Страница 4 из 17
Я попытался еще раз, сосредоточившись на формировании слов.
– Зз-жж-зз-жжж… Кто-нибудь объяснит жи-зз-жзс мне, что здесь происходит?
«Фрейд» хлопнул в ладоши.
– Великолепно! Боб, я – доктор Лэндерс. Я отвечу на все ваши вопросы и помогу вам подготовиться к новой жизни.
К новой жизни? А что не так со старой? Направление этой беседы мне уже не нравится.
Доктор Лэндерс поставил планшет прямо перед собой.
– Итак, Боб, какое ваше последнее воспоминание?
– Автомобиль, который мчится прямо на меня. Я был уверен, что он в меня врежется. А сейчас я практически уверен, что так все и вышло.
– Верно, Боб. В больницу вас доставили в критическом состоянии, и прогнозы врачей были весьма пессимистическими. В соответствии с условиями вашего контракта с «КриоЭтерной» в момент смерти вас ждал криоконтейнер.
– Ну, значит, я не зря потратил деньги. И какой сейчас год?
Доктор Лэндерс рассмеялся.
– Приятно разговаривать с человеком, который все быстро схватывает. Сегодня 24 июня 2133 года, и мы находимся в Новом Гендельтауне, который в ваше время назывался Портленд.
Его слова меня удивили. Значит, прошло… [117] лет. Стоп, а это откуда взялось?
Я всегда легко считал в уме, но обычно мне, по крайней мере, пришлось бы выполнить все действия. А сейчас ответ пришел, словно кто-то шепнул его мне на ухо. Хм. Расследовать позже. Добавить в список задач.
Я снова сосредоточил внимание на враче. Теперь его рубашка не так меня удивляла: за сто с лишним лет мода могла измениться. Но мне очень хотелось получше разглядеть его часы.
– Кто такой Гендель? – спросил я.
– О, Боб, давайте не забегать вперед. У меня уже подготовлен сценарий по введению кандидатов в суть дела. Уроки истории будут позже.
– А что стало со Старым Гендельтауном?
Доктор Лэндерс улыбнулся и покачал головой, притворяясь опечаленным.
Я со вздохом кивнул. Точнее, попытался кивнуть. Картинка у меня перед глазами не сдвинулась. Значит, я контролирую свои глаза, но не голову. Возможно, у меня что-то вроде «синдрома запертого человека».
Поэтому вместо кивка я хмыкнул.
– Ну ладно, тогда, может, поговорим о том, сколько во мне осталось от человека? Судя по тому, что во мне эта штука с искусственным голосом, вылечить меня вам не удалось. Насколько я борг? Стоит ли мне смотреть на себя в зеркало или это плохая мысль?
– О… – Доктор Лэндерс бросил взгляд на свой планшет, помедлил, а затем снова посмотрел на меня. – Сравнивать вас с боргом было бы некорректно. Судя по тому, что я знаю о «Звездном пути», они, по крайней мере отчасти, люди. Вы скорее Дейта.
Я уставился на него и смотрел на него целую вечность. В голове не было ни одной мысли. Я словно разучился думать.
Наконец я вновь обрел дар речи.
– Жж-зз-жж-з… Что?
Я заметил – словно между прочим, – что у меня все еще не началась паническая атака. И мне вдруг показалось, что причину я знаю.
– Вы, Боб, то, что большинство людей назвали бы «искусственным интеллектом», хотя это и не вполне точное определение. Вы – копия разума Роберта Йоханссона; чтобы создать вас, его криогенно замороженный мозг просканировали на субклеточном уровне, а полученную информацию превратили в компьютерную симуляцию. Вы фактически компьютерная программа, которая считает себя Робертом Йоханссоном. Репликант.
– Значит, я бессмертен?
Доктор Лэндерс удивленно посмотрел на меня, а затем расхохотался.
– Такую реакцию я нечасто встречаю! Кажется, фазу отрицания вы проскочили. Я все больше и больше радуюсь тому, что мы решили вас копировать.
– Ну, спасибо. Наверное. Значит, я… то есть Боб, еще жив? Или все еще мертв? Он все еще заморожен?
– Боюсь, что нет. – Доктор Лэндерс нервно заерзал в кресле. – Процесс записи приводит к разрушению исходника. Мозг нужно разморозить настолько, чтобы появилась возможность измерить синаптические потенциалы, но так, чтобы при этом не образовались кристаллы льда. В процессе участвуют вещества, которые делают мозг нежизнеспособным. Снова замораживать его не имеет смысла.
Слова доктора Лэндерса поразили меня, словно молния, словно удар током. Я превратился в компьютерную программу, и меня не должен был беспокоить тот факт, что исходный Боб умер, но почему-то мысль, что я – все, что осталось от него, ранила, словно нож. Меня – Боба – выбросили на помойку.
– Но… но это значит, что вы меня убили!
Доктор вздохнул.
– Ну что ж, пора переходить к уроку истории. – Он поудобнее устроился на стуле и устремил взор куда-то вдаль, как делают люди, которые читают лекцию. – В 2036 году президентом США стал эксцентричный фундаменталист по имени Эндрю Гендель. Да, тот самый Гендель. Он не был ни опытным политиком, ни успешным бизнесменом; его номинировали и избрали исключительно благодаря его религиозным воззрениям. Придя к власти, он попытался запретить всем, кроме христиан, занимать государственные должности, и кроме того, он хотел убрать из конституции пункт об отделении церкви от государства. И, разумеется, старался назначить на ключевые посты как можно больше своих сторонников – в некоторых случаях пренебрегая законами и процедурами. Гендель и его сторонники-ультраправые проталкивали в парламенте свои законопроекты, совершенно не думая о последствиях, а когда его за это критиковали, он заявлял, что стоит за правое дело, и поэтому бог не допустит его поражения. В конце концов в стране наступил экономический кризис, по сравнению с которым рецессия 2008 года – просто детский праздник в парке, и мощь США была подорвана.
Доктор Лэндерс рассеянно постучал по своему планшету. Было видно, что эту речь он уже выучил наизусть.
– На следующих выборах американцы избрали первого – и единственного – президента-атеиста, Десмонда Эхерна. В основном это была реакция на фарс, в который превратилось правление Генделя. Стоит ли говорить о том, что религиозные правые пришли в ярость, и в 2041 году им удалось осуществить государственный переворот. Так на свет появилась Великая Единая Религиозная Америка.
На то, чтобы сложить аббревиатуру, мне понадобилось не более миллисекунды. Я застонал.
– Сколько же они думали над этим названием?
Доктор Лэндерс нахмурился.
– В официальном курсе истории ни Эхерн, ни переворот вообще не упоминаются, а про Генделя говорится, что он победил на выборах, поскольку предложил создать теократию. И предупреждаю вас, Боб, критика правительства – это уголовное преступление, за которое полагается… э-э… переобучение. Но поскольку вы – машина, то вас просто выключат. Моя задача отчасти состоит в том, чтобы научить вас правильно мыслить, помочь вам стать хорошим слугой государства.
– А у вас проблем не будет? Некоторые ваши реплики звучат… недостаточно уважительно.
– Министерство правды, которое финансирует данный проект, настроено на удивление прагматично. Ему нужны результаты. Оно заверило нас, что не будет вмешиваться, пока мы выполняем свои обязательства по контракту. – Доктор нахмурился. – Но если сюда приезжают чиновники из других министерств, то мы стараемся соблюдать предельную осторожность.
– Ясно. И что я буду делать в роли хорошего слуги государства – водить мусоровоз?
– А, ну да… Видите ли, как только новые теократы пришли к власти, они заявили, что криогенные комплексы – это святотатство, а трупольдышки – мертвецы. Теократы конфисковали имущество клиентов – финансовые инструменты, которые те создали, чтобы платить за долговременное хранение. И, наконец, они продали с аукциона имущество компаний, которые занимались заморозкой, в том числе замороженных клиентов, не обладающих правоспособностью.
– Они продали нас с аукциона? Но если они такие приверженцы религии, разве они не должны были нас похоронить? Нет, я не призываю сделать это прямо сейчас…
На секунду лицо доктора Лэндерса перекосило от злости.
– А в ваше время теологи вели себя только логично и последовательно?