Страница 5 из 10
Я нащупала телефон. Мои пальцы слишком сильно дрожали, чтобы позвонить.
– Дживс! – прошипела я. – Позвони Деклану Дойлу. – Когда я произнесла вслух папино имя, мне стало чуточку лучше.
– Нет проблем. Вам нужен офис Деклана Дойла или его сотовый телефон?
Я поморщилась. Дживс всюду вставлял американские словечки.
– Офис.
Не важно, что в Дублине было уже больше девяти часов вечера. Папа работал даже дольше мамы. Он должен был приехать к нам, как только закончит с делами на работе, может быть, к сентябрю. Папа уверял, что это точно будет сентябрь. Я же предпочитала говорить «может быть». На случай, если этого не произойдёт.
В моих наушниках раздался сигнал вай-фая, когда поезд проезжал мимо массачусетских лесов и болот: повсюду были только деревья и камыш. Господи, пусть папа придумает, что мне делать!
– Вы позвонили в офис Деклана Дойла в лабораторию искусственного интеллекта Университетского колледжа Дублина. Пожалуйста, оставьте сообщение. По вопросам научно-технического обмена обращайтесь к доктору Кэтрин Дойл из Бостонской лаборатории робототехники Массачусетского технологического института.
Папа каждый день работал до десяти вечера. Где же он?
– Папа, это я… – я запнулась.
Его коллеги всё услышат, и просьба о помощи будет звучать так же глупо, как я сейчас себя чувствовала. Внезапно я вспомнила вонючий жидкий «Тайд», с бульканьем вливающийся в стиральную машину.
– Ты не мог бы привезти «Сёрф», когда приедешь? Или прислать по почте, если получится…
Раздался какой-то шорох, и я услышала сдавленный папин голос.
– «Сёрф»? Ты имеешь в виду стиральный порошок?
У меня сжался желудок. Папа увидел, что это я звоню, и всё равно вывел звонок на экран. У меня могут быть неприятности. У меня они и так уже были: меня вот-вот вышвырнут из поезда без цента в кармане.
– Забудь, пап! Не хочу тебе мешать. – Пусть возвращается к работе, раз ему так этого хочется.
– Погоди минутку! У тебя какой-то грустный голос, детка. Всё в порядке? – Папин голос, тёплый и спокойный, наполнил мои наушники, и я с отвращением поняла, что у меня снова сжалось горло.
Стыд, обжигавший меня, когда Зара с Марой преследовали меня и смеялись над моими испачканными подливкой ногами, снова вернулся, и к глазам подступили слёзы.
– Что бы ни случилось, – продолжал папа, – ты можешь всё мне рассказать.
Проблема с забытым кошельком улетучилась, и я была готова всё рассказать папе. На экране телефона светилось его фото: подстриженная бородка, тёмно-синие глаза, как у меня.
Внезапно я вновь стала четырёхлетней девочкой, которая дурачилась на рабочем столе в папиной лаборатории рядом с его первым примитивным роботом. Папины серьёзные глаза встретились с моими. Папина машина не такая умная, как ты, Поросёнок. Ты намного умнее. Поможешь папе её обучить?
Я смотрела на папино фото и пыталась найти слова.
– В школе есть одна девочка. – Моё горло сжалось, но я продолжала: – Она… – Снова раздался шорох и хлопок, а потом бормотание: папа с кем-то разговаривал.
Я с трудом перевела дыхание.
– Прости, – произнёс он минуту спустя. – Я внимательно тебя слушаю, Рошин.
– Мне пора.
– Погоди…
– Дживс, закончи звонок.
В наушниках раздался сигнал отбоя, и я выдернула их.
Почувствовав на своём плече руку кондуктора, я так сильно подскочила, что, похоже, напугала его. У него было широкое доброе лицо, и он жестом попросил меня следовать за ним. Спотыкаясь, я пошла по качающемуся вагону. За окнами леса уступили место промышленным зданиям. Их бетонные стены были исписаны граффити, окна закрыты металлическими решётками.
– Следующая остановка – Северный Челмсфорд, – пробормотал кондуктор в микрофон, и его голос разнёсся по всему поезду.
Я собиралась умолять его, хотела сказать, что я всего лишь в седьмом классе, что он не может вышвырнуть меня из поезда. Вероятно, он решил, что я старше: люди часто так думают, потому что я высокая и сильная. Но теперь я совсем не чувствовала себя сильной.
Мы остановились в шумном тамбуре между вагонами, и тут произошло чудо. Кондуктор указал на мой телефон и спросил, сможет ли кто-нибудь меня забрать, если он разрешит мне доехать до Лоуэлла. Я энергично закивала. Он убедился, что нас никто не видит, и сунул мне билет, который уже успел прокомпостировать раньше. Потом он пожелал мне удачи, велел возвращаться на своё место и в следующий раз быть внимательнее.
Раздвижные двери за ним захлопнулись, но я не стала сидеть на месте. Ходьба всегда помогала мне думать. Поезд остановился в Северном Челмсфорде и поехал дальше, но в голову мне так и не пришло никакой блестящей идеи. По крайней мере, я доберусь до Лоуэлла. Но что потом?
– Следующая остановка – Лоуэлл, – раздался из динамика у меня над головой металлический голос.
Между вагонами не было кондиционера, и там стояла стена горячего воздуха. Мой палец застыл над маминым номером, но я не могла этого сделать. Лили была милой и улыбчивой со всеми, но её мама – строгая начальница. Она всё время делала маме выговор, если мы звонили ей на работу. А Майкл будет в ярости. Если ему придётся ехать в Лоуэлл, он потеряет несколько часов, а завтра у него пробный экзамен. Я по-прежнему злилась на него, но не настолько, чтобы помешать ему сдать тест.
Телефон зажужжал: сообщение от папы.
Прости, Рошин, тут полно дел. Я позвоню тебе завтра. Держись!
Я заскрипела зубами и удалила сообщение. Если бы у меня было с собой несколько долларов, за мной бы никому не пришлось приезжать: я бы купила себе билет на поезд, поплавала и вернулась домой.
Я опустилась на пол и прижала колени к груди.
– Господи, что же мне делать? – Вероятно, меня никто не слышал, но вдруг мне повезёт?
Телефон завибрировал, и раздался голос Дживса:
– В чём проблема? Я постараюсь помочь. – Он решил, что я говорю с ним.
– Мне нужны деньги, – бессмысленно произнесла я. Здесь он мне ничем не поможет.
Дживс сообщил, что рядом со мной находятся шестнадцать банкоматов.
– Дживс, перестань! У меня нет кошелька.
Он замолчал. Если бы он действительно приносил пользу, а не тратил впустую мамино время, то что-нибудь бы придумал. Я уже собиралась убрать телефон, когда случилось то, чего я никогда не видела прежде: на чёрном экране появилась белая линия, похожая на сердечный ритм, и Дживс заговорил. Должно быть, какая-то мамина модификация.
– Вам нужна работа? Рядом с вашим местонахождением обнаружено шесть вакансий.
– Правда? – Я выпрямилась. – Какие именно вакансии?
Я взяла обратно все слова, которые сказала про Дживса, потому что в течение следующих пяти минут он показал мне несколько разных способов заработать деньги. Я выбрала одну подходящую вакансию – быстрое экспериментальное исследование в университете. За него обещали тридцать долларов – достаточно на билет домой и сеанс в бассейне. Мне нужно было принести подписанное разрешение от родителей, но мама решила эту проблему давным-давно: по утрам её никогда не было дома и она не могла подписывать справки для школы, поэтому велела мне сохранить её подпись в телефоне. Мне понадобилась всего секунда, чтобы загрузить и подписать разрешение, после чего всё было готово.
Я вышла из поезда, и старина Дживс провёл меня по улицам к зданию университета Лоуэлла. Меня охватила радость, когда я снова оказалась в университетском дворе. Родители так часто брали нас с собой на работу, что Университетский колледж Дублина стал нашим вторым домом. На Рождество мы пели песни вместе с чудаковатыми коллегами родителей, стоя вокруг комнатного растения, увешанного мишурой, а потом мы с Майклом засыпали поверх сваленных в кучу пальто.
Но университет Лоуэлла был совсем другим. Никаких деревьев, как в колледже Дублина: все строения из потёртого красного кирпича были разбросаны вдоль городских улиц между магазинами одежды и кафе. Здесь всё было по-городскому: повсюду тротуары и транспорт. Пыль и выхлопы смешивались с запахом кофе, который в Америке преследует вас везде. Женщина-полицейский в рубашке с короткими рукавами выписывала кому-то штраф. Мужчина в рваном пальто, которое невозможно носить на такой жаре, катил ко мне магазинную тележку. Я уткнулась взглядом в свои туфли: у меня не было для него денег. Когда он прошёл мимо, я пожалела, что не поздоровалась с ним.