Сильнее боли

11

Галя шла вдоль пустынной ночной улицы и не верила в реальность происходящего. То, что она оказалась на улице в два часа ночи одна, – это еще полбеды, хотя и подобное случалось с ней не так уж часто. Но вот то, откуда она шла... Нет, вспоминать об этом не хотелось, это ей совсем не нужно, это следовало забыть – напрочь, навсегда! Куда важнее вспомнить, что же привело ее туда, в незнакомый дачный поселок, в посторонний дом, в… чужую постель?.. Как такое могло случиться в принципе?..

Нет, Галя не была ханжой. И если допустить, что после развода с Романом кто-нибудь пригласил бы ее к себе на дачу с само собой подразумевающимися последствиями, то она бы, возможно, и согласилась. Смотря, конечно, по настроению и по тому, кто именно пригласил бы. Например, тот же Игорь. Поехала бы она с ним на дачу? Вот если совсем честно?.. Скорее всего да. Разумеется, до того, как Игорь узнал про Костика, а она, соответственно, про истинную Игореву сущность. Но ведь вчера ее никто не приглашал. И тот, с кем она там… встретилась, уж точно не из числа ее знакомых. И не мог быть в принципе! Так почему же все так получилось? И почему она так плохо все помнит, словно и впрямь это происходило не с ней?

Как ни противилась Галя воспоминаниям, но из памяти все-таки выплыло то вожделение, с которым она поджидала незнакомца… Нет, вовсе не незнакомца! Она ведь поджидала Романа!.. Галя даже замедлила шаг, когда вспомнила это. Ну, конечно, она почему-то была уверена, что с ней будет в тот вечер Роман. И когда вместо него оказался тот, другой, – как его... Тарас… вот уж дурацкое имя! – она все равно думала, что Роман где-то рядом, что именно он ходит внизу, помышляя убить ее за измену. Дикость! Какие глупости лезли ей тогда в голову! Какой Роман? Какая измена? Да и кто кому изменил? Не вчера – вчера измены не могло быть по определению, потому что они с Романом были уже друг другу никто, – а тогда, три с половиной года назад, когда… когда она задыхалась от любви к нему и даже подумать об измене было для нее физически невозможно! А он вот смог.

«Да о чем же ты думаешь, дура?!» – заорала на себя Галя чуть ли не вслух. Пришлось даже остановиться, чтобы перевести дух, притушить вспыхнувшую к себе злобу и попытаться изгнать это гадливое презрение, неотступно следовавшее за ней по пятам с той самой дачи.

Галя не была психологом, хотя основы психологии и проходила на журфаке. Но она проучилась там слишком мало, чтобы чувствовать себя специалистом в этой области. Тем не менее она постаралась взглянуть на ситуацию со стороны и разобраться в своих переживаниях и поступках с помощью холодного рассудка. Сначала Галя сделала главное допущение – что ее позвал в это Ряскино все-таки Роман. Ну не зря же она ждала там именно его! И вероятность того, что Роману захотелось встретиться с бывшей женой, тоже достаточно большая. Но почему же она согласилась на эту встречу? Да еще ринулась неведомо куда, сломя голову, едва не забыв про Костика!.. Неужели она до сих пор… любит Романа?.. Галя похолодела и, затаив дыхание, прислушалась к своему сердцу. Но сердце молчало, лишь продолжая ритмично выполнять свою основную работу. Гале стало чуточку легче, любить Романа она совсем не хотела. Конечно, любовь о желаниях и предпочтениях никого не спрашивает, и все-таки. Ладно, это хорошо. Но ведь раньше она его любила! И память о той любви наверняка осталась в подсознании. Так что ее желание поехать на встречу можно с точки зрения психологии списать на временное возбуждение той самой памяти. Так что, значит, все логично?

Нет, не все! Галя даже притопнула от досады. Во-первых, почему там оказался Тарас? Во-вторых, почему ей в тот момент было все равно, кто с ней? И наконец, в-третьих, – почему она не помнит, как ее кто-либо вообще звал на эту дачу?! Ведь она поехала туда совершенно спонтанно.

«А ну-ка, давай вспомним, голуба», – прошептала Галя и принялась вспоминать. Итак, она вышла вчера с работы с твердым желанием отправиться в садик за Костей. Вместо этого она вдруг оказалась на вокзале и купила билет на электричку. Что же произошло в промежутке между этими событиями? Что подтолкнуло ее к столь безответственному шагу? Ну как же! А телефонный звонок?.. Нет-нет, какой звонок? Это ведь она сама звонила. Маме, насчет Костика. Все перепуталось. Почему же она ничего не может вспомнить? И почему… почему же столь дико снова болит голова?..

Галя пошатнулась и сжала ладонями виски. Она не заметила, как возле тротуара остановилась легковая машина. Услышала только голос – как ей показалось, очень далекий и равнодушно-холодный, что никак не вязалось со смыслом произнесенных им фраз:

– Вам плохо? Нужна моя помощь?

Голос вывел ее из коллапса. Боль сразу же отступила и спряталась. Галя удивленно посмотрела на автомобиль, через приоткрытую на три пальца щелочку в боковом стекле которого на нее не мигая смотрели глаза. Тоже неприятно равнодушные и холодные. В них отражался мертвенный свет уличного фонаря, отчего они казались искусственными, стеклянными. И если бы не свежая царапина, начинавшаяся под левым глазом, Галя вполне бы могла подумать, что они принадлежат кукле, искусно сделанному манекену. Фонарь отражался не только в глазах, блики его холодного сияния разливались и по стеклу, потому Галя не видела лица незнакомца. Но ей было достаточно и одного этого взгляда, чтобы окаменеть в неожиданно нахлынувшем ужасе и на негнущихся ногах сделать два шага назад, к холодной стене здания, которая лишь казалась надежной, но реальной защиты дать не могла.