Эгрегор

Как я уже говорил, Энгель и Фэа были одним эгрегором. Двумя половинами одного целого. Разные альтер-эго. Когда в мире Пустоты находилась одна из них, второй нигде не было видно. Когда исчезала первая, появлялась другая. Куда они исчезали, никто не знал, лишь Справедливость в приватной беседе со мной предположил, что одна из них уходила в свой индивидуальный мир, дожидаясь своего выхода.

Почему они менялись и от чего, тоже не было точно известно. Видимо, это как-то было связано с их психикой. Мне были известны подобные случаи и с оболочками, когда в одном из них, могли уживаться несколько личностей. Правда зачастую, этими личностями выступали обитатели Пустоты, которые брали под контроль оболочку, становясь его частью и даже управляя его телом. Чаще всего причиной болезни психики людей, становились духи из Пустоты, таким образом развлекающиеся и питающиеся хизией оболочки, его страданиями и переживаниями.

Дверь моего узилища отворилась и в проёме появилась фигура скарабея. Улыбка на лице слуги моего брата медленно сползла, когда он увидел Фэа.

– Знаю-знаю, Колео. Меня тут быть не должно.

– Госпожа Фэа! Какая приятная неожиданность.

– И я тебя рада видеть. Твой господин хотел поговорить со мной. Проводи меня к нему.

– Конечно, госпожа. Магистр Мифарес. Хозяин подмира Стрикс, ваш брат, магистр Справедливость просит вас пройти в Зал.

Колео с нарочитой учтивостью пропустил Фэа, а потом меня и мягкой походкой пошёл позади. Спустя несколько мгновений, он спросил:

– Госпожа, Фэа. Не соблаговолите ли вы объяснить, как попали в Зал Отчуждения к магистру Мифаресу? Я думал, дверь была плотно заперта.

Сестра тяжело вздохнула:

– Это всё Энгель. Я не знаю, как она это сделала, чертовка. Но очнулась я уже в обществе Мифареса. Как же я уже устала от её общества.

– Конечно, госпожа, понимаю, – учтиво ответил ей Колео. – Магистр Мифарес. У нас недавно тут был небольшой переполох. Один дух проник в замок незамеченным. Вы ничего случайно не слышали подозрительного?

– Я провёл своё время в размышлениях о рождении Проявленного мира, Колео. Мне не было дела до подслушивания постороннего шума через замочную скважину.

– Конечно, магистр. Я спросил на всякий случай.

Ну, нет, мой друг. Я тебя просто так не отпущу. Зря ты поднял эту тему.

– Хотя я бы на твоём месте проверил бы все замки, входы и выходы в жилище моего брата. Сначала какой-то дух проник без спроса, потом в Зале Отчуждения появилась Энгель. Возникает вопрос – в этом замке есть помещения, которые достаточно хорошо защищены?

– Пожалуй, вы правы, магистр Мифарес, – скрипя зубами признал Колео. – Нужно ещё раз всё перепроверить.

Я почувствовал небольшое удовлетворение от злости скарабея. Наша взаимная неприязнь длилась давно, с момента когда этот дух поступил на службу к эмиссару. Но об её истоках я упомяну как-нибудь в другой раз.

А вот его личность требует некоторых уточнений.

Дело в том, что в Пустоте давно ходили слухи о слуге моего брата. Якобы магистр сослал его за какие-то прегрешения в Эреб. Но отчаявшийся негодяй навёл там шороху, узурпировал власть над духами, подчинив себе самых сильных из них. И практически сокрушил врата, изолирующие Эреб от Пустоты. Тогда, восхитившись умом и силой скарабея, Справедливость принял его к себе на службу.

Многие считали, что он был не только привратником. Неугодные Справедливости духи исчезали и как я слышал, не без помощи слуги Старейшего.

Из моих размышлений о слуге моего старшего брата, меня вывел тихий голос сестры:

– Ты не знаешь, зачем эмиссар Слово прибыл в Пустоту? – стараясь говорить так, чтобы не услышал Колео, спросила у меня Фэа.

– Я думаю, чтобы известить нас о скором рождении Чёрного Солнца. Ну или что-то с этим связаное.

– Чёрное Солнце?! Ну и шутки у тебя, Мифарес. Это ведь означало бы, что скоро конец света!

– Это не шутка, Фэа. Он скоро настанет.

Глаза мыслеформы женщины в удивлении округлились, а на лице застыло немое выражение ужаса. В полном молчании она шла дальше, а я погрузился в дальнейшие размышления, с удовольствием отметив, что теперь никто меня не отвлекает.

Что ж, эмиссар прибыл и в ближайшее время известит нас о воле Великого Архитектора. Нет сомнений, его речь будет о Чёрном Солнце, слабые лучи которого, как я начинал чувствовать, уже коснулись Пустоты. Время ускорилось, а тлетворное влияние и ощущение конца времён приблизилось, будто отчаяние заполняет разум.

Но оставалось крохотная надежда, что может Всеотец изменил своё решение?! Вдруг он увидит хотя бы небольшую возможность изменить Двуединый мир без его уничтожения?!

Внутри зала Единства собрались все эгрегоры Круга Шести. Здесь были я, Ваалан, Фэа, Минги, Виртус и самый младший из нас, Гиер. Сам хозяин замка подмира Стрикс также был здесь. Свою привычную для нас скромную монашескую рясу, которую носила его мыслеформа, сменил на роскошную мантию, расшитую узорами из красного золота. На груди одеяния, красовался знак магистра – открытый глаз, символ контроля и защиты Пустоты.

Капюшон одеяния откинут. Взор Справедливости молчаливо торжественен, хотя в глубине глаз Старейшего я видел его волнение. Будто прибывший эмиссар мог не только выразить ему доверие Всеотца, но и казнить за неведомые проступки. Интересно, может это связано с потерей Семени Чумы?

Гулкий звон колокола, возвестил о прибытии эмиссара Слово. Эгрегоры вокруг меня напряглись, обернувшись как по команде к кованым воротам зала Единства. Створки распахнулись, но долгое время ничего не происходило, пока повторные раскаты колокола не пробили ровно тринадцать раз.

Цифра тринадцать имела огромное значение для Пустоты. Почти такое же, как двенадцать для Проявленного мира, делящее сутки на равные половины для утреннего и вечернего времени. В нашем мире понятие времени было относительным, но само число являлось практически сакральным. К примеру, столько было подмиров в Пустоте, после создания Двуединого мира. Или изначальное число рождённых эгрегоров было то же – тринадцать. Правда, один из нас был убит, древним духом Моросом, а остальные пали от рук своих же братьев, во времена упомянутой мною ранее Эпохи Длинных Ножей.