Псионикум

Каллиган осторожно сел на табуретку рядом с его кушеткой.

Палата не была большой. Закрытое на жалюзи окно, холодное свечение, а из мебели помимо кушетки и прикрепленных датчиков к пациенту, были только кресла вдоль стены и дополнительные стулья.

— В-в-вы, — заплетался язык у Майлза. И его поспешила успокоить Карла.

— Вы поймали того, кто это сделал?

— Карла… — вспомнил про неразглашение Джефф, и наплевал. — Да.

— Хорошо… Хорошо… — немного успокоился мужчина.

— Как спалось? — ничего лучшего не придумав, вновь спросил самое банальное Каллиган.

— Я-я… Не знаю… Эти сны… Сны… Они не мои! Не мои… — было видно, как Майлз едва сдерживает себя, чтобы не сорваться. Крайне нестабильное эмоциональное состояние выглядело опасно. — Карла… Карла…

— Я здесь, милый. Всё хорошо.

— А кто это? — вновь проявились провалы в памяти у Майлза.

— Это Джефф, твой друг, — спокойно повторила Карла с застывшей болью в глазах.

— Джефф… Да… Джефф, — Каллигану было больно видеть спутанность сознания друга, будто на миг кто-то чужой оказывался на его месте. — К-как Винсент? Он… Он…

А иногда Майлз приходил в норму и вспоминал произошедшее в доме Лапорта.

— Жив.

— Хорошо… Слава тебе Господи.

Датчики на экране монитора рядом с ним показали учащенный пульс.

— П-помнишь? Помнишь, как мы смеялись над Винсентом и всеми псиониками?

— Да…

— Теперь я понимаю, чего стоит их спокойствие и контроль эмоций… — говоря всё это своему другу, Майлз плакал по-настоящему, а потом долго успокаивался. И вроде бы после этого становился нормальным.

— Когда заявятся следователи из Псикорпуса? — Майлз всё понимал, как выглядит со стороны его действия.

— Скоро.

— А зачем им заходить? — встревожилась рядом с мужем Карла.

— Идёт расследование.

— Это обычное дело, родная, не беспокойся, — попытался успокоить жену Майлз — вышло не убедительно.

— Да. Всё будет хорошо, Карла.

Женщина не ответила.

Вдруг из коридора донесся знакомый Каллигану девичий голос:

— Где тут лежит Джимми Майлз?

— Пятая палата.

— Спасибо.

Приближающиеся шаги и стуки по полу остановились возле их двери и вскоре они разошлись. На пороге появились две девушки: первая была со светлыми волосами, собранными в хвост, с утонченными чертами лица и пронзительными серыми глазами с чёрной окантовкой. Одета гостья была в красную кожаную куртку, черную рубашку наверху и темные джинсы с ботинками внизу. Карла бы ни за что не догадалась, кто они, если бы не заметила удостоверение агента во внутренней стороне куртки и пистолет на поясе.

— Хо… Практически все в сборе, разве что Винсента и Чарльза не хватает, — начала блондинка со звонким красивым голосом, пробежав по всем взглядом.

Её бодрое настроение никак не подходило общей атмосфере в палате.

— А вы разве не на допросе? — удивился встрече Каллиган.

— Да мы там быстро отстрелялись. О, здрасьте, — заметила Кэссиди Карлу и поспешила представиться. — Кэссиди Уильям.

— Карла Майлз, — вежливо представилась в ответ женщина.

Удивленной во всех смыслах Карле оставалось лишь пожать протянутую руку.

— А мою подругу зовут Анна Рейн, — небрежно представила спутницу Кэссиди.

О внешности второй девушки Карла не могла ничего конкретного сказать, кроме цвета волос и спортивной одежды. Точно так же ничего нельзя было определить по её реакции или хотя бы настроение. Странные очки с лампочками, игравшие синим огнем и крутившиеся, приковывали всё внимание. Из странного Карла заметила только собранную трость на её руках и не могла понять, зачем она ей. Первая мысль о слепоте была дикой, но по ощущениям отчего-то казалась правильной.

Тёмноволосая не удостоила никого никакой реакцией, ни единым словом. Отыскав кресло возле стены, она тут же плюхнулась на нем и, запрокинув одну ногу на другую, будто бы попыталась уснуть.

— Анна? Анна… Алё, — даже на слова подруги та не пошевелила ни одной мышцей. — Ладно, просто не обращайте на неё внимания. У неё это временно. Ну, так чё? Как наш больной?

— Мисс Уильям, прошу, сядьте, — призвал Каллиган.

— Да-да, сейчас, — села рядом с Каллиганом Кэссиди, притащив соседнее с Анной кресло. — Кстати, вот, это вам: тут фрукты, йогурт, шоколад, в общем, всё то, что надо давать больным.

— Спасибо, — вместо мужа ответила Карла, принимая солидного размера бумажный пакет, в котором действительно лежали всякие яства.

— А выглядите всё таким же, Майлз.

— Ошибаешься.

Наконец Карла услышала голос другой девушки в черной ветровке. Вроде бы тихий и монотонный, но почему-то Карла смогла услышать её очень и очень чётко и хорошо запомнить, будто сам её голос проникал в сознание.

— О, смотрите, кто проснулся…

— Специалисты из Псионикума вас не навещали?

— Нет. Был только доктор Лиман. И те, кто заставили подписать бумаги.

— Гм… Что и следовало ожидать. Просто принудили «закрыть рот», а дальше живите с этим как хотите. Прекрасно… Нет бы объяснить.

— Ну, зато ты можешь осмотреть и дать рекомендации, Анна.

— Гм… — Анна приосанилась и пристально посмотрела прямо на Майлза.

Тот что-то совсем притих и краем глаза смотрел только на неё.

— Какие препараты вам дали?

Карла силилась вспомнить слова доктора. А потом вспомнила про выписку, и протянула листок девушке.

— Гм… — долго вчитывалась Анна. — Никаких побочек?

— Нет.

— Сколько спал?

— Где-то четыре часа, — спокойно ответил Майлз, словно ничего с ним и не было.

— Что снилось? Опиши, что вспоминается.

После каждой своей реплики, Анна щелкала тростью. Карла с Джеффом обменялись взглядами с Кэссиди, которая просто кивнула им в ответ, мол, так надо — не парьтесь.

Джим закрыл глаза и начал вспоминать. Его глаза судорожно бегали внутри век, пульс участился, как и дыхание.

— Нет, — остановила Карлу Анна, когда женщина хотела дотронуться до мужа и вновь успокоить. — Пусть вспоминает.

Майлз несколько раз дергал головой, а иногда и всем телом. Карла и Джефф начали было всерьез беспокоиться, как через минуту Джим успокоился. Он долго приводил дыхание в порядок и, не открывая глаз, начал рассказывать странные вещи, описывать события, которые не были известны ни Джеффу, ни Карле. На самом деле Джим видел чужие воспоминания. И Анна хотела, чтобы тот чётко разделял, где чужое, а где его собственное.

— Хорошо… Теперь открой глаза. Как тебя зовут?

Раздался щелчок её трости.

— Джим Майлз.

— Где ты находишься?

Щелчок.

— Больница Джефферсон.

— Какое сегодня число?

Тут Джим немного затруднился с ответом.

— Восемнадцатое… Нет. Двадцатое? Да, двадцатое.

— Какой год?

Щелчок.

— Десятый.

— Кто сидит рядом с тобой?

Щелчок.

— Джефф Каллиган и Карла Перез.

— Кто они для тебя?

Щелчок.

— Джефф — лучший друг. Карла — лучшая женщина на свете.

— Ты видел их в своих снах?

Щелчок.

— Да.

— Опиши и держись их в уме, — в этот раз щелчка не последовало, только голос Анны растекался по палате, медленно охватывая всё пространство. — В жизни порой так бывает. Ты словно плывешь по бескрайнему морю. Плывешь и плывешь, и тебе встречаются волны, рифы, непогода, но ты их преодолеваешь. Но иногда преграды кажутся слишком непосильными, небо заполняют тучи, раздаются раскаты, усиливается ветер. Твоя лодка начинает ломаться об удары, появляются пробоины и будто бы уже нет спасения в кругу этого водоворота. Но ты не должен сдаваться. Впереди тебя виднеется свет маяка. Он пока маленький. Ты видишь его?

— Да…

— Там тебя ждут твои родные и близкие.

— Ребекка… Карла…

— Так ответь же мне, Джим Майлз, что ты будешь делать?

Карла с Джеффом сами того не поняли как заслушались, впав в некий транс.

— Я. Доплыву.

И только после щелчка пропала дурманящая пелена.

— Кэс, не кинешь яблоко?