Страница 11 из 95
Спустя мгновение темнота разгорелось резкими, слепящими стрелами молний с жутким раскатом. Угрожающая канонада длилась недолго. Вскоре все замерло в тишине и неподвижности. А хлопья снега, словно от сажи, застыли в воздухе. Трисс проследила за взглядом Цири и увидела, что они стоят на краю бездонной пропасти, и там, в глубине виднелась огромная белоснежно-яркая сфера, откуда со свистом завывало морозными порывами ветра, пробирающими до костей.
— Так надо, — дрожащим не своим голосом произнесла Цири. — Другого пути нет. Только этот. Так надо, потому что, потому что… Va’esse deireadh aep eigean…
— Цири? — шепнула волшебница, дотрагиваясь до ее щеки.
— Дитя Старшей Крови Должна умереть и все, кто ее защищает… Feai
— Цири! — повысила голос Меригольд.
— Прочь! — попыталась противиться чужаку девочка, вернув себе голос на мгновение. — Нет! Не прощу… Никому не прощу… Оставьте меня в покое!
— Цири!
— НЕТ! — девочка вся напряглась, стискивая пальцы в кулак и крепко зажмурилась. — Нет, нет, не хочу! Не прикасайся ко мне!
Она резко оттолкнула руку Трисс и отстранилась. Девочка смотрела на нее с неприкрытой злобой. Вдруг выражение ее лица резко изменилось, оно застыло, голос стал металлическим, холодным и враждебным, в нем зазвучала злая, жестокая насмешка. Глаза девочки закрылись, а голос из ее уст точно принадлежал чужаку. Кто-то вмешался.
— Ты явилась даже сюда, Трисс Меригольд? Даже сюда? Ты зашла слишком далеко. Четырнадцатая. Я тебя предостерегал.
— Кто ты? — вздрогнула Трисс. Но голос не выдал ее волнения.
— Узнаешь в свое время.
— Я узнаю сейчас!
Чародейка подняла руки, резко раскинула их, вложив все свои силы в Волшебство опознания. Магическая завеса вокруг Цири разорвалась с яркими искрами, но за ней была вторая, третья… четвертая… Трисс со стоном опустилась на колени, не в силах продолжить. А реальность продолжала разрываться, раскрывались двери за дверями, длинный, бесконечный ряд дверей, ведущих в никуда. В пустоту. Но голос не исчез.
— Ты ошиблась, Четырнадцатая, — проговорил насмешливый, металлический голос. — Ты перепутала небо со звездами, отраженными ночью в поверхности пруда.
— Не прикасайся… Не прикасайся к этому ребенку! — сорвалась на крик Трисс.
— Она не ребенок, — губы Цири пошевелились, глаза открылись, но Трисс видела, что они по-прежнему мертвые, стеклянные, отсутствующие.
— Оставь ее!
— Она не ребенок, — повторил голос. — Она — Пламя, Белое Пламя, от которого займется и сгорит мир. Это Старшая Кровь, Hen Ichaer. Кровь эльфов. Зерно, которое не прорастет, не проклюнется, но Полыхнет Пламенем. Кровь, которая будет осквернена… Когда придет Tedd deireadh. Час Конца. Va’esse deireadh aep eigean!
Трисс не желала это слушать.
— Могуществом Высших Сфер, — простонала чародейка, собирая остатки сил и водя рукой в воздухе. — Водой, огнем, землей и воздухом заклинаю тебя. Заклинаю мыслью, сном и смертью, тем, что было, что есть и что будет! Заклинаю тебя. Кто ты? Говори!
— Узнаешь… — насмешливый голос эхом растворился в тишине.
Трисс! Трисс! Трисс!
ТРИСС!
Она резко вырвалась из пелены темноты, будто вынырнула из-под толщи воды. В ушах неприятным звоном стоял последний вопль.
— Г-г-геральт? — с дрожащим голосом сказала Трисс, чувствуя собственное учащенное дыхание.
— Я здесь, с тобой. Как ты?
Чуть позже придя в себя, Трисс осмотрелась. Она лежала на кровати в своей комнате. На лучшей кровати во всем Каэр Морхене. Рядом на тумбочке беспокойно колыхался огонек свечи. И никого кроме ведьмака. Чародейка с надеждой посмотрела на желтые глаза в полутьме спальни и немного успокоилась.
— Что с Цири?
— Она спит. Не волнуйся, — прервал он, накрыв ее одеялом, и крепко обнял дрожащую, словно от холода чародейку. — Ты поступила не лучшим образом, Трисс. Я не простил бы себя, случись с тобой что-то.
— Все… в порядке, — вздрогнула она в его объятиях, понимая, что: «все вовсе не в порядке».
Кем бы или чем бы ни был этот голос — оно было могущественным. Невероятно могущественным. И она одна вряд ли справится.
— Мы… Мы что-нибудь говорили в трансе?
— Ты — нет. Все время была без сознания. Цири… прежде чем проснуться… сказала: Va’esse deireadh aep eigean…
«Что-то кончается, что-то начинается…», — перевела в уме фразу Трисс.
— Она знает Старшую Речь?
— Не настолько, чтобы построить полную фразу… — чародейка провела по лицу рукой.
— Геральт, все очень серьезно. Как я и предполагала, девочка — невероятно мощный медиум. Не знаю, с чем или с кем она контактирует, но думаю, для нее не существует пределов контакта…
— И что это значит?
— Что-то хочет овладеть ею. Что-то… что для меня чересчур могущественное. Я боюсь за нее, Геральт. Очень боюсь. Очередной транс может кончиться плачевно. Я не могу этого осилить… В случае нужды я не смогла бы заблокировать, приглушить ее способности, не сумела бы постоянно их гасить, если б потребовалось. Ты должен воспользоваться помощью… другой чародейки. Более способной. Более опытной. Ты знаешь, о ком я.
— Знаю…
— Не упрямься, Геральт. Я не знаю, почему ты не обратился не к ней, а ко мне. Но. Что бы ни случилось между вами, сейчас здоровье Цири важнее.
— А ты, Трисс. Точно не сможешь ей помочь? — Геральт вгляделся в глаза Чародейки.
— Боюсь, что нет, — она с трудом сглотнула. — Но я могу остаться до весны. Буду рядом с Цири… Буду присматривать за ней. Днем и ночью. Я буду с ней днем и ночью. А весной… Весной мы отвезем ее в Элландер в храм Мелитэле. Возможно, то, что хочет взять над нею власть, не сможет подступиться к ней в храме. И тогда ты обратишься за помощью к Йеннифэр.
— Хорошо… Трисс. Благодарю тебя.
— Геральт…
— Слушаю.
— Цири сказала что-то еще, верно? Что-то такое, что слышал только ты. Что?
— Ничего, — возразил он, но голос у него дрогнул.
— Геральт…
— Пойду, посмотрю, как она там спит, — ушел от ответа ведьмак.
Трисс не хотела оставаться одна. Тревога все еще не отпускала ее. Она все еще ощущала дыхание Холода на затылке и тот голос.
— Я с тобой.
Они шли в обнимку. Слишком близко для просто «хороших друзей». Холодный коридор Каэр Морхена напоминал то место из сна. Отчего Трисс прижималась к ведьмаку всем телом. Через ткань рубахи Геральт ощущал тепло от прекрасного горячего тела чародейки, которая прильнула к нему больше, чем полностью. Тяжелые мысли о Цири сами по себе поворачивали не туда, но Геральт упорно сопротивлялся наваждению — сейчас не время.
Недолгое блуждание привело их в спальню девочек. На кровати, где Геральт оставил ее, Цири не обнаружилась. Она спала в обнимку с Айри, едва помещаясь в ее кровати.
«Она просыпалась?!», — взволновался Геральт.
Трисс немного успокоилась, увидев спокойное лицо Цири. Укутав их потеплее, они оставили спальню.
С той ночи Трисс не оставляла Цири одну ни днем, ни ночью. Все время была настороже. Девочка на протяжении две недели почти каждую ночь просыпалась с криком, бредила, плакала. Цири очень боялась. Просыпаясь, она тут же искала свою сестру и если она просыпалась в постели Трисс, то тут же умчалась прочь к Айри. Только на третью ночь Трисс узнала причину. Цири боялась, что смерть придет за Айри и ее цель — защитить ее.
Чародейка успокаивала ее заклинаниями и эликсирами, усыпляла, обнимая и покачивая на руках. А потом долго не могла уснуть сама, размышляя о сказанном Цири во сне и после пробуждения. С каждым разом она чувствовала все возрастающий страх. Но также заметила одну странность — Айри. Та не показывала никаких признаков страха, принимая все как данное. Словно… Словно она привыкла к этому.
— Тебе не страшно, Айри? — однажды спросила у нее Трисс.
— Смерти? Не вижу смысла бояться неизбежного, — поразила она чародейку спокойным ответом.
Скажи это кто другой, Трисс решила бы, что он просто храбрится, но… Эта девочка. Она была другой. И Трисс не могла не вспомнить слова из сна.