Псионикум

Знаете, чем отличается человек, осознанно отнявший чужую жизнь и готовивший к этому много времени, от другого? Да, ничем. Он такой же. Но если знать куда «нажать», то можно получить невероятное. Мы видели это пару раз на занятиях профессора Краусса. Видеозаписи допросов, когда телепаты выуживали «истину» из головы преступников, задавая правильные вопросы, лишь слегка воздействую псионикой.

Это похоже на сеанс гипноза. В тесной тускло освещенной комнате, где сидит телепат и преступник, тишина. А потом по ходу обычного диалога между ними мы наблюдаем, как он преображается на глазах. Кажется, что меняется даже его внешность, голос, все его слова приобретают другой оттенок. Проблуждав где-то в пустоте, взгляд преступника упирается в голую бетонную стену. Но его здесь нет. Он перемещается в другое время и в другое место, в некую историю о самом себе, которая неотступно преследует его, тяготит, волнует. Но история, которую Краусс попросил его рассказать, заставляет его вспотеть, потерять весь свой выстроенный холодный образ, защищавший его, отчетливо становится слышно, как тяжелеет его дыхание, учащается пульс.

Вскоре мы наблюдаем, как его тюремная роба намокает от пота, и видно, как под ней дрожат грудные мышцы. И он рассказывает всё как было без утайки. Как он обдумывал убийство, слежку, зачем он это делал, что испытывал при этом и после. Слышать абсолютно спокойный и ровной голос, рассказывающий ужасы, сделанные собственными руками, обескураживает. В последнем из таких сеансов до выпуска из Института, мы видели запись признания киллера, который за свою долгую карьеру отнял больше пятьдесят жизни. И он рассказывал об этом, как об обычной работе. И знаете, что я тогда поняла, мало кто раскаивается о содеянном. А ведь это было бы справедливо, чем кинуть таких людей в изоляцию, в тепле и за наши налоги. Заставить их раскаяться, пожалеть, а потом понести заслуженное наказание — думаю, это было бы высшей справедливостью. Но имеем — что имеем.

Начала я с банальных вопросов о здоровье мистера Лапорта. Но в уме начала выстраивать псипортрет Дэна и первое, что я хотела сделать, это понять его поведенческий характер. Потому задала вопросы о проблемах с почками у мистера Лапорта, и вскользь упомянула о проблемах с мочеиспусканием, о которых он якобы делился с неким доктором. Триада Макдональда гласит, набор из трех поведенческих характеристик — зоосадизм, пиромания и энурез, связан с предрасположенностью к совершению особо жестоких преступлений, которым мог страдать Дэн.

В своей работе Макдональд исследовал сто пациентов, которые угрожали убийством; из них половина имели ранее выявленные психопатологии. Он обнаружил, что в детстве многие его пациенты с садистскими наклонностями и тягой к совершению тяжкого преступления регулярно мучили животных, устраивали поджоги и мочились в постель после пяти лет. Несмотря на не слишком точные данные, тенденция явно наблюдалась и невозможно было проигнорировать эту закономерность.

Так как огонь уже фигурировал в нашем деле, оставалось проверить две другие. Я задавала вопросы миссис Лапорт, но ожидала «ответ» от Дэна. Возможно, одного только упоминания, даже вскользь, о мочеиспускании вызовет у него стыд. Ведь, по моей версии, он должен страдать подобным расстройством. А такой гордый и опрятный юноша явно почувствует стыд, ведь он-то это хорошо помнит, моменты своей слабости. И я это получила… Я чётко услышала его участившееся дыхание — видимо, вспомнил. Но сходу так вывести его не получится. Он не простак. Да, вспыльчив, горд, но учится и сейчас настороже. Он также должен был понять, что не стоит рисковать с другими псиониками, тем более, что мы показали свои удостоверения.

Сейчас нужно дать ему понять, что они вообще жертвы — создать иллюзию безопасности и тогда он расслабится. Раз Каллиган хочет наглядных доказательств, то мы должны ему это предоставить. Застать Дэна за преступлением. Или же… Нет, я не буду шантажировать Дэна его матерью. Хотя…

— Простите за подобные вопросы, миссис Лапорт, — извинилась я и оставила их с психологом.

— С-с-скажите, э-это точно инсульт?!

Краем зрения присмотрелась к сыну и ответила:

— К сожалению, всё указывает на проблемы со здоровьем. Мне жаль.

— Но… Н-но он никогда не жаловался!

— Видимо, стресс копится годами и находит выход таким образом. Вот совсем недавно тоже был странный трагический случай, бедный мальчик поджёг себя прямо в парке из-за проблем в школе и в семье.

Обсуждать другие дела с посторонними непричастными — не этично, но Дэн, ты ведь помнишь его, правда? И он помнил. Хорошо помнил.

Услышав мой ответ, миссис Лапорт чуть не упала в обморок. Но не её сын. Сначала затаил дыхание, потом вздохнул с облегчением. Успокоил себя и сердцебиение. А затем на его лице промелькнула тень триумфа. И его образ странно вспыхнул тем самым багровым огнём. Да уж, вот бы это видел Каллиган… Гм… Подозреваемый установлен, но что же делать… Как вывести е…

— Анна? — вывела меня из раздумий голос Кэс рядом. — Твой телефон.

— Да?

— Мисс Рейн, ваше дисциплинарное слушание назначено завтра в 11:00, — без привета и без ответа огласив информацию, тут же отключился Каллиган.

Что тут сказать, не забыли.

— Что ж, спасибо, миссис Лапорт.

========== 2.9 ==========

«ЧТО СКРЫВАЕТСЯ ЗА САМОУБИЙСТВАМИ? О ЧЕМ МОЛЧИТ ПСИОНИКУМ?» — кричал заголовок газеты, которую читал агент Майлз напротив меня. Я бы не вчитывалась в это, если бы рядом со статейкой не мелькало моё фото, видимо с места последнего происшествия. Снято издалека, однако качество все равно было хорошим, чтобы разобрать. Вот до чего техника дошла, я не помнила, чтобы меня снимали так вблизи.

— Хех. Чего только не пишут, господи… — читая, комментировал всё Майлз. — Винсент, тут и про тебя есть. Дамы просто в восторге от твоих интервью. Тебя, случаем, не приглашали на вечерние шоу?

Сидевший рядом с ним коллега лишь прикрыл лицо рукой.

— Я думала, Каллиган никогда не опаздывает.

Мы собрались, и аж целых пять минут прошло с того времени, но названного пока не было. Хотя он всегда был у себя. И я уже серьезно начинала думать, что здесь он и ночует.

— Он здесь, у шефа.

— А-а, ясно.

— Доброе утро, — как только вспомнили, пришел наш главный, как и всегда весь хмурый и грузный, подобно тучам за окном.

Сегодня необычный день. За всё короткое время нашего пребывания в отделе мы все вместе собирались очень редко, к тому же ещё за общим столом в брифинг зале. По идее сейчас должно быть что-то вроде ежемесячной планёрки и подведение итогов прошедшего полноценного первого месяца нашей работы. А я всё думала о своих слушаниях и гадала, что там будет. Дисциплинарная комиссия — звучало зловеще.

— Пока не начали, по поводу вчерашнего, предлагаю установить слежку за Дэниелом и обработать его со всех сторон.

— Агент Рейн, есть на то основание?

— Нет. Я просто обожаю наблюдать за жизнью подростков, ведь мне этого так не хватает. Конечно, есть. Думаю, он и есть наш псионик-убийца. Нет, я уверена в этом. А слежка это подтвердит.

— Или опровергнет, — дополнила за меня Кэс. — Что тоже важно.

— Вот-вот.

— Вы серьезно? Дэниел? Этот маменькин сынок? — не поверил Джим Майлз и даже отложил свою газету в сторонку, уставившись на меня с вопросом в глубокопосаженных карих глазах.

— Внешность обманчива, — изрекла я вековую мудрость, но никто её не оценил.

— Забудьте об этом, Анна. У вас сегодня слушание и не должно быть больше жалоб, лучше готовьтесь к нему. Может вы и позабыли об этом, но мистер Вейнс и комиссия не забыли о вас.

— Да фиг с ним с Вейнсом, он никуда не денется. По крайней мере, если верить вам всем, а этот пацан скоро войдет во вкус и положит кучу народу при этом, если уже не положил.

— С чего вы так уверены?

— Вот скажите мне, сэр, сколько заявлений о странных останках и смертях было зафиксировано за последний год? Подозреваю, немало.

— Сами знаете, что достаточно. К чему вы это? — уставился на меня Каллиган, как медведь на косулю.