей, он взял там печенье. Я найду его! – горячо заверила Френсис.

– Так, а во время вчерашней бомбежки он что, был на улице? Где-то возле дома?

– Я… Я не знаю.

– Кэрис ничего мне не говорила, – печально сказал Оуэн, слишком уставший, чтобы сердиться. – Почему ты уверена, что в доме твоих стариков был именно он?

– А кто еще это мог быть? Кто еще мог знать, где искать печенье? Я видела его следы… Если он… погиб… в подвале вместе с Лэндисами, мы бы нашли его. Он убежал, я в этом уверена, и я найду его.

– Френсис…

– Кэрис так… Она так… плакала. Я никогда не видела ее плачущей. – Френсис тяжело вздохнула. – Она плакала, когда пропала Вин? Я что-то не припомню.

– Я тоже, – помрачнел Оуэн и на мгновение задумался. – Не позволяй ей… Не позволяй ей винить в этом тебя, слышишь?

– Но ведь я виновата.

– Она помогает тебе искать его?

– Нет. То есть… Она, должно быть, сама его ищет. Она с Фредом. Но не со мной.

– Я был там весь день, помогал приводить в порядок родительский дом. Все это время она тоже была там и никого не искала. Она даже словом не обмолвилась о Дэви.

Френсис с недоумением уставилась на Оуэна.

– Ну… Должно быть, она Фреда послала.

Оуэн промолчал. Хмурый, он сидел за столом, вытянув перед собой руки и сцепив их в один кулак, лишь большие пальцы нервно терлись друг о друга. Рубашка на нем была порвана и испачкана, большая часть пуговиц отсутствовала, а края подтяжек, как заметила Френсис, истрепались.

– Я помогу тебе, – наконец заговорил Оуэн. – Мне нужно кое-что починить дома, но я сначала помогу тебе. Вот бедняга.

– Спасибо. Спасибо тебе, Оуэн, – поблагодарила Френсис, в ней вдруг проснулась надежда, и теперь она уже не чувствовала себя такой одинокой. – Он ведь пропустил прием лекарств уже два раза. У него может случиться приступ, и он совсем потеряет ориентацию или поранится…

– Может, и не случится… ну, не так быстро. – Голос Оуэна прозвучал совсем неуверенно. – Я обрадовался, когда узнал, что ты стала его забирать. Нянчилась с ним. Спасибо тебе. Я знал, что сестра ничего тебе не платит, что бы она там ни говорила. Правда, я был просто счастлив, что ты присматриваешь за ним.

– Ну, я не очень хорошо с этим справилась, так ведь? Просто ужас… – Френсис уронила голову в ладони, раздавленная воспоминаниями о тех последних часах, когда Дэви спал у нее на коленях; его ребра прижимались к ее боку, он зевал, и она ощущала его тепло и его тяжесть. – Он не хотел идти к ним, – сказала она еле слышно. – Хотел остаться со мной. Если бы я только была дома вчера, когда он приходил поискать еды.

– Ладно, хватит об этом, – оборвал ее Оуэн. – Ты не могла предугадать, что должно было случиться. А самоистязанием ему точно не поможешь.

– Ты прямо как Пэм.

– Ну, у твоей тетушки всегда была голова на плечах.

– Ладно, я, пожалуй, приготовлю нам чай.

Когда чай был готов, они прихватили свои чашки и вышли во двор, расположились на скамейке и некоторое время сидели в полной тишине. Френсис была настолько потрясена, увидев останки Вин, что до сих пор не могла прийти в себя и сосредоточиться на происходящем. Боль двух потерь – Вин и теперь Дэви – слилась воедино, перевернув все с ног на голову. Она чувствовала, что есть нечто важное и в то же время пугающее, что прячется за границами ее понимания; но как только она силилась постичь это, ее накрывало плотное облако вины. Вины за ужасное, непростительное предательство.

– Не могу смотреть на этот хаос, который они сотворили, – прервал молчание Оуэн. – Столько домов разрушено.

– Ты ж понимаешь, что это значит, да? – вдруг спросила Френсис.

– Что? – переспросил Оуэн с недоумением.

– Ну, где ее нашли. Вин… Место, где она лежала все это время. Ты ж понимаешь, что это значит? – продолжала допытываться Френсис.

Оуэн молчал.

– Пожалуйста, скажи хоть что-нибудь.

Оуэн бросил на нее быстрый взгляд и тут же перевел его на щербатый оскал городской панорамы. Он не ответил, но она успела заметить боль в его взгляде. Сжатые челюсти выдавали его внутреннюю борьбу. Френсис судорожно вздохнула.

– Иоганнес не убивал ее! Это был не он! – выпалила она. – Он… Он заплатил за преступление, но он не виновен. Они повесили не того человека, и я… Я помогла им в этом!

– Ты не можешь знать этого, Френсис…

– Могу! Я точно знаю. Он никогда не выходил на улицу, он был очень напуган. И еще он… Он ведь не знал, где она живет, – как бы он смог захоронить ее там? В любом случае он был не такой – он бы просто не смог.

– Неизвестно, на что способен человек. Слишком давно это было, чтобы сейчас…

– Кто бы ни убил ее, он избежал наказания, – продолжала Френсис. – Он до сих пор не наказан! А бедный Иоганнес… О боже…

Оуэн все это время пристально смотрел на Френсис, и по его глазам она поняла, в каком смятении его мысли.

– Послушай, Френсис, – совладав с собой, заговорил Оуэн, – исчезновение Вин тогда было ужасной трагедией. И то, что происходит сейчас, нисколько не лучше. Но пойми – мы же не знаем точно, что с ней тогда произошло, и сейчас мы не можем ничего исправить. Просто не можем, Френсис. Я понимаю, обнаружение тела все всколыхнуло, но уже слишком поздно. А вот Дэви… Дэви мы можем помочь. Мы должны попытаться найти его и вернуть домой.

– Да, – прошептала Френсис, едва сдерживая подступившие слезы. – Я должна отыскать его.

Оуэн кивнул, выражая свое согласие, но Френсис показалось, что он все еще чем-то встревожен.

– Давай допивай – и за дело.

Остаток дня они провели, обходя церкви, центры временного содержания и благотворительные учреждения – все те места, где можно было узнать о потерянных детях, которые подходили под описание Дэви. После двух ночных налетов нельзя было гарантировать, что третьего не будет, и люди продолжали покидать город. Везде, куда они приходили, их встречала примерно одна и та же картина полнейшего хаоса – измученные, безучастные служащие, ходячие раненые, дети с перепачканными и расцарапанными лицами, плачущие от усталости или спящие мертвым сном где попало – под столами и стульями. Но потерявшихся детей не было, и никто ничего не знал о Дэви. После каждого безрезультатного посещения Френсис все больше погружалась в уныние. В одном месте сестра, облаченная в длинный серый халат, заметив рану на голове Френсис, сказала, что ее следовало бы зашить. Она не соглашалась отпустить Френсис, пока не промоет порез и не наложит повязку. Оуэн безропотно ждал, пока сестра делала свое дело, и Френсис была рада, что он рядом. Благодарна за его уравновешенность и спокойную доброжелательность, которой он всегда отличался, даже когда они были совсем маленькие, когда она была всего лишь застенчивой неприметной подружкой его младшей сестры. Позже, будучи подростком, она мечтала, чтобы он обратил на нее внимание; и было время, когда ей казалось, что он заинтересовался ею, но потом все как-то расстроилось. И даже сейчас, когда им обоим было за тридцать, она замечала, что ее радует, когда он рядом, и сердце ее смягчалось.

На исходе дня Оуэн предложил вернуться, чтобы еще раз, на всякий случай, заглянуть в дом родителей Френсис.