Страница 38 из 86
Новый вариант будущей космической экспедиции был доложен в ЦК КПСС. Но секретарь ЦК Дмитрий Федорович Устинов тоже не согласился с предложением Василия Павловича Мишина и потребовал выполнить программу полета двух космических кораблей в прежнем варианте при весе спускаемого аппарата 2750 килограммов, то есть при наличии на борту, по крайней мере, одного из космических кораблей трех космонавтов.
Устинову нельзя было посоветовать «не лезть не в свое дело». Поэтому в конструкторском бюро долго ломали головы, как решить поставленную задачу и, в конце концов, нашли выход. Для повышения устойчивости спускаемого аппарата космического корабля при снижении в атмосфере на нем установили щиток и тем самым стабилизировали балансировочный угол корабля в пределах 23 градусов. При таком угле обеспечивалось минимальное значение скоростного напора, при котором запасной парашют уже не рвался. Это подтвердили и летные испытания, во время которых спускаемый аппарат сбрасывали с самолета.
Казалось бы, уже можно было посылать «Союзы» в полет и выполнять стыковку космических кораблей, а затем и переход двух космонавтов из корабля в корабль. Но после гибели Владимира Комарова в апреле 1967 года авантюрный подход сменился трезвым расчетом, который, впрочем, иногда граничил просто с перестраховкой. 10 июня 1968 года состоялось заседание Государственной комиссии по «Союзам», на котором был принят ряд «очень осторожных решений».
Во-первых, все уже летавшие космонавты были выведены из состава экипажей будущей космической экспедиции. Если бы произошла авария во время старта ракеты-носителя, то ее проще было скрыть, поскольку не летавший космонавт никому не известен. В случае же успеха количество летавших советских космонавтов увеличивалось за счет побывавших в космосе новичков: с 1965 года СССР уступил США пальму первенства по числу покорителей космоса, и необходимо было сокращать разрыв.
Во-вторых, приняли решение осуществить еще один технологический пуск корабля «Союз» в беспилотном варианте. Такой полет состоялся 28 августа 1968 года, когда под названием «Космос-238» с космодрома Байконур был запущен еще один беспилотный корабль серии «Союз». Это был своеобразный «зачет» перед возобновлением пилотируемых полетов на новом корабле. В целом испытание прошло успешно.
Кроме того, руководители советской космонавтики решили подстраховаться и перед стыковкой двух пилотируемых кораблей с четырьмя космонавтами, выполнить предварительно еще один испытательный полет с одним космонавтом на борту. Этот испытательный полет получил название «вариант «0 + 1». А сама экспедиция со стыковкой двух кораблей и переходом космонавтов из корабля в корабль стала теперь именоваться «вариант «1 + 3».
Генерал Каманин негодовал по поводу принятого решения:
«Всего девять дней назад Мишин и его заместители с пеной у рта доказывали надежность «Союзов» и необходимость пилотируемых полетов на них. Мишин тогда отстаивал вариант «2+2» (по два человека на каждом корабле). А вчера на совете главных конструкторов Мишин внес предложение: в первой половине августа поднять в космос два корабля «Союз», осуществить автоматическую и ручную стыковку, но… отправить в пилотируемый полет только одного космонавта. Это уступка более осторожной позиции Устинова, Смирнова и Келдыша. Короче говоря, это уступка всем перестраховщикам. «Дополнительная проверка кораблей с меньшим риском», - так сформулировал это предложение Келдыш. Все главные конструкторы поддержали Мишина. Мы (военные) вынуждены были согласиться.
После закрытия совета, почти в том же составе, обсуждали кандидатов на полет в новом варианте «0+1». Неожиданно для всех Мишин назвал первым кандидатом К.П.Феоктистова. Я высказался против, большинство заняло нейтральную позицию, Гуровский и Керимов поддержали Мишина. Решили готовить трех командиров кораблей (один основной и два дублера). Я назвал трех кандидатов на полет: Береговой, Волынов, Шаталов. Все согласились с моим предложением при условии, если кандидатура Феоктистова отпадет. В ходе споров о том, кто должен лететь, Мишин даже Анохина вспомнил, но его кандидатуру никто не поддержал».
Теперь планы на предстоящие полеты выглядели так:
Вариант «0 + 1». В сентябре 1968 года на орбиту выводится беспилотный космический корабль «Союз–2» с пассивным стыковочным узлом. Через сутки к нему стартует пилотируемый космический корабль «Союз–3» с активным стыковочным узлом и с одним космонавтом на борту. В тот же день космические корабли состыковуются и два-три дня летают вместе. Затем поочередно возвращаются на Землю – сначала беспилотный «Союз–2», а затем пилотируемый «Союз–3».
Вариант «1 + 3». В ноябре-декабре поочередно стартуют «Союз–4» (космический корабль с активным стыковочным узлом и с одним космонавтом на борту) и «Союз–5» (корабль с пассивным стыковочным узлом и тремя космонавтами) с задачей их стыковки и осуществления перехода двух космонавтов из пассивного в активный корабль.
Генерал Каманин предложил утвердить экипажи космических кораблей в следующем составе:
Вариант «0+1» (корабли «Союз–2» и «Союз–3»): командир корабля – Георгий Береговой (дублеры — Борис Волынов и Владимир Шаталов).
Вариант «1+3» (корабли «Союз–4» и «Союз–5»): командир активного корабля — Борис Волынов, командир пассивного корабля — Георгий Шонин, выходящие космонавты - Евгений Хрунов и Алексей Елисеев (дублеры – Владимир Шаталов, Анатолий Филипченко, Виктор Горбатко, Валерий Кубасов).
И тут генерал Н.П.Каманин решился просто таки на виртуозную интригу против В.П.Мишина и его протеже на предстоящий космический полет летчика-космонавта СССР К.П.Феоктистова. Он решил бить «перестраховщиков» их же аргументами: включить в экипажи для предстоящего полета только еще не летавших в космос космонавтов, так как после гибели В.М.Комарова, а затем и Ю.А.Гагарина в марте 1968 года члены Государственной комиссии посчитали нежелательным участие летчиков-космонавтов СССР в первых испытательных полетах «Союзов». Теперь ранее готовившийся к полету Андриян Николаев и совершенно неприемлемый для генерала Каманина Константин Феоктистов были выведены из состава экипажей и прекратили подготовку к предстоящему космическому полету.
Путь в космос для Георгия Тимофеевича Берегового был теперь полностью открыт. Позднее Береговой с гордостью напишет в книге своих воспоминаний:
«Во всех предыдущих запусках имя летчика-космонавта объявлялось непосредственно перед стартом. Первого среди равных до этого момента не было: каждый дублировал другого. На этот раз порядок был изменен: Береговой, Шаталов, Волынов - такова была внеалфавитная очередность названных еще в Москве фамилий, и означало это, что Шаталов и Волынов - дублеры, а преимущественное право лететь предоставляется мне».
22 июля 1968 года экипажи для предстоящих полетов «0+1» и «1+3» были утверждены на заседании Военно-промышленной комиссии при Совете Министров СССР. В начале августа космонавты приступили к непосредственной подготовке к полетам. По вечерам, в свое свободное время, Георгий Береговой часто приходил на тренажер «Волга», на котором отрабатывались ручное маневрирование и стыковка космических кораблей «Союз» и устраивал себе дополнительные, не предусмотренные распорядком тренировки.
Именно эта уверенность в своих знаниях и навыках пилотирования космического корабля «Союз» дала все основания Георгию Тимофеевичу вступить в спор с руководителями Центра управления полетами. В августе 1968 года Георгий Береговой и его дублер Владимир Шаталов (еще один дублер – Борис Волынов – был в отпуске) приехали в рамках подготовки к предстоящему космическому полету в Центр управления полетами в Евпатории. Завязалась беседа о роли человека в предстоящих космических полетах. Кто-то из управленцев предложил провести в будущем полете стыковку космических кораблей без участия человека – мол, именно так «Союзы» уже дважды успешно стыковались. Наверное, предлагавшие рассчитывали на одобрение этого предложения космонавтами: ведь при автоматической стыковке объем работы для космонавта в полете уменьшался в несколько раз. Человек становился всего лишь зрителем, наблюдая за процессом стыковки, который полностью выполняла автоматика космических кораблей. Но не тут-то было! Не проявив привычного почтения к техническому руководству полетами, И Георгий Береговой, и Владимир Шаталов в один голос заявили, что человеку нужно наоборот больше доверять во время выполнения космических рейсов. Да и вообще опытных летчиков, как это давно уже принято в авиации, необходимо привлекать не только к тренировкам к полету на готовом космическом корабле, но и к самой разработке пилотируемой космической техники уже на самых ранних этапах. Георгий Береговой смело заявил, что члены Государственной комиссии, техническое руководство ряда предприятий и прочие руководители космической отрасли СССР проявляют излишнюю осторожность, на годы растягивают беспилотные пуски. Особенно заметно это стало после трагической гибели В.М.Комарова. Если форсировать запуски космических кораблей с человеком на борту, утверждал Георгий Тимофеевич, то и новые конструкции пилотируемых кораблей будут создаваться гораздо быстрее. Пройдут годы и сама жизнь покажет, что Георгий Береговой и Владимир Шаталов были, безусловно, правы в той беседе в евпаторийском ЦУПе летом 1968 года.