Отражение предназначения

Женщина она была определенных жестких нравов и принципов. Любит наставить и, в случае чего, поругать, если что-то сделать не то. За месяцы обучения Цири сполна почувствовала это на себе. Но речь идет не о телесных наказаниях. Ее слова действительно обладали неким весом, что заставляли послушаться, даже весьма непослушную Цири.

Начитанная женщина владела отличными познаниями в целительстве и прекрасно разбиралась в лекарственных травах, что давало веса её словам. В своём личном травнике, в пещере под храмом, выращивает многие редкие или только у неё встречающиеся травы. Так же по совместительству Она регулярно принимает роды, успешность которых превышают все ожидания.

Из-за этого ее услугами весьма охотно пользуются многие знатные семьи. И все эти свои знания она всецело давала своим ученицам, служа живым примером. Настоятельница очень гордилась тем, что не только ее, но и ее воспитанниц высоко ценят за профессионализм и всегда старалась держать эту планку. И держит уже который год.

Несмотря на то, что она внешне низкого роста и весьма полненькая, ходит она легко и даже, можно сказать, с шармом, прекрасно зная свое достоинство. Учитывая ее должность при Храме, настоятельница храма не являлась фанатичной последовательницей культа Мелитэле, хотя богиню весьма любит. Ей нравится то, что воплощено в ней, а именно: порядок, принципы, добро и надежда, которых она прививает своим воспитанницам.

Пусть храм считается нейтральной территорией, но из-за королевства, на территории которого он стоит, храм всегда был и будет связан с политикой. В городе не удивительно встретить представителей всех королевств.

Темерия, как одно из самых крупных и могущественных королевств Севера, имеющее важное значение, как стратегическое, так и политическое, недавно вошло в союз Севера против Нильфгаарда. И учитывая последние события, в городе отчетливо чувствовалось то напряжение, витавшее в воздухе.

Временами в город заглядывали солдаты Фольтеста, правителя Темерии. А по непроверенным слухам и вовсе не только солдаты, но и специальная служба. Любой встречный мог оказаться шпиком какого-нибудь государя. Где-то совсем рядом с тихим Храмом шла невидимая война.

Но пока девочка, за которой по пятам шли наемники, убийцы, головорезы всех мастей, спокойненько сидела в библиотеке храма и строчила очередное письмо.

— Скоро обед, Цири, — сказала девочка лет четырнадцать-пятнадцать рядом с ней. — Цири?

— А? Да-да, я сейчас. Можешь идти без меня, Катье. Я догоню.

— Нет, ты же мне помогла, я просто подожду. Снова пишешь письмо? Своей семье?

— Да какая у нее семья? Вон, ни разу ей никто не ответил, — бросила старшая девушка, работница библиотеки.

На обвинение другой девицы Цири не повела и головой. Она полностью была погружена в письмо.

— Не говори так! — заступилась за нее первая девочка.

— Ой-ой, какие мы грозные. После обеда уберите здесь все. Весь пыль и грязь. И чтобы не повредили мне тут фолианты!

— Ты нам не наставница!

— Я старше, значит, вы должны меня слушаться!

— А вот и нет!

— А вот и да!

— А вы видели, — спор дев прервал третий мечтательный голос. — Сегодня ранним утром я видела женщину. Такую красивую, с длинными черными локонами, точно какая-то королева или принцесса.

— Или чародейка! — пискнула одна из них.

— Глупая, что ли? На кой здесь появляться чародейке?

— Сама глупая, может трав каких-нибудь прикупить, ты об этом не подумала, курица надутая?

— Что ты сказала!

— Я закончила, пойдем есть! — резко вскочив с места, умчалась прочь Цири.

«Надо успеть передать гонцу!», — Цири пока не знала о гостье, о которой говорили ее соседки.

***

Линус Питт был магистром бакалавром и преподавателем естественной истории в Оксенфуртской академии. Мужчина с забавными усиками в своем гладком и чистеньком камзоле не производил впечатление ученого, скорее мелкого чиновника, банкира. По крайней мере, Геральт не видел этого, когда брал заказ.

С момента расставания с Цири и Трисс прошло много дней. За это время ведьмак не раз обдумывал свое будущее, но ничего не прояснялось. Только одно: без гроша в кармане, он явно далеко не уйдет. Значит, нужен заказ. Любой. Впрочем, как и всегда.

По заданию Компании Малатиуса и Грока он взял заказ на охрану перевозки до города. Якобы из-за опасности нападения какого-то водяного монстра по пути. Линус успел передать лишь место встречи и завтра утром он должен будет встретиться с ними на гавани и отправится в Оксенфурт, а пока есть время остановиться в корчме и прочитать накопившиеся письма от жрецов.

«Верааальд», — именно с несколькими буквами «а» и ошибками в имени ведьмака началось письмо Цири.

Впервые мне позволили написать письмо. Я даже не знаю, где ты и когда прочтешь мое письмо, Веральд. Странно, да? Будто пишу самой себе. Настоятельница говорит, что мне нельзя написать твое имя, чтобы в случае перехвата письма, чужак не понял, кому оно адресовано… Я сказала ей, как же ты тогда узнаешь, что это тебе, да? Но она велела строго настрого. Я не понимаю, ну кому кроме тебя они нужны? В общем, я буду звать тебя Веральд. Не волнуйся, я устроилась хорошо, и здесь много ребят, как ты и говорил…

«Нэннеке, как и всегда», — промелькнуло в голове ведьмака.

Сплю я в большой зале, которая называется «зона отдыха», а кровать у меня, понимаешь, ужасненько большая, просто огромная и мягкая. Я сплю со средними девочками, нас тут двенадцать, но я больше всего дружу с Эурнэйд, Катье и Нолей Второй. Почему второй, я так и не поняла. А еще… Я не знаю, что еще писать, но мать Нэннеке говорит, что нужно. Так я наработаю свою руку и почерк. Так что… Мм… сегодня, например, ела суп. С едой здесь нормально, только удручает, что иногда надо поститься и вставать рано-рано, на самом раннем Рассвете, когда еще темно. Раньше, чем в Ка… Там. Остальное напишу завтра, потому, как сейчас у нас будут Моления. В замке никто никогда и никто не молился, интересно, чего это тут надо? Наверно, потому что это Храм, да?

«Подружилась, значит… Это хорошо», — обрадовался ведьмак.

P.S. Верааальд, мать Нэннеке прочитала мое письмо и велела не писать глупостей и чтобы еще и без ошибок. А что за глупости я написала? Не понимаю. Буду писать, чему учусь, и что чувствую себя хорошо, и что здорова. Веральд, я чувствую себя хорошо, и я здорова, только, понимаешь, есть хочется, но до обеда еще скоро. Да еще мать Нэннеке велела написать, что Молитва еще никому не навредила, ни мне, ни тебе, это уж точно. Хотя, по-моему, это просто отнимает время. Лучше бы я тренировалась. Давно уже не держала в руках меч, только метла и перо… А ты точно молился, Вералдь? Помогло ли? Думаешь, и мне стоит?

Твоя Цири.

«Хм… А свое имя можно не скрывать, да, Цири? Странно, почему нет ни одного слова о Айри», — начал беспокоиться Геральт. Да и от Каэр Морхена давно не было ни одной весточки. Хотя, кто вообще знает о той цитадели? Правильно, никто. Но Весемир или же кто-нибудь из ребят мог бы отправить письмо с ближайшего села в Храм. Озаботится о судьбе Цири.

«Чем же они там занимаются?», — впал в рассуждения Волк. «Айри наверняка упорно тренируется. Надеюсь, Весемир не додумается взять ее с собой на заказ. Как и меня когда-то… В первый раз всегда тяжко, страшно, несмотря на все тренировки и выученные из книги знания. К тому же для той, кто не прошла испытание Травами… Айри, надеюсь, ты не жалеешь о своем решении. Хотя, о чем это я, это же Айри, маленькая железная леди…».

Закончив с первым письмом, ведьмак принялся за следующее. Тоже с Храма.

Верааальд.

Сегодня мы начали учить Старшую Речь. И я узнала кое-что весьма странное, мать Нэннеке говорит, что у меня эльфское имя. Но я же не эльфка. Нет у меня таких ушей. И кстати о них. Верааальд, тут у нас тоже говорят о «белках», которых мы встретили. Иногда даже солдаты приезжают и выпытывают, и говорят, что раненых эльфов нельзя лечить. Ни в коем случае. Мать Нэннеке не согласна с ними. Она говорит, что любому, кому потребуется помощь, в храме всегда найдется место. Строгая она, но добрая, даже не зная, на что они способны. Я ни словечка не пискнула о том, что было весной, не бойся. Помнишь, что я писала, что хотела бы тренироваться, так вот, я нашла выход. Не думай ничего странного, просто приходится тайком. Учителя здесь суровые и не терпят ничего глупого, а меч — это глупо…