Табула раса

========== Глава 1. — Пепелище ==========

Темные тучи сгустились над Ванахеймом. Там, вдалеке, виднелся дым. На рассвете снова было сражение, и Сиф казалось, что нет им конца. Воздух пропитался солью и медью.

Фандрал прислонился к черной от гари осине и зажал рану в животе. Фандрал больше не разряжал тишину нелепыми шутками, не высмеивал неуклюжесть Вольштагга, который отправился на поиски носилок. Последний целительный камень они израсходовали на прошлой неделе, но несчастную так и не удалось спасти. Сиф знала: никакая волшба не может дать отсрочки от зова Хель. А также она знала, что без асгардского войска, без Тора война в одном из самых спокойных мест Иггдрассиля будет проиграна.

Сиф опустилась к корням осины и посмотрела на снующих по полю ванов, которые безуспешно искали раненых. Холодный ветер пробирал до костей.

Сколько еще им ждать явления могучего Тора? Сердце неприятно ныло. Если он не остановит Локи, то зря Всеотец нарушил законы мироздания, чтобы перенести Тора в Мидгард, зря ослабил защиту дальних земель, которые теперь ей и троице воинов необходимо удержать любой ценой. Заплатить жизнями за деяния безрассудного, помешанного на власти принца. Что может быть лучше? И все наверняка сложилось бы иначе, если бы с полгода назад Фригг каким-то немыслимым образом не узнала, что упавший в бездну гаденыш жив.

Сиф вцепилась пальцами в сухую траву. Пару недель назад Ванахейм был зелен и ярок. Сейчас же… Пепел повсюду. От густого леса осталась горстка деревьев на западе. Остальные выжжены дотла. Как почти все в этом мире. Сплошное пепелище.

Магия, которой был пронизан Асгард, магия — связующее звено между мирами Иггдрассиля — иссякла по мановению руки Одина. Разрушенный стараниями Локи Бифрест вновь отстроили. Поврежденный механизм заменили, но на защитный купол энергии не хватило. Возможно, через пару лет мост удалось бы отстроить без подобных жертв, но из-за кампании по спасению неуемного принца действовать нужно было без промедлений. Интересно, на что еще пойдет Всеотец, чтобы вернуть своего непутевого сынка? Заставит светило вращаться в другую сторону, или смертей половины жителей Девятимирья будет достаточно? Ведь это вопрос времени, когда йотуны или огненные великаны поймут, как ничтожны силы Золотого мира — вот тогда и разразится настоящая война.

— Он скоро придет, ты же знаешь, — прошептал Фандрал. Хогун наложил ему повязку, влил в горло обезболивающее и приказал Сиф от «героя» ни на шаг не отходить. Безрассудному храбрецу хотелось добротно врезать. Но, не прикрой он ее, может, сейчас Сиф и сидеть бы с ним не пришлось. — А тебе, милая леди, не мешало бы и щит раздобыть. Не все же кинутся тебя спасать.

Будто бы и без его слов это не было ясно. Раздражение, что роилось в груди, порывалось выбраться наружу со злыми упреками, а тот, кто в этом безумии был виновен, находился вне зоны досягаемости. Фандрал накрыл своей рукой ее руку. Сиф удивленно уставилась на него. Он поморщился, обхватил себя поверх повязки и уложил голову на ее плечо.

— Он придет. Притащит раскаявшегося или не раскаявшегося братца в отчий дом, накинет поверх мощных плеч алый плащ, пройдет по Бифресту. А потом ты кинешься к нему на шею, обнимешь и примешься целовать в уста.

— Хорошо, хоть не в алые, — протянула она. Сиф заметила его недоуменный взгляд и уточнила: — Хорошо, хоть уста не алые.

— А что, занятная деталь. Самое то для полноты картины. Так и вижу, как он их подкрашивает, — насмешливо хмыкнул Фандрал. — Надеюсь, они там знатно в Мидгарде повеселятся. Потому как тут до пира в честь победы слишком далеко.

«Зато к смерти здесь ой как близко».

Невдалеке с кем-то переругивался Вир — один из друзей детства Хогуна. Беспечности ванов нет предела: всю жизнь прожили под защитой Золотого мира, и свою армию держать в должном состоянии им было явно недосуг.

Теперь же, когда темное войско начало победоносный марш по землям и разоряло никогда не славившихся золотом и прочими богатствами ванов, вспомнилось долговое обязательство с прадедом Одина. Но Асгард не спешил с подмогой. Причина была весьма прозаична: ослабленные восстановлением Бифреста асгардцы не могли оставить себя без защиты.

Поговаривали, если бы не Страж, то темные вторглись бы на территорию столицы. Верить слухам не хотелось. Сиф гнала прочь навязчивую мысль, что не мешало бы Одину поделиться правдой с честным народом. А когда она напрямую спросила об этом у Тора и получила ответ, смутно похожий на просьбу не лезть не в свое дело, Сиф поняла: за недомолвками таится нечто большее, чем нежелание поднимать панику. У деяний Одина всегда есть скрытые мотивы — это Сиф уяснила очень давно, еще задолго до истории с изгнанием Тора.

— Не смей засыпать, слышишь? — она до боли сжала руку Фандрала.

— А? Что? Я не сплю. С чего ты взяла? — он потер переносицу. Волосы лезли ему в глаза, и Сиф не удержалась, чтобы не помочь «герою». Кто бы мог подумать, что раненый насмешник может быть таким… Терпимым, что ли? Фандрал растянул губы в улыбке, прижался щекой к ее ладони и, будто очнувшись ото сна, резко распрямил спину.

— Экий ты нервный, полегче! Это ведь не я бросаюсь под стрелы.

— Ну, прости, в следующий раз не стану. Пусть тебя наш наследничек спасает. О, я вспомнил! Его ведь здесь нет, — язвительно протянул он и наконец отпустил ее ладонь.

Сиф покачала головой и шумно выдохнула.

— Ну и с чего ты взял, что я брошусь к Тору на шею, стоит ему здесь появиться?

Фандрал закусил губу. Вольштагг и Вир тащили к ним нечто, отдаленно похожее на носилки. Те, кто сами могли ходить или кого могли довести до лагеря, уже покинули ванахеймское пепелище.

— А если я произнесу это вслух, ты обещаешь меня не убивать? — с наигранным испугом поинтересовался Фандрал и попытался подняться. Она покачала головой, перекинула его руку через плечо и поддержала под спину. — Ну, я так не играю. Сама спрашивает… — он втянул воздух сквозь сжатые зубы и продолжил, как будто ничего не случилось, — А ответить не позволяет. Жестокая ты, леди Сиф! — Фандрал наклонился к ее уху и чуть слышно прошептал: — Если Тор не любит тебя так, как ты его, то он глупец. Я бы любил.

Лучи светила едва пробивались через черные тучи и озаряли тусклым светом выжженные поля. В груди сильно стучало сердце, ком подступил к горлу, и было тяжело дышать. Видимо, один знакомый наследник Асгарда действительно глупец. Видимо, и она недалеко от его высочества ушла.

Сиф шла за повозкой и пыталась не прислушиваться к болтовне Вольштагга о великих свершениях на поле битвы. Ей все же пришлось признать, что удача вместе с Тором их оставили.

***

В блиндаже, который отвели под лазарет, было шумно. На импровизированных койках лежали раненые. Ванахеймские целители облегчали их боль зельями, но действие отваров было не таким эффективным, как у целительных камней. В бою досталось не только Фандралу: Хогун хромал между рядами и периодически подзывал солдат, чтобы они выносили тела.

От запаха лекарственных зелий першило в горле. Из сотни солдат, которые отправились вместе с ними в Ванахейм, осталось пятьдесят девять. И, скорее всего, к заходу солнца еще двое отправятся на вечный отдых к Хель. За один день столько погибших. Не то, чтобы Сиф не привыкла к потерям, но сейчас… Убедить себя, что все будет хорошо, никак не удавалось.

Фандрал умудрился уснуть. «Ничего удивительного», — усмехнулась Сиф. Он мог уснуть где угодно, тем более, что бороться с усталостью стало во стократ сложнее после того, как целители обработали его рану и напоили до отвала мерзким заживляющим снадобьем. Во сне Фандрал казался гораздо младше. Видимо, снилось ему что-то приятное — он улыбался не той язвительной улыбкой, которую она привыкла видеть на его лице.

«Неужели он правда думал, что если скажет этот бред о любви… Впрочем, чего только не скажет этот пустомеля лишь бы позубоскалить».

— Сиф, на два слова, — Хогун всегда умел подходить незаметно. Она кивнула, расправила одеяло Фандрала и вышла из палатки.