Криптонит Дубова

Не исключаю, что сорвалась бы и позвонила первой. В этом плане помогло присутствие Любы Масловой. Появившись с ворохом личных проблем за плечами — она здорово отвлекала и перетягивала внимание на себя. Как же ее штормило, бедную. От ненавижу до люблю по триста раз за сутки. Попытки достучаться к самоуважению — имели непродолжительный эффект. Как же ребенок будет расти без козла отца? Этот козырь выбрасывался постоянно, но с тем же Любочка не спешила возвращаться к своему Валерке. К родителям тоже не могла, так как реверсировать на родину, находящуюся слишком далеко от нормальной цивилизации не хотелось.

Присутствие чужого человека на своей территории рано или поздно начинает приносить дискомфорт — это знают даже самые радушные хозяева. К концу первой недели совместного проживания я банально устала от вечного стенания и заламывания рук. Какой погоды у моря она ожидала, стало понятно немного позже. И что интересно, Кирилл раскусил ее метания буквально сразу.

Одним словом мы с Масловой проходили каждая по личным этапам бушующих эмоций, просто Люба — во всеуслышание, а я — молча. Работа, «Добролапыч», «Милосердие рядом» почему-то перестали приносить удовлетворение, как это происходило раньше. Постоянное ноющее чувство фрустрации очень мешало. Хотелось увидеть Дубова. Пускай говорит свои колкости, или лекции устраивает о вкусной и здоровой пище, или молча работает за своим ноутбуком — без разницы.

Бабушка Аля любила повторять, что случайностей не бывает. И это, если задуматься, действительно так. Если бы Любаша не оказалась у меня дома — я не увидела бы в воскресенье вечером телепередачу о светской жизни нашего города и не узнала бы о том, что у Кирилла Геннадиевича появилась новая… пассия. Между интервью с разными знаменитостями, пришедшими на презентацию какого-то нового фильма, камера показывала собравшийся бомонд. Удав попал в кадр дважды. Под ручку с брюнеткой.

Невидимый удар был настолько сокрушительным, что около часа находилась в полной прострации, не видя и не слыша ничего вокруг. В груди сжимало с такой силой, как будто сверху положили огромный камень. А как итог — очередной приступ мигрени. Без ауры. Благо вовремя сообразила выпить лекарство. Лежала потом, глядя пустым взглядом в потолок, слушала, как в бешеном ритме стучит сердце и мечтала… умереть.

Зачем он появился на моем пути?! Какой злой рок притянул ко мне этого человека?! Жила же вроде правильно, никому плохого не желая и не делая. За какие такие грехи?!

Весь понедельник — словно в бреду. Двигалась на автопилоте. Пелена перед глазами, щемящая боль, борьба кортизола с адреналином по венам. Глотая корвалол, отменила поездку в Центральный городской пункт переливания крови. Попросту побоялась сесть за руль. Зато вечером оттянулась по полной программе. Маслова уехала к какой-то из своих сокурсниц, найдя новые уши для излияния своих бед, а я смогла расслабиться в обнимку с коньяком и… сигаретами.

Чтоб было понятно — курить бросила после смерти Лешки, когда лежала в депрессии. Ничего тогда не хотелось. Ни жить, ни дышать, ни курить, ни есть. Воду пила. И спала много.

Зато во вторник с самого утра почувствовала некое затишье. Хладнокровие и пустота. Словно выскоблил кто изнутри. Непродолжительное спокойствие дало передышку, прибавляя сил. А потом позвонил Дубов и сказал приехать к пяти часам. Даже поинтересовался как мои дела, угу.

Какой ужасной может быть ревность, до этого не знала. С мужем полное доверие. Все, что было до — давно стерлось из памяти. А тут — цунами. Единственный плюс — не наделала глупостей в порывах перед тем, как узнала новость.

Когда приехала к Удаву — из меня можно было стальной меч выковать. Ни один мускул не дрогнул. Обида и разочарование начали свою отвратительную работу. Жизнь ко мне вообще мало улыбалась, пора бы привыкнуть к пинкам и ударам. Реальность такова, что мы с Кириллом Геннадиевичем находились по разные стороны бездны. А глупые фантазии необходимо выкорчевывать.

— Добрый день. — Поздоровалась, столкнувшись с ним в коридоре, лишь немного смутившись. Он, судя по всему, вышел из своего кабинета. Мой взгляд непроизвольно обхватил его с ног до головы. Замшевые туфли, черные брюки, белая рубашка с расстегнутым воротничком и закатанными рукавами — из-за чего контраст с загорелой кожей становился более ярким. Сексуальный гад! Выжидающая улыбка почему-то покоробила.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Здравствуй, Нелли. — И тут же одернул домработницу, кивком головы отсылая. — Люда, я сам. — Подошел и помог снять пальто, после чего проследовал за мной в комнату. — Ты курила?

От неожиданности споткнулась. Ого!

— Да. — Сердце беспокойно дернулось в груди. Блин! Меня никто в жизни за это не вычитывал! А испуг появился неосознанно. Предчувствие — очень странная штука. Развернувшись, застыла с круглыми глазами. Он. Нюхал. Мое. Пальто.

Нормально?!

— Переодевайся и зайдешь потом ко мне. — Откладывая в сторону одежду, проговорил каким-то странным тоном и вышел.

Подумав, достала из сумки жвачку. А то, прости господи, еще заставит хлоркой рот прополоскать. Осмотрелась по сторонам и опять замерла. На столе возле зеркала стоял большой букет белых гвоздик. Шта..? Это как понимать?

В тот вечер мы поехали в театр на «Рождественскую рапсодию». Кирилл Геннадиевич, несмотря на все мои актерские способности, тем не менее, уловил напряжение.

— Нелли, что произошло? — спросил негромко, по дороге к вип-ложе.

— В смысле? Вы о чем?

Он не ответил, а когда заняли места, внимательно и долго смотрел.

— Сама расскажешь, или…

— Как вы там любите говорить: «Еще не время». — Ответила, выключая телефон.

Выражение его лица не берусь описать. Вначале опешил, потом вздернул в удивлении брови, а под конец вдруг фыркнул, прикрывшись кулаком. Развеселился. Какая прелесть. Что смешного, объясните на милость?

Буквально за пять минут до начала я краем глаза увидела Альбину. Ту самую сплетницу, с которой познакомилась несколько месяцев назад, когда мы впервые вдвоем «вышли в люди». Не знаю, каким образом, но сразу поняла, что пустующее место за нами ожидало ее. Внизу настраивался оркестр. Рывком приглушили свет. Времени на раздумья не было. Подняла руку и взялась за мизинец Дубова, примостив свое предплечье рядом с ним на подлокотник кресла.

Это был первый раз, когда я прикоснулась к нему сама, по доброй воле, так сказать. А потому степень изумления можете себе представить. Удав как в замедленной съемке начал поворачиваться, но даже если и хотел что-то сказать — не успел. Между нами прошелестело:

— Добрый вечер, Кирилл Геннадьевич. — Тихое приветствие, сопровождаемое запахом дорогого парфюма и сладострастными нотами голоса.

— Добрый вечер, Альбина. — Мельком взглянув на нее, кивнул и перевел взгляд на меня. Понял. В этот момент освещение окончательно выключили. И грянул гром. Прожекторы осветили сцену, обрушилась музыка, занавес поплыл в стороны…

Что там пели и показывали — не запомнила. Чувства плясали на острие, по сути, из-за ерунды. Тем более что жест был вынужденным. Но что-то происходило между нами. Я подержалась за его палец минут десять, а когда отпустила, он тут же перехватил мою руку и накрыл своей сверху. Не отпустил. Гладил, трогал, перебирал, переплетал — чем очень мешал смотреть спектакль.

В антракте Дубов отвел меня в буфет, где мы столкнулись с Реутовым и его женой. Приступ гадливости к этому человеку вышел на новые рубежи. Красивая, ухоженная женщина вызывала куда больше симпатии, чем та девочка, что была с ним в Ибице.

Я кисла рядом с Удавом, отказавшись от угощений, и сканировала потихоньку окружающих, пытаясь удерживать легкую улыбку. Все чинно, спокойно, но странное ощущение не покидало. К нам подошла Альбина. Разговор оживился. «А потом — бац, и вторая смена!» — фраза из фильма как нельзя лучше описывает неожиданность произошедшего.