Страница 10 из 17
Я помолчал, обдумывая услышанное. Значит, сейчас мы фактически проверяем концепцию.
Они даже не знают, будет ли зонд работать при перелете в другую звездную систему. Потрясающе.
– Но почему такая спешка? Это похоже на «лунную гонку», только на стероидах.
– Официально наша цель – дать возможность человечеству расселиться на других планетах, и, конечно, это вопрос национального престижа. Но отношения между странами напряженные, и ситуация не меняется уже несколько десятилетий. Межзвездные полеты считают игрой с нулевой суммой, и по большому счету так оно и есть. Каждая планета, на которую мы заявим свои права, – это база, доступ к которой будет только у нас. Кроме того, за такой базой противник не сможет следить, и ее он не сможет атаковать. Эта гонка во многом связана с планами военных.
Как всегда. Есть в мире что-то неизменное.
– Но почему такой переполох? Звезд же миллиарды.
– Да, но в радиусе десяти световых лет есть лишь горстка звездных систем с пригодными для жизни планетами. Они, вне зависимости от всех остальных факторов, имеют самую большую стратегическую ценность.
– В таком случае, доктор, борьба между различными группировками внутри ВЕРЫ – не единственное, о чем мне следует беспокоиться.
– Боюсь, что так, Боб. – Доктор Лэндерс пожал плечами. – Отчасти поэтому «съеживание» проекта «Парадиз» до одного корабля не встретило сильного сопротивления со стороны нашей компании. Да, это выгодно антиэкспансионистам, ведь у них остается всего одна цель, но мы тоже в выигрыше, ведь теперь мы можем сосредоточить наши усилия и ускорить работу.
– Расскажите мне о других проектах.
– Вы хотите сказать – то, что нам о них известно, – ухмыльнулся доктор Лэндерс. – Наши конкуренты, что неудивительно, столь же скупы на детали, как и мы.
Доктор стал возиться со своим планшетом. Я уже знал, что таким образом он просто пытается выиграть время и собраться с мыслями.
– Разведка сообщает, что в Китае работа идет головокружительными темпами. Они пожертвовали всем, чтобы выиграть в скорости. Мы полагаем, что китайцы, скорее всего, потерпят поражение уже на старте. – Доктор немного помолчал, постукивая по планшету пальцем. – Больше всего нас беспокоит Бразильская империя – и не только потому что проводит агрессивную внешнюю политику. Мы полагаем, что они вооружили свои зонды, чтобы ликвидировать конкурентов. Кроме того, они с большей вероятностью, чем другие, могут прибегнуть к саботажу. Но они вряд ли способны осуществить свои долгосрочные планы. Их зонды способны создавать свои копии, но бразильцы не хотят от них зависеть. Империя постарается побыстрее построить несколько зондов здесь, найти подходящую систему и увеличить там свое военное присутствие. Только после этого бразильские зонды размножатся.
Доктор Лэндерс вздохнул.
– Скорее всего, в долгосрочной перспективе нашим конкурентом станут СШЕ. Но они, по крайней мере, вряд ли прибегнут к насилию. У них есть воля, бюджет, современные технологии и опыт работы с репликантами. Кроме того, в данный момент они значительно опережают нас собственно в области колонизации. Если завтра кто-то найдет пригодную для жизни планету, колонисты СШЕ высадятся там первыми, значительно опередив всех остальных.
– Ух ты. А у нас хоть что-нибудь есть?
– Боб, у нас есть вы и еще один репликант. Не сбрасывайте это со счетов. Вы двое продемонстрировали удивительную стойкость и быстро адаптировались к новой реальности, вы умны и образованны, а это немало. Общаясь с другими репликантами, мы стремились найти флегматичного, ограниченного индивида, который был бы доволен рутиной, но вы и другие кандидаты заставили нас изменить тактику. Мы полагаем, что неожиданная смена направления в итоге сыграет важную роль.
– Ну ладно. Значит, пора обсудить прибавку к жалованью…
Доктор Лэндерс закатил глаза.
– Нужно приделать вам лицо, чтобы я знал, когда вы шутите.
8
Боб, 4 августа 2133 г.
Сегодня меня ждало новое развлечение: диагностика и ремонт сложного электронного прибора, похожего на те объекты, с которыми мне придется иметь дело на борту корабля. Как обычно, доктор Лэндерс наблюдал за моими действиями через окно. Во время этих упражнений он любил разговаривать со мной: мне казалось, что так он испытывает мою сосредоточенность и способность выполнять несколько задач одновременно. Я не возражал, поскольку наши беседы обычно были интересными и информативными.
Вдруг здание содрогнулось, и доктор Лэндерс упал. За этим немедленно последовало давление звуковой волны, которую я скорее ощущал, чем слышал.
По коридору разнеслось эхо выстрелов. Лэндерс вскочил, крикнул мне: «Никуда не уходите!» – и убежал.
Никуда не уходите? Несмотря на всю серьезность ситуации, меня вдруг поразила нелепость этой фразы. Добрый доктор, очевидно, был потрясен: он же сам говорил, что я не в этой комнате, а просто прикреплен к…
Привет…
На середине моего комедийного монолога я вдруг сообразил, что стекло частично выбило из рамы. Казалось, оно готово выпасть, и для этого его даже не придется сильно уговаривать. Никто же не упрекнет меня за то, что я решил сыграть более активную роль в защите проекта?
Я поручил «бродягам», которые находились в комнате, потянуть за стекло. «Бродяги» не обладали особенной силой, но здесь их было тридцать два. Через несколько секунд стекло с лязгом упало, оставив вмятину в полу.
Стекло не сломалось. Очень прочная штука. Да, они действительно меня боятся.
Я выбрал одного «бродягу» наугад и взял управление им на себя. Теперь я видел то, что снимает его видеокамера. Я приказал остальным «бродягам» следовать за мной, и мы двинулись по коридору туда, откуда доносилась стрельба. «Бродяги» бежали по полу, стенам и потолку. Это зрелище поразило меня до глубины душ. Да, люди ВЕРЫ хреново придумывают аббревиатуры, но техника у них неплохая.
У здания был интересный дизайн: оно состояло из цепочки больших и светлых атриумов или залов со стеклянными крышами, каждый из которых был окружен двумя этажами офисов или лабораторий. От одного атриума к другому вели короткие коридоры. Моя комната с «бродягами» находилась в атриуме по соседству с тем местом, где произошло нападение. Возможно, противник ошибся в расчетах.
Приступить к делу удалось всего через несколько секунд. Нападавшие в черном медленно переходили из одного кабинета в другой, стреляя на ходу. Охранники вели ответный огонь, но их было значительно меньше, и поэтому они были вынуждены отступать.
Я не знал, кто на нас напал – одна из фракций ВЕРЫ, которой я не нравился, или одна из стран-конкурентов, но мне показалось, что противодействие должно быть равно действию.
На оценку ситуации ушло всего несколько миллисекунд (мне уже начало нравиться то, что я – компьютер), поэтому «бродяги», не сбавляя темпа, ворвались в атриум и набросились на врагов, целясь им в лицо и в пах.
«Бродяги» оказались удивительно живучими. Сколько бы раз нападавший ни отдирал «бродягу» от своего лица, сколько бы раз ни бросал его в стену, «бродяга» просто вставал и шел за добавкой. В распоряжении «бродяг» имелись плоскогубцы, резаки и отвертки – все эти штуки с формальной точки зрения не являлись оружием, но игнорировать их было сложно, к тому же мной управляли накопившиеся за месяц раздражение и тревога. Не знаю, действовал ли в тот момент контроль над эндокринной системой, но я в полной мере наслаждался возможностью кому-нибудь врезать.
Наконец нападавшие разработали стратегию: полностью очистив от «бродяг» одного из своих, они стали бросать эти машины в стену, а тот стрелял в них из автомата. Я быстро произвел подсчеты и выяснил, что «бродяги» у меня закончатся раньше, чем у них – боеприпасы. А теперь у них уже было два стрелка.
Однако охранники, получившие небольшую передышку, собрались с силами и открыли перекрестный огонь. Нескольких нападавших они уложили сразу, а остальным предложили сдаться. Теперь врагам приходилось иметь дело не только с «бродягами», которые вцеплялись им в лица, но и с обстрелом. Это стало последней каплей. Они сложили оружие и подняли руки.