Страница 44 из 74
Питер встретил и проводил меня хмурой, дождливой, туманной погодой, отчего город, несмотря на очень красивую архитектуру, оставил о себе довольно суровое впечатление. К тому же я не привыкла, когда так рано темнеет. Переезжать сюда ради работы из солнечного Геленджика мне совершенно не хотелось. В то же время любимое дело манило к себе с непреодолимой силой, но меня слишком сильно смущали северные моря и климат. Солнечная тётя Наташа и хмурое небо — вот так я запомнила свою первую поездку в этот город.
Хотя, когда выпал снег и мы с тётей Наташей пошли гулять было необычайно красиво. Артёма с собой я старалась не брать. Даже на прогулку с Натальей Ивановной я его не взяла, ссылаясь на то, что нам с ней нужно поговорить о серьёзных вещах.
Ему это не очень нравилось, а хуже того он не постеснялся это показать, тем самым вызывая во мне ещё большую насторожённость по отношению к нему.
Похоже, у мужчины в отношении ко мне начало развиваться чувство собственничества и это меня огорчало. Я теряла друга и что-то мне подсказывало, что приобретала врага. Я старалась, как и раньше непринуждённо общаться с Артёмом, но тем не менее во всех его действиях, взглядах читала подтекст.
По возвращении в Геленджик меня насторожил взгляд бабушки. Он был каким-то странным, будто виноватым.
От доброй соседки, которая на следующий же день, завидев меня, поспешила с вопросом: «Что за белокурый кудрявый иностранец приезжал. Не мой ли этот красавчик жених?», — я узнала причину странного поведения бабушки. Даже за завтраком она была чересчур ласкова и при этом не так многословна, как обычно.
Слова соседки буквально выбили почву из-под моих ног. Я рефлекторно попыталась придержаться за любой ближайший объект, но, к несчастью, вблизи ничего, кроме соседки внимательно отслеживающие мою реакцию, не оказалось.
Ответив, что приезжал не жених, а человек которого я давно не видела, я развернулась и на ватных ногах вернулась в дом.
В голове не укладывалось, что меня нашёл не отец, ни Барбоза, а Он! – Лукас!
Глупое сердце счастливо забилось в груди, и в то же время от глубокой обиды на бабушку, уголки глаз защекотали слёзы.
– Ты же в магазин собралась. кошелёк забыла? – бабушка обеспокоенно вгляделась в моё лицо. – тебе плохо? Да ты в лице поменялась! – Начала засыпать вопросами, но её лицо при столкновении с моим взглядом стало серым, а в глазах отразилось понимание. – Я так надеялась, что ты не узнаешь.
– Почему? Как ты могла?! – из глаз покатились слёзы.
Это была последняя капля в чаше предательств.
Ещё и от бабушки…
Я… правда… не ожидала.
Грудь сдавило до боли и стало сложно дышать.
– Они могли следить за ним. Он добрый мальчишка, хороший, но защитить и его жизнь, я не в состоянии. Сама понимаешь, мне тягаться с твоим отцом и тем самым барбосом не по возрасту.
– Как он? – понимая, что бабушка во многом права, я обессилено опустилась на пол, рухнув прямо на ковёр у входной двери. Меня буквально разрывало от противоречивых чувств: радость оттого, что Лукас меня помнит, что приехал, обида на бабушку, надежда и одновременно с ней чувство безысходности… Сейчас я даже не могла разобраться, что из этого всего правильно.
– Дойди хоть до стола, там и поговорим. – бабушка пыталась меня поднять, но я упрямо выдернула руку.
Меня не волновало, насколько по-детски выглядят мои реакции и сидение на полу в прихожей. Я была потеряна и вместе с тем обижена до глубины души несмотря на то, что я признавала логичность поступка бабушки.
Наверное, последний раз я позволяла так болезненно точить меня обиде лишь в детстве, на мать, внимания которой тогда неустанно ждала. Изо дня в день я вновь и вновь ждала обманываясь, пока мне не стало всё равно.
– Ты могла бы позволить нам хотя бы увидеться. – Высказываю обиду и слышу, что мой тон в действительности напоминает тон обиженного ребёнка. – Хотя бы это. – Говорю уже просто севшим голосом. – Лукас всё равно уже был здесь. Те же соседи кому угодно разболтают о том, что я живу у тебя, точно так же, как рассказали мне о Лукасе. Какой смысл был скрывать правду именно от него? Он доказал, что ему можно доверять.
– Ты сильная девочка, а отдавать парню надежду и бередить его раны не стоит. Он действительно любит тебя внучка, раз решился найти тебя осознавая последствия.
– Знаю, что любит. Но не уверена, что он осознаёт эти последствия в полной мере.
– Лена, если ты решишь остаться с ним, я постараюсь вам помочь чем могу, но пока ты не приняла окончательного решения давать надежду этому парню и тем более подвергать его лишнему риску не стоит. Даже если тебя уже обнаружили, факт того, что ты с ним не встретилась, послужит ему защитой. Он же как чистая и наивная девица.
Я изогнула бровь, и бабушка пояснила.
– То, что он физически крепкий, не в счёт. Он из другого мира и не привык противостоять таким, как твои отец и барбос.
– Этот барбос не мой. Мой барбос, это Лео. А Лукас, он действительно немного наивный романтик, но он совсем неглуп. Ты бы видела, как он мне с побегом помог.
Ба! – возмущённо окликнула я отвернувшуюся и уходящую прочь бабушку, которой надоело стоять над моей душой. Встав на ноги, я поспешила за ней.
– Руки помыла? Садись. – бросив внимательный взгляд на руки и удовлетворившись увиденным, она подала полотенце. – Говори, тебя же ещё что-то беспокоит?
– Не что-то, а всё то же. В дороге я много думала, да и до этого. Даже с Артёмом на эту тему поговорила. Имею ли я право изменить жизнь не только Лукаса, но и его семьи? Что будет, если я предложу не только Лукасу, но и его сестре с отцом перебраться в Россию, подальше от влияния этих людей? Артём вопреки моим ожиданиям, посоветовал поменьше думать, а просто сделать так, как мне хочется. Он сказал, что Лукас мужик и сам способен принимать решение, но мне это не кажется правильным.
– И правильно, что не кажется. – Погладила по голове Ба. – Это эгоистично. Хоть твой отец и растил эгоистку, ты до неё недотягиваешь. Душа у тебя добрая, а вот расчётливость и упёртость отцовские, в тебе глубоко сидят, но это и неплохо для жизни. Насчёт сестры Лукаса, если у неё нет возлюбленного для неё переезд может оказаться интересным занятием, тем более, ты говорила, что вы дружите. А вот людям постарше, вроде его отца или старой бабки как я, с проросшими глубоко в землю корнями, это на пользу не пойдёт. А отец, вероятно, и работать ещё захочет. Раз у него сын твоего возраста, значит, он ещё далеко не старик. Языка он не знает. Жить…, ну, скажем, с жильём я помогу не проблема, а вот, если захочет работать?
– А он захочет. – Согласилась я, вспоминая, как он пашет сразу на нескольких работах.
– Без знания языка ему будет сложно. Разве что совсем черновые работы выполнять. – Я не стала пояснять, что и с Португалии он был обычным рабочим, хватающимся за любую более-менее прибыльную работу. – Опять же, я могу помочь, обучат, устрою, но захочет ли человек принимать такую помощь? Я бы на его месте посчитала, что слишком обременяю людей и отказалась.
– К сожалению, я тоже пришла к этим выводам. А если бы мы сбежали вместе с Лукасом, оставив его семью там, то рычаг давления в качестве семьи Лукаса остался в руках моего отца.
– Леночка, я вижу, как ты маешься, лишь поэтому завела разговор. Тебе пора определиться. Я не считаю, что старшие имеет право вмешиваться в жизнь своих детей, но в этот раз мне пришлось принимать нелёгкое решение. Я много повидала на своём веку и могу с уверенностью сказать, что этот мальчик тебе не пара. Подожди, не нужно меня перебивать. – бабушка выставила ладонь вперёд. – Я так говорю не потому, что он бедный или какой-то недалёкий, хоть и произвёл подобное впечатление. Но вместе с тем, судя о том, что я о нём слышала от тебя, он мягкий, добрый и судя по всему, очень ранимый человек. Даже если ты останешься с ним, со временем ты подавишь его. Рядом с тобой должен быть человек не менее сильный по духу чем ты, иначе, через какое-то время ты сама захочешь от него проявления той силы характера, на которую он не способен.