Страница 9 из 82
- А мое имя, если верить грекам, означает кудрявая, – так, словно мы вели ни к чему не обязывающий разговор за чашкой чая, сообщила я и тихо ойкнула.
Мужчины покончили с оружием и принялись стягивать с себя одежду.
- «Долгожданная» - среди сидов твое имя переводилось бы так. - Крайт буквально ласкал голосом.
- Снимай платье, – неожиданно хлестко приказал Хэм.
Обнаженный по пояс, под скудным светом ночных небес, он был подобен мраморной статуе Самсона. Без одежды отличающее его превосходство в массе и рельефности мышц, бросалось в глаза. Лунное сияние буквально ластилось к литым мускулам, скользя по бледной коже невесомыми, благоговейными касаниями.
Во рту пересохло. Я, как под гипнозом, не могла престать смотреть на это великолепное зрелище.
- Но вы еще не ответили и на половину моих вопросов, – звуки царапали гортань точно наждачная бумага.
- Мы не уточняли, когда именно состоится наш разговор, - усмехнулся Хэм. - Заключая договор с фейри, следует очень внимательно относиться к деталям. Продолжишь разговор после того, как я с тобой закончу.
Мужчина так быстро оказался подле меня, что я даже испугаться не успела. Он потянул вниз горловину моего платья, достаточно эластичную, дабы открыть грудь в чашечках кружевного бюстгальтера, при этом ничего не порвав.
В ночной темноте раздался его отрывистый, судорожный вздох.
Это мыслилось невозможным, но буквально за мгновение запредельное напряжение, все время владеющее мужчиной, словно уплотнилось, превратившись в головокружительный чувственный кисель, в котором мы все вместе утонули. Сид будто едва мог дышать, захваченный жаждой действовать, и в то же самое время им скованный.
- Как долго… - хрипло прошептал Хэм и провел кончиками пальцев по моим ключицам и ниже к полушариям, покрывшимся мурашками от его прикосновения.
- Хэм, остановись, - осторожно, точно опасаясь внезапного взрыва, вдруг скомандовал Эфаир. И уже гораздо мягче, словно пытаясь уговорить: - Не надо тебе быть первым…
Я, кажется, перестала дышать, увидев, как подобные вулканической лаве желто-оранжевые глаза Хэма затопило алым. Он медленно повернулся к своему капитану, прожигая его взглядом. Словно едва удерживая себя от падения в бездну безумия.
Странно, но почему-то из всей троицы, именно того, кто пугал меня больше всего, я чувствовала наиболее полно. Сейчас я знала: мужчину терзает беспощадная, лютая потребность, и нет его вины в том, что усмирить её ему дозволено только сегодня и только со мной.
Все эти разрушительные, уже не поддающиеся железному контролю чувства и желания, огненными протуберанцами опаляли спутанное сознание сида. Вдруг, захваченная глубоким сочувствием к нему, я решилась и отпустила свой страх.
- Ты знаешь лучше других, - меж тем прохрипел сид, обращаясь к своему капитану, - как долго она держала меня на тугом поводке. Ночь, подобная этой – милость. Целую вечность мне отказывали в ней.
- Мы все выполняли её приказы, совершая ужасное, лишь ради шанса заслужить право быть сегодня здесь. Мы вершили зло - не оценивая и не колеблясь. И ты, Хэм, заслужил это право больше, чем кто-либо из нас, но посмотри на нее… Она почти ребенок, а твои аппетиты и в лучшие времена с трудом могли удовлетворить даже самые распутные из бессмертных, не то, что смертная девственница.
- Ты ведь невинна? - спросил меня капитан Аспидов.
- Д-да, – то ли краснея то ли бледнея, ответила я.
- Сок черной бузины мог бы решить эту проблему, – подсказал Крайт.
- Сок поможет ей продержаться, но не защитит от увечий, – покачал головой капитан.
- Мне плевать, – почти прорычал Хэм. - Я не брал девственницу, должно быть, тысячу лет. Она – моя законная награда.
- Послушай, Эфаир, - тронув предводителя за плечо, вмешался в спор Крайт.
Его голос звучал уверенно и даже как-то расслабленно. Как пропитанное ядом тонкое жало, расчетливо ожидающее своего часа в коконе из нежного пуха. В этом гипнотическом голосе, вдруг поняла я, воплощалось само коварство.
- Я знаю, как нам поступить. Мой яд в малых дозах… он способен исцелять. Мы подготовим ее, насколько это возможно. Пускай Хэм будет первым. Ты же понимаешь, его природа такова, что ноша целибата равносильна безумию. Умбрия... она… всегда знает, какое наказание будет для нас самым мучительным.
Внезапно Крайт осекся, а затем медленно склонил голову, будто повинился.
- Прости меня, я позволил себе забыть. Для той, кто повелевает тенями, нет секретов, произнесенных в темноте. На рассвете она спросит с нас за каждое слово.
- Можешь говорить открыто, – успокоил его капитан. В его голосе смешались решительность и горечь: - Я спрятал нас на эту ночь от королевского ока… Нам давно пора перестать искать справедливость в её жестокости. Она накажет нас в любом случае, просто потому, что мы посмели воспользоваться своим правом, даже если она сама и даровала его нам.
Эти загадочные «она» и «её» порядком напугали меня. Стоящая на лесной поляне троица сама по себе являлась угрозой, с которой любому пришлось бы считаться. Так кем же должна быть та, которая сумела вызвать у них такие осязаемые ненависть и смирение?