Я тебе запрещаю

Рукой веду от живота вниз. Она тут же как будто просыпается. Вскидывает на меня испуганный взгляд и сводит ноги. Я развожу их, подминая одну ногу под себя.

— Не бойся, — шепчу ей на ушко. — Ты себя хорошо ведешь. Наказывать не буду. Дай мне поиграть с твоей маленькой девочкой.

Настя краснеет, прикусывает губу и отворачивается.

Ладонью провожу по нежной коже, рассматривая ее там. Чистенькая, аккуратная, выбритая девочка. Из складочек выглядывает маленький, пока еще розовый бугорок. Касаюсь его пальцем. Настя ойкает.

Проникаю пальцем между складок. Пока еще недостаточно влажно, но я знаю, что сделаю так, что она потечет. Вынимаю пальцы и плюю на них, потом опять возвращаю туда.

Глажу складочки, а большим пальцем обвожу по кругу клитор, который сразу же набухает и темнеет. Нажимаю на него, вырывая из Насти стон. Но она прикусывает губу и пытается подавить его.

Пальцами оттягиваю губу, убирая с нее зубки.

— Нравится? — спрашиваю, опять надавливая на клитор.

Но она не отвечает. Опять отворачивается. Тогда я поворачиваю ее лицо к себе, схватив за подбородок и просунув ей в рот два пальца. Теперь не отвернется.

Интенсивнее ласкаю ее, наблюдая, как ей все сложнее сдерживаться. Засовываю средний палец в нее и она вздрагивает и обхватывает его так, что, кажется, кровь перестает поступать в него. Какая узкая.

Я кручу пальцем в ней, вырисовывая круги. Она хватается за мои плечи и мычит.

Зажимаю клитор и перетираю его. И она приподнимается и прижимается ко мне. Стонет, уткнувшись мне в плечо.

Опускаю ее на кровать, вынимаю палец и снимаю шорты.

Настя продолжает лежать, схватившись руками за подушку. По ее лицу вижу, что она еще не до конца отошла.

Приставляю член к узкой щелочке, где только что побывал мой палец, и слегка толкаюсь в нее. Настя тут же приходит в себя, приподнимается на локтях и пытается отодвинуться.

— Не надо, — шепчет, облизывая обкусанные губы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 15. Рустам

Я наклоняюсь и шепчу ей в ухо:

— Я сегодня аккуратно. В первый раз надо было резко. Не бойся.

И опять медленно толкаюсь в нее. С трудом погружаюсь сантиметр за сантиметром.

— Расслабься, Настя, — опять шепчу ей и прикусываю мочку уха.

И еще сильнее двигаю бедрами. Я почти весь в ней, остается сделать последний рывок.

Прихватываю ртом сосок и губами тяну его. И тут же вхожу в нее полностью.

Настя издает протяжный стон.

— Вот видишь, — улыбаясь, шепчу я. — Слушайся дядю Рустама и все будет хорошо. Послушная девочка.

Засасываю кожу на шее и начинаю двигаться в ней. Немного выхожу. Медленно. И ударяю бедрами. Резко. Опять медленно. И опять резко. Разрабатываю ее. Там так узко, что, если я выйду полностью, то опять придется протискиваться. Оттягивать приближение оргазма. А я не хочу. Я хочу получить его сейчас. Поэтому двигаюсь, не выходя полностью.

Слышу ее учащенное дыхание. Прикусываю плечо. Чувствую, что меня накрывает. Ускоряюсь и девчонка начинает стонать.

— Вот так я буду тебя трахать, сладкая Настя. Вот так, — шепчу в такт своим движениям в ней. — Если будешь слушаться. Ты же будешь послушной девочкой?

Дыхание сбивается, но я все равно продолжаю говорить. Урывками, глотая звуки.

— Дядя Рустам воспитает тебя, маленькая шлюшка.

Выхожу из нее полностью и опять проникаю. Настя вскрикивает. Повторяю то же самое. Она ногтями царапает мне плечи.

— Ты будешь послушной? — распаляюсь я от ее криков. — Будешь? Отвечай!

— Да, — стонет она.

— Вот так, девочка. Вот так.

Я еще ускоряюсь и скоро чувствую, как сперма заполняет тугое лоно. Не выхожу сразу. Так и лежу на ней, придавив ее, и только чувствую, как в грудь начинают хныкать. Приподнимаюсь.

— Ты чего ревешь? — спрашиваю. — Не понравилось? Привыкнешь.

— Вы опять сделали это, — хнычет, утирая слезы.

— Я буду делать это, пока мне не надоест. Ты же была хорошей девочкой. Не расстраивай меня. Не заставляй наказывать.

— Я не предохраняюсь, — выдает она и я охреневаю.

Одним из условий сделки с агентством является то, что девчонки начинают пить таблетки заранее, чтобы я мог, не волнуясь, кончать в них. А тут…

Откидываюсь с нее и сажусь на кровати.

— Как так? Почему? Тебя разве не предупредили?

Мотает головой.

Ясно. Разберусь.

Встаю с кровати, чтобы идти в душ.

— Я не собираюсь надевать резинку, — говорю ей. — Так что тебе придется пить таблетки. Там на тумбочке телефон домработницы. Скажи, чтоб купила.

Пока решаю больше не трахать ее. Пусть начнет предохраняться.

Когда на следующий день домработница отчитывается мне, что все купила и передала, я опять насаживаю девчонку на член. В этот раз уже грубее, так, как нравится мне. Она уже привыкла и моя грубость не вызывает криков.

На третий день проживания Насти в моем доме ловлю себя на мысли, что ближе к концу рабочего дня все чаще смотрю на часы и, в конце концов, срываюсь и приезжаю домой раньше обычного. И опять трахаю ее. Почти сразу же, как захожу домой. Прямо у стены. Спустив брюки. Как какой-то прыщавый юнец.

Это становится похоже на сумасшествие. И меня это начинает беспокоить.

Поэтому решаю остановить это. Сейчас. Одним единственным способом.

Глава 16. Настя

Все мои отношения с мужчинами до встречи с Рустамом сводились к платонической любви с бывшим одноклассником Гришей. До секса у нас с ним так и не дошло, хотя он несколько раз пытался достать при мне свой вялый орган и пытаться засунуть мне его хотя бы в руку.

Глядя на него, я не понимала, как такое может нравиться. «Неужели у всех мужиков так?» — размышляла я. Оказалось, нет.

У Рустама член был большой, твердый, смуглый, как и он сам. Мне было страшно даже смотреть на него и каждый раз, когда он просовывал его в меня, я не верила, что он туда влезет. Но он влезал. И мне это нравилось.

Гриша пытался как-то «разогреть меня», как выражался он сам, просунув руку мне в джинсы в кинотеатре. Но, кроме дискомфорта и желания побыстрее убрать оттуда его руку, я ничего не испытала. Руки Рустама были другими. Они шлепали меня по попе, сжимали до боли грудь, выкручивали соски, но были очень нежными там.

На второй день моего пребывания в его доме Рустам, одеваясь на работу и стоя рядом с кроватью, глядя сверху вниз на меня, лежащую голой, потому что он запретил мне прикрываться в его присутствии, сказал, что мне надо съездить в магазин купить что-нибудь из одежды. Я ответила, что у меня все есть. На самом деле, у меня просто не было денег.

Застегивая запонки, он исподлобья посмотрел на меня и сказал, что в том магазине мне деньги не понадобятся.

Так и вышло. Консультант на мой вопрос, как платить, ответил, что все записано на счет Рустама Каримовича. Я не стала брать много вещей. Мне было неловко.

Вечером, придя с работы, Рустам позвал меня, едва закрыв за собой дверь. Я прибежала в трусиках, как он и велел. И он, схватив меня, развернул лицом к стене и взял прямо там, в коридоре. А потом в душе. И на кухне. И в последний раз уже на кровати. Выйдя из меня, он почти сразу же заснул, а я еще какое-то время просто смотрела на его суровое даже во сне лицо.

Может быть, такими и должны быть отношения?

По сути, он ведь не знал тогда, что я не собиралась спать с ним. В этом, наверное, нет его вины. Сейчас он ведет себя по-другому. Он засыпает, прижимая меня к себе. А еще будит ночью и дает заснуть только после того, как кончит в меня. Он целует меня так, что мне сразу же хочется закрыть глаза и улететь куда-нибудь. И только его руки, сжимающие меня до синяков, напоминают, что я здесь. В чужом доме.

Сегодня Рустам приходит с работы хмурый. Не приветствует меня. Даже не смотрит.

— Уйди в комнату, — говорит мрачно.