Страница 9 из 46
Я думала, что воссоединение матери с сыном пройдёт несколько в иной форме.
А как же слёзки о том, как сильно она скучала по своей кровиночке?
Или такое бывает только в фильмах?
О! Ещё на светских мероприятиях, куда мама часто таскает меня и обнимает чуть ли не каждую секунду, заставляя улыбаться, чтобы нужные люди сделали правильные и нужные выводы о том, что в ее семье всё блестит и сверкает от идеальных отношений…
Денис снимает очки, и я немного хмурюсь. Его видок действительно оставляет желать лучшего. Лучше бы он их не снимал.
— Мам, ну я же пошутил… Ну какая женитьба. Рано мне пока ещё. Молодой я, кровь кипит… А девушек вокруг…
Мама громко ударяет кулаком по столу, стирая ухмылку с лица Дениса.
— Мне надоело то, что ты постоянно паясничаешь! — возмущается она. — Я думала, что ты хоть немного изменился.
Денис начинает есть отбивную, нарочито громко причмокивая. И этим он её ещё сильнее раздражает. Я уже начинаю подумывать, что могу вмешаться, но мама подскакивает из-за стола, как разъярённая фурия.
— Всё! Мне это осточертело! Больше ты ни копейки от меня не получишь. Делай что хочешь. Или работу ищи или своего папашу, которому до тебя дела нет, а мне надоело уже вкладываться в тебя и получать вместо благодарности вот такое свинство!
Мама, громко топая, уходит наверх, а я смотрю на Дениса.
И чего он этим добился?
— Ну что ты хочешь? Скажи ещё, какой я бедненький и по головке погладь, сестричка! — с каким-то непонятным мне раздражением в голосе произносит Денис, бросает вилку и идёт в гостевую спальню.
А я остаюсь одна с едой, которую разогревала совершенно непонятно для кого. И что мне с этим делать? Теперь уносить обратно в холодильник? Ну ладно… Чёрт с ней с диетой… Пообедаю сама, ведь не зря же накрывала на стол…
POV Дэн
Всю неделю я стараюсь держаться от неё подальше. Все чёртовы семь дней. А это, между прочим, сто шестьдесят восемь часов. Сто. Шестьдесят. Восемь, мать его, часов!
Но она не хочет сделать мою жизнь проще – всё время норовит попасться на глаза. То возникает из ниоткуда с предложениями сменить тон разговора с матерью, то красуется за завтраком в каком-то недо-белье: тонких шортах и майке, которые ну совершенно не оставляют простора воображению.
Моё внутреннее состояние начинает шататься. Я закипаю от злости, от одного вида Алёны, от одной мысли о ней. Всё меня в ней раздражает: и её угодливые отношения с матерью, которая её ни во что не ставит, а только понукает, да отдаёт команды с утра до ночи; и её огромные глаза, которые с беспокойством отслеживают, когда я возвращаюсь домой и поднимаюсь по лестнице в свою комнату; и её духи. Лёгкие, цветочные, они проникают в каждую клетку моего мозга, отпечатываются там навечно татуировкой, и ночью шепчут мне такие видения, после которых я начинаю ненавидеть себя, считая грёбаным извращенцем.
Oh shit.
Темнота расползается по комнате, проникая через открытое окно. Я в очередной раз прикладываюсь к своему личному обезболивающему. Мой старый друган – «Джек Дэниэлс» знает не только все мои тайны, но и точно понимает момент, когда нужно пролить капли живительной влаги на душу, чтобы подлатать её.
Чиркаю зажигалкой и долго смотрю на огонь. Когда я успел так попасть? Когда успел провалиться в глубину её красивых, непорочных глаз? Когда перешагнул ту грань, которая отделяет нормальное от ненормального?
Fucking fool.
Я чёртов тупой дурак, не иначе.
Поднимаю вискарь за горлышко, хмурюсь отражению в зеркале напротив. Ты, Дэннис, самое тупое человеческое создание на свете, знай это. Тупое и извращённое. Стоило дожить до двадцати четырёх лет, чтобы узнать это в самый неожиданный момент жизни. Казалось бы – живи да радуйся, любая девчонка в городе (да что там, будем откровенны – во всем мире) будет рада оказаться рядом. Скрасить будни и праздники, любое время суток своим присутствием, с готовностью не отсвечивать, быть ровно такой, как мне надо.
Но нет, нам подавай запретный плод. Самый, мать его, запретный плод!
Парень в зеркале напротив хмурится: держу пари, он тоже не может понять, как так получилось, что мы с ним оба свернули не туда и попали в сети какой-то девчонки. Причём какой!
Ведь я помню её совсем другой – невзрачной, забитой, скучной. А сейчас? На каждое моё слово она может найти отпор, даже если промолчит, я вижу: ей есть что сказать, она может постоять за себя. Гордая амазонка, которая не стесняясь разбила о голову незнакомца вазу, которыми так дорожит мать.
Я закидываю ноги на тумбочку под зеркалом, и от этого движения небольшая ваза с живыми цветами едва покачивается, напомнив мне о моменте нашего нового знакомства с Алёной.
Нет, я точно лузер.
Если так пойдёт и дальше, мне однозначно нужно будет лечиться, потому что даже у старикашки «Джека Дэниэлса» не хватит силёнок, чтобы удержать моих демонов внутри. Однажды они однозначно вырвутся на свободу, и тогда я…
Я прикрываю глаза и как наяву передо мной появляется образ девушки из комнаты рядом. Она вся была словно соткана из света, искрилась и переливалась всеми цветами радуги, и тянула к себе, притягивала магнитом, оплетала паутиной своего невинного девичьего очарования и сбивала нокаутом с ног. Я одновременно и умирал, и воскресал рядом с ней, но ничего, совершенно ничего не мог поделать с собой, запретить думать или вспоминать о ней.
Горько ухмыльнувшись, салютую своему двойнику в зеркале. Выглядит он паршиво: недельная щетина на щеках, взъерошенные волосы, желтеющий синяк под глазом и чей-то страстный засос на ключице. Чёрт, даже не помню имя последней девчонки…Маша? Вика? Нет, в голове – пустота. Ни имён, ни образов, ни запахов. Такое со мной случалось довольно часто: во время отрывов девушки сливались в один сплошной ком…
Тогда почему с НЕЙ всё не так?
Вдруг напротив щёлкает дверь.
Дэн
Ещё один пример моей паранойи: мой слух каждый раз обостряется до звериного, стоит услышать малейшее движение в коридоре рядом с её комнатой.
Алёна с кем-то говорит по телефону. И тон её скачет от уверенного до сомневающегося. О чём и с кем можно говорить по телефону среди ночи? С подружкой? Ха. Не смешите мои чемоданы.
В мгновение ока я оказываюсь около двери, льну к ней и прислушиваюсь.
Так и есть. Наверняка воркует со своим потенциальным парнем. Думаю, в скором будущем со своим мёртвым потенциальным парнем.
Shit! Shit! Shit!
— Нет, давай не сегодня, — она даже не думает снизить тон, чтобы скрыть, что говорит с кем-то! Моё возмущение взлетает до самой высокой отметки. — Я устала, уже ложусь спать.
Я сжимаю руки в кулаки и еле удерживаю себя от того, чтобы не проломить ими дверь.
— Завтра обязательно встретимся! — тон при этом не сказать, чтобы радостный, может и правда беседует с подружкой?
— Я уже готова лечь спать. — Мой зверь внутри приседает на лапы в ожидании следующих слов, чтобы потом от услышанного разразиться злым лаем. — Что? В чём я сейчас? Ну, это не очень тактичный вопрос ночью, ты не находишь? Нет? Я…в летней пижаме…
Ну тут мои нервы не выдерживают, и я резко распахиваю дверь нараспашку. Алёна от удивления выпрямляется – она стояла у своей двери, облокотившись спиной о стену и от удивления, обнаружив меня прямо перед собой, она приоткрывает рот.
Я долго не думаю. Выхватываю её сотовый из рук, которые тут же опадают плетью вдоль тела, которое, между прочим, действительно, одето в лёгкую и очень короткую пижаму, и подношу ко рту.
— Не звони сюда больше, — рычу, даже не посмотрев на номер и имя абонента. Отрубаю связь и резко закрываю перед ней дверь.
Прикладываюсь лбом к двери, уперевшись кулаками в косяк. Мне нужно удержать себя сейчас в руках, чтобы не наделать глупостей. Не сорваться на крик, на действие. Сейчас нужна вся сила воли, чтобы ни за что не приближаться к ней, иначе весь мой недельный нейтралитет обернётся против меня. Весь алкоголь, который успел попасть в кровь, тут же улетучивается: кровь набатом гремит в ушах.